Девиантный Король (ЛП) - Кент Рина - Страница 37

Эйден не останавливается, когда шепот прерывается всякий раз, когда мы идем.

Он не останавливается, когда его товарищи по команде воют позади нас.

Его шаги уверенные, в то время как его пальцы продолжают рисовать круги у меня на спине.

Я хочу думать, что это милое прикосновение, но у Эйдена работает все по-другому, не так ли? Он не умеет быть милым. Собственничество ему больше подходит.

Вся школа просто смотрела, как мы ласкаем друг друга языком, и все, о чем я могу думать, это о значении этих крошечных кружочков.

По правде говоря, мне наплевать на аудиторию.

Все мои чувства наполнены Эйденом. Его ростом. Его мышцами, которые с таким же успехом могли быть сделаны из гранита. То, как легко и уверенно он обнимает меня.

Его сила всегда сводила меня с ума. В том, как он несет меня, есть что-то... мужское.

И его запах. Его чертов, чистый, вызывающий привыкание запах.

Спрятав голову в изгибе его шеи, я не могу устоять перед желанием вдохнуть его и сохранить в памяти его запах.

Дверь щелкает, затем закрывается, и Эйден останавливается. Это мой сигнал поднять голову. Я выдыхаю, разглядывая простую, нетипичную комнату, которая, должно быть, предназначена для гостей. Тут стоит кровать среднего размера, тумбочка и шкаф. Стены оклеены обоями в цветочек.

Это напоминает мне о... доме.

Не о моем доме с тетей и дядей, а о моем настоящем доме в Бирмингеме.

Это такая тревожная мысль.

Я не помню дом и не хочу вспоминать.

Мое внимание возвращается к Эйдену, который пристально наблюдает за мной.

С начала этого года его густые брови слегка нахмурились. Как будто он взламывает математическую задачу или киберкод.

Краткое проявление человечности исчезает, и бесстрастное лицо берет верх.

Именно тогда я понимаю, что держала его как в тисках.

Хуже. Мы наедине в комнате, и он блокирует единственный выход. Я пытаюсь спуститься по его телу, но его смертельная хватка сжимается вокруг моего живота.

— Ой. Это больно! — я толкаю его в грудь.

— Тогда стой спокойно.

— Уф. Отпусти меня, Эйден!

— Зачем? Ты пришла сюда ради меня, не так ли?

Высокомерие этого ублюдка.

— Твои мечты, придурок.

— Тогда ради кого ты пришла, а? — его глаза сверкают, и это выводит меня из себя.

Он меня бесит.

И, по-видимому, я чертовски мстительна, потому что одариваю его насмешливой улыбкой.

— Как ты думаешь, ради кого? Я пришла ради своего парня Ксандера.

Его глаза темнеют, но он улыбается леденящей душу улыбкой, как в фильме ужасов.

— Повтори. — я сглатываю, и звук потрескивает от жгучего напряжения в воздухе. — Продолжай, милая. Я позволю тебе произнести это еще раз.

Мне не стоило этого делать.

Учитывая убийственную энергию, циркулирующую вокруг него, я должна сократить свои потери и заткнуться.

Должно быть, я сошла с ума, потому что говорю:

— Мой парень Ксандер. Он, должно быть, ищет...

Это происходит так быстро, что я едва замечаю это.

Эйден бросает меня на кровать и забирается на меня сверху. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу безумный взгляд в его глазах. Словно кто-то нажал на кнопку.

Я нажала.

Я лежу под его нависшим телом. Его плечи натягивают ткань футболки, и он тяжело дышит, будто возвращается с пробежки.

Я сжимаю бедра вместе, не желая, чтобы он видел, какой ошеломляющий эффект оказывает на меня.

Потому что в этот момент, когда он весь такой угрожающий и страшный, я не вижу опасности.

А должна.

Вместо этого я хожу в поисках за этой опасностью, жажду вонзить в него свои когти и разорвать непроницаемое лицо, чтобы заглянуть за него.

