Несильно беременна (СИ) - Воск Степанида - Страница 28

Так меня целовали в детстве.

Проснулась от нежного запаха, щекотавшего ноздри. Моего любимого запаха.

Ландыши.

Как же я их обожала. Весной частенько бегала в лес, чтобы собрать букетик. Потом я выросла и стала покупать букетики у бабулек, торгующих у переходов. Маленькие хрупкие беленькие колокольчики напоминали мне о приятных моментах в жизни. Всегда радовали и поднимали настроение.

Я вдыхала запах с закрытыми глазами и не могла понять откуда он исходит. Неужели из моей памяти?

Слишком уж явное воспоминание.

Повернулась на бок, откуда тянулся шлейф аромата и увидела… красивый букет ландышей, перевязанный шелковой красной лентой, стоящий в прозрачной пузатой вазе.

Откуда?

Этот вопрос возник в голове, стоило только увидеть чудо.

Наверняка, муляж. И запах синтезирован искусственно.

Однако букет выглядел настолько реалистично, что я решила развеять все свои сомнения.

Поднялась с кровати, потянулась рукой, тронула один из белых колокольчиков пальцем. Он прогнулся под моим натиском. Захватила между пальцами, сжала.

Под пальцами, с едва слышным хрустом, сломался колокольчик. Безобразная трещинка изуродовала красивейшее творение природы.

Живой. Настоящий. Не может быть!

Я подхватила в руки вазу и поднесла к носу. Вдохнула божественный запах. Еще раз. И еще.

— Обалдеть! Они настоящие! Как? Где можно осенью раздобыть ландыши? — я с восхищением смотрела на цветы и не могла нарадоваться.

— Доставка из Парижа. Там есть небольшая частная оранжерея специализирующаяся на выращивании цветов, — услышала спокойный голос Берга.

И каким образом он оказался в моей комнате незамеченным?

Халат, небрежно наброшенный на поверх одежды, делал его загадочно-брутальным.

Я подняла глаза над цветами, не отрывая букетик от лица. Все не могла надышаться. Запах пьянил, сводил с ума. Заставлял дышать ароматом весны снова и снова.

— И как цветы прилетели из Парижа сюда? — спросила, думая что меня дурят. Наверняка, где-то недалеко, в паре десятков километров есть маленькая цветочная ферма. Если у нас научились выращивать страусов, то что говорить о ландышах.

— Ночным рейсом. Спецдоставка из самого сердца Парижа, — с невозмутимым видом сообщил мне Андрей Павлович.

— Чем я удостоена подобной чести? И, вообще, откуда вы знаете, что я люблю ландыши? — от вчерашней истерики не осталось и следа. Она оказалась вытеснена совершенно другими впечатлениями. Более яркими. Красочными. Ароматно пахнущими.

— Не буду скрывать правды. Я знаю о тебе много чего. Где ты родилась. Как жила. Где училась. С кем дружила. С кем сидела за одной партой. Как зовут твою первую любовь. Во сколько лет потеряла девственность. Твой любимый цвет. Твой любимый запах. Что ты любишь, а что на дух не переносишь, — принялся перечислять Берг. — Поэтому отыскание твоих любимых цветов заняло не так много времени. При наличии возможностей, которые у меня имеются, это не составило особого труда.

— А вы честны до зубовного скрежета, — в тайне надеясь, что он просто угадал. Даже загрустила немного, что это совершенно не так. — Но вы не ответили на первый вопрос.

Я пытливо посмотрела на мужчину.

Он встретил мой взгляд с открытым забралом.

— Я бы хотел хоть немного подсластить горькую пилюлю. Ты для меня важна. Буду откровенен. И я бы не хотел, чтобы всякий раз, когда ты будешь видеть меня перед глазами появлялась табличка «ненавижу». Хотя бы через раз, — как-то не весело усмехнулся мужчина.

— Хотите выглядеть добреньким? Испортили мне жизнь и теперь замаливаете грехи? Думаете, что можно цветочками возместить мне убытки? Принесенные страдания? Считаете, что этого достаточно? А не слишком ли дешево цените? — с каждым произнесенным словом я все больше и больше распалялась. И по законам женских истерик в конце сцены должна выбросить цветы на пол и растоптать, причиняя боль ни в чем не повинным цветам.

Каюсь, мысль возникла… и тут же исчезла.

Цветы не виноваты. Их и так уже наказали. Ни за что. Срезали под корень. Так пусть же завянут своей смертью, а не от моих рук и ног.

Мужчина слушал меня. Не перебивал. Ни единым мускулом на лице не показывал своего отношения к словам.

— Если ты закончила, то я пойду.

— Вот так просто? Не ответив ни на один вопрос? — я начала злиться.

— Все что мной будет сказано, окажется использовано против меня. Я лучше промолчу.

Именно в этот момент у меня возникло дикое желание ухватить Берга за шею и с силой сжать. Чтобы видеть, как он начнет корчиться в предсмертных судорогах.

— А пока ты планируешь мою смерть, я распоряжусь, чтобы тебе приготовили завтрак. Питательный и калорийный, — он читает мои мысли? — И не надо на меня так смотреть. Желание убить возникает у многих моих знакомых. Это нормальное явление. Я привык.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Меня не трогали еще пару недель. Думала, что после подтверждения беременности с помощью тестов заставят проходить полное обследование, чтобы на сто процентов убедиться в факте, но нет. Оставили в покое. С вот с внешним миром общаться не давали. Однако выгуливали, а не только держали взаперти. После радостных для бандитов известий условия содержания для беременной птички улучшили.

Беременной птичкой назвал меня Гога.

В один из дней вместо молчаливого абрека появился он. Местами выбритый, надушенный и зло скалящийся.

— Ну что, кукушка, несущая золотые яйца, докукарекалась? Все же эксперимент удался. Прижились живчики покойного Максика. Силен волчара. Даже после смерти сумел бабу обрюхатить.

Я порядком струхнула, когда увидела Гогу.

— Не дрейфь, кукушка, пальцем не трону. Босс дал строгие распоряжения относительно тебя. Пока ты с золотым яйцом в пузе, с тебя надо пылинки сдувать. Да переходить улицу на противоположную сторону, как только появишься на горизонте. Чтобы не нервничала.

Мужчина вроде бы говорил нормально, но складывалось ощущение, что он все вокруг заливает ядом. Настолько неприятно мне было находиться в его обществе.

Мерзкий тип, хоть и смазливый.

За время отсутствия в резиденции он сменил имидж. Постригся у модного барбера. Отрастил бороду. Купил новую косуху. Теперь на куртке отсутствовали блестящие украшения за исключением кнопок и молний.

— А сейчас тебе что надо? — спросила, глядя испуганно. При этом искала глазами своего сопровождающего.

Я могла гулять на улице, но исключительно под присмотром кого-нибудь из надсмотрщиков. Один или сразу два следили за мной не хуже трехголовых церберов. Без них я шагу не могла ступить.

— Пришел сообщить, что скоро выдвигаемся.

— Куда? — мой голос дрогнул, хоть и не успел дать петуха. Однако прозвучал на порядок тоньше. Почему-то абрека, который оказался Толей, на горизонте не было. Как будто испарился или его испарили.

— Куда шеф скажет, туда и тронемся, гы.

Чтобы пройти в дом, мне следовало миновать Гогу. А он, как назло, не желал уходить с моего пути.

— Чего же ты стоишь? — насмешливо спросил он.

— Жду когда уйдешь, — не двинулась с места.

— Ты меня боишься? — спросил довольно скалясь. Сейчас он больше напоминал улыбающуюся акулу, чем нормального человека. Хищный взгляд. Злобные маленькие глазки. Дурные намерения в голове.

— Вот еще, — фыркнула, но с места не сдвинулась.

— Тогда чего не идешь? — он провоцировал. Нагло и подло.

— Не хочу, — сложила губки бантиком.

— А шеф ждет.

— Шеф действительно ждет, только тебя, Гога, — очень кстати из-за угла летней беседки вышел Артик. Он недовольно посмотрел на коллегу. Тот натянуто улыбнулся, пойманный с поличным. Засунул руки в карманы. И, начав насвистывать модную мелодию, двинулся в сторону дома.