Ребёнок от сводного врага (СИ) - Дэй Каролина - Страница 19

В голове только ее тихие всхлипы, под ладонями — ее молочная кожа, а перед глазами — ее глаза, в которых я тону безвозвратно.

Я не хочу выплывать из нашей вселенной, но ее придется покинуть…

Не покинем.

Ты — мой закат, я — твой рассвет.

Ты — мое настоящее, я — твое будущее.

Ты — мое все, я…

В голове сплошная пустота. Впервые в жизни ощущаю, что у меня нет ни единой мысли. Сплошное ничто. Но я не хочу задумываться о чем-то, перебирать в памяти ошибки своей жизни, жалеть. Потому что я не жалею о своем поступке.

Если бы я не пришла вчера, то мы бы отдалились навсегда. Дело не в судьбе, которая разъединила бы нас по разным полюсам. Все зависит от нас. От наших поступков, от слов, которые остаются недосказанными. Либо мы высказываем их вслух, либо показываем действиями. Как дорог человек, как не хочется, чтобы он исчезал из твоей жизни.

Как ты скучаешь…

Я еще долго сидела в комнате, рассматривала подарок Дана, пыталась рисовать, отвлечься от новых ощущений. Он не первый, с кем я целовалась, но он первый, кто подарил мне чувство невесомости. Гравитация просто исчезла, когда его полные губы коснулись моих. Почему так? Не знаю. Магия, наверное.

Через пару часов я заглянула в свой планшет. На нем изображен Дан, точнее, его губы. Расслабленные, полные, с красивым изгибом, с четкой галочкой. Не взгляд, не напряженное лицо, а именно губы. О них я думала все это время, именно их отразило сознание в рисунке.

Жалею ли я о своем поступке? Нет. Впервые в жизни я сделала шаг в неизвестность, переступила запретную черту и ни разу не пожалела об этом. Я не знала, чем закончится мой визит. Дан мог отвергнуть меня или впустить и открыть путь в будущее. В светлое, прекрасное будущее, в котором нам предстоит жить. Но он прижал меня к себе, ответил на поцелуй, увел меня в мир, о котором я раньше не знала.

Его губы были там, где не должны были быть, его руки нежно обнимали меня, забирали в пучину невероятного удовольствия. Мы дышали друг другом, наши сердца быстро-быстро бились в грудной клетке. В унисон. Наши чувства подкреплялись действиями, о которых я никогда не забуду.

Это был мой лучший день рождения…

Он стал первым и единственным, кто прикоснулся ко мне. В любовных романах все это описывается иначе. Как жар, похоть, страсть, однако после нее все угасает, будто разгоревшийся огонь потушили ведром воды.

Но с нами этого не произошло. Он не давал остыть, даже когда глаза закрывались.

Я смотрю на прикрытые глаза Дана, любуюсь милыми чертами идеального лица. Он красивый, расслабленный, беззащитный. Его чуть загорелая кожа контрастно смотрится с моей светлой. Аккуратно провожу пальцами по контуру губ, спускаюсь ниже к торсу, обводя каждый кубик пресса. Идеальный. Красивый. И мой. Полностью мой.

Этой ночью я отдала ему всю себя, а он подарил мне безграничное счастье…

— Доброе утро, принцесса, — хрипловатым голосом произносит Дан, но глаза так и не открывает.

— Я не принцесса, — улыбаюсь в ответ. У меня создается ощущение, что он видит мою улыбку сквозь закрытые глаза, потому что уголки его губ растягиваются в ответ.

— Ты Эльза — моя персональная принцесса.

Только сейчас Дан поднимает веки, одаривая меня яркой зеленью своих глаз. Завораживающей, волнующей, куда хочется погрузиться и никогда не покидать. Наверное, рискованно оставаться в его комнате. Родителей нет дома, но у стен тоже есть уши. Сейчас почти девять утра, слуги снуют туда-сюда, убираются в наших комнатах. Вдруг нас увидят? Вдруг поймают и расскажут родителям? Я хотела уйти, когда солнце только показалось из-за горизонта, но Дан остановил меня словами:

— Никто не узнает…

Я не могла лишить себя возможности проснуться с ним в одной кровати, в его объятьях, ощутить, как сильные руки прижимают меня к себе, словно сокровище. Впервые за свою жизнь я засыпала с улыбкой на лице и с теплом в душе.

— Ты напряжена. Что-то случилось? — тут же спрашивает Дан.

— Со мной? Ничего.

— Живот не болит?

— Немного.

Если честно, у меня болит все тело, не только живот. Но эта боль приятная. Знаете, после длительной тренировки в спортзале вы ощущаете легкую натруженность мышц. У меня точно так же. Не думала, что после нашего ночного уединения я испытаю нечто подобное.

— Я скажу Рите, чтобы она принесла тебе в комнату лекарства и…

— Не нужно, — опускаю палец на полные губы своего мужчины.

— Тебе же больно.

— Мне больно уходить от тебя.

Мы замираем в этом положении на долгие секунды. Он нависает надо мной, я робко гляжу в зеленые глаза мужчины, которому отдала свою невинность. Всю себя. Мне придется встать, одеться, пойти в свою комнату, чтобы никто не увидел меня у Дана абсолютно голой. Но я не хочу. Не сейчас. Не стоит разрушать момент, который может никогда не повториться.

— Ты такая красивая утром, — шепчет он, поглаживая костяшками пальцев мои горящие щеки.

— Ты тоже.

— Не хочу с тобой расставаться…

Теперь я точно напрягаюсь, потому как не представляю, что нас ждет дальше. Не знаю, как ко мне будет относиться Дан, как мы будем скрывать наши отношения от родителей. А есть ли отношения между нами в принципе? Мое трепетное сердце кричит, что они существуют, но голос разума заставляет вспомнить, что у Дана есть девушка, которая наверняка ждет его после вчерашнего, что у него есть обязанности и предстоящая свадьба.

Кто я в его жизни?

— А ты? — бархатный голос выдергивает меня из раздумий. — Ты хочешь уйти?

Нет, Дан, не хочу. Ты прекрасно знаешь ответ на мой вопрос, но предпочитаешь задать его, чтобы… что?

— Что тебя беспокоит, Эльза?

— Ты… — отвечаю честно, не отрываясь от глаз, яркость которых уменьшается с каждой секундой. — У тебя есть девушка, наши родители не поймут нашу связь, я…

— Ты замечательная. Я не хочу отпускать тебя, — перебивает меня Дан.

— Но что нам делать?

За моим вопросом следует долгое молчание. Между нами сквозит напряжение, которое хочется всеми силами развеять. Но не выйдет. Нам нужно решить, как действовать дальше, и что нас ждет в будущем.

— Я не достану тебе звезду с неба, Эльза, но я сделаю все, чтобы ты была счастлива.

— Мне и не нужно, одну я уже поймала, — улыбаюсь, глядя в болотные глаза, а потом…

— Данечка, ты не спишь? — раздается за дверью требовательный женский голос, принадлежащий…

Черт, мама! Откуда она здесь? Когда успела появиться? Они с Григорием Викторовичем были в больнице. Черт! Черт! Черт!

— Тише, — шепчет Дан, наклонившись надо мной. — Сейчас ты тихо собираешь вещи и идешь в гардеробную. Я делаю вид, что сплю. Она не войдет, если увидит, что я еще не проснулся.

— Данечка, через три секунды я войду! — вновь раздается за дверью вместе с громким стуком. — Один!

Больше не говоря ни слова, я поднимаюсь с кровати, хватаю одежду, разбросанную по всей комнате, и закрываюсь в гардеробной.

— Два!

Дан подбирает лифчик, который оказался под кроватью, кидает мне. Едва ловлю его. Фух!

— Я захожу!

Я тихонько приоткрываю дверь, чтобы видеть, что происходит в комнате. Дан отворачивается от двери и мирно «спит», пока мама осматривает комнату, словно что-то ищет. Внезапно она смотрит в сторону гардероба. Не отрывает взгляд от двери. Черт! Ощущение, что она видит меня. Божечки! Она подходит. Ближе и ближе. Шаг за шагом. Стук маминых каблуков отдается в голове эхом. Набатом, предвещающим беду. Однако она останавливается в шаге от двери, опускается на корточки и…

— Данечка, я все понимаю, но не стоит притворяться, что ты спишь.

Дан на ее обращение никак не реагирует, продолжая «спать» в свое удовольствие.

— Ладно. В следующий раз не разбрасывайте свое нижнее белье по всей комнате, — она выпускает из рук маленькие… трусики. Мои трусики, точнее, их остатки, потому что Дан содрал их с меня этой ночью. — И скажи Марине, чтобы не пряталась в гардеробной. Спускайтесь вместе к завтраку.