Я почти уверена, что найду монстра, но все равно хочу его увидеть.

Я все еще хочу посмотреть, из чего он сделан. Почему он пошел этим путем.

Его рука тянется к моему лицу. Я сглатываю, когда он проводит чувственным пальцем по моей щеке. Он должен быть мягким, но все, что я вижу, это темнота, скрывающаяся под поверхностью.

Я жажду этого. Хочу, чтобы он дал волю.

Если он болен, и я хочу его болезни, что это делает со мной?

— Похоже, та ночь под дождем не принесла тебе ничего хорошего. — его голос слишком спокоен, когда он щипает меня за щеку. — Я же говорил тебе, милая. Ты уже моя, так что перестань вести себя иначе.

— Я не твоя.

— Быть моей это факт, а не вариант. Мне плевать, примешь ли ты это или будешь бороться передо мной. — он утыкается носом в мою щеку. — Но я больше не дам тебе свободы. Ты не можешь вести себя так, словно мне не принадлежишь.

— Или что?

Он качает головой.

— Ты не хочешь этого знать.

— Почему, черт возьми, нет?

— Стань моей, и станешь королевой на моей доске. — он делает паузу и щелкает языком, облизывая мою нижнюю губу. — Будешь сражаться, и останешься пешкой.

Что-то пузырится у меня в горле, и я не могу проглотить это. Он в ярости.

Нет, он вне себя.

Другому человеку эта версия Эйдена показалась бы нормальной, даже мягкой, но Эйден из тех, кто прячет свой гнев под слоями спокойствия.

Сказать, что я не боюсь, было бы ложью, но я прошла стадию ослепляющего страха. Теперь я могу видеть сквозь страх его одержимость мной. То, как он, кажется, физически хочет обладать мной. Я вижу искру.

Желание.

Мое желание.

То, как я реагирую на него, начинает пугать меня больше, чем то, как он реагирует на меня.

Как будто все мои чувства еще не заполнены им, Эйден сжимает мою челюсть, так что я приклеиваюсь к серому шторму в его глазах. Взгляд бурный, красивый и совершенно ужасающий.

Теперь я знаю, почему штормы названы в честь людей.

— Кем станешь ты? — он растягивает слова. — Королевой или пешкой?

— Ни одной.

— Ни одной, да?

— Я не шахматная фигура на твоей доске, Эйден. Я человек с человеческими потребностями.

Его губы растягиваются в ухмылке.

— С человеческими потребностями. Хмм. Мы можем поработать над этим.

Я ударяю его по плечу.

— Это не то, что я имею в виду.

Но потом его губы завладевают моими.

Когда я открываюсь с ошеломленным вздохом, он рычит мне в рот и поглощает меня. Если предыдущий поцелуй был головокружительным, то этот животный и неконтролируемый. Эйден запускает пальцы в мои волосы, дергая пряди, и грубо целуя меня в губы.

Поцелуй свирепый.

Нет.

Он варварский, словно он никогда раньше не целовался.

Словно он только открывает для себя, каково это целоваться.

Словно он не целовал меня раньше. Словно он сдерживался.

Я нахожусь в той фазе, когда воздуха просто нет и нет других мыслей, кроме него и его губ.

Его твердых, но мягких губ.

Его жестоких губ.

Его тела, врезающегося в мое. Все его жесткие линии, сливающиеся с моими мягкими изгибами. Мои руки находят убежище по обе стороны от него, и я стону ему в рот.

Эйден отстраняется, тяжело дыша, и рычит в уголок моего рта.

Я ожидала, что он отпустит свой гнев поцелуем, но стало еще хуже. Его ярость — это живое, дышащее существо прямо сейчас, и он даже не утруждает себя ее маскировкой.

— Если кто-нибудь посмеет взглянуть на тебя, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться к тому, что принадлежит мне, я, блядь, убью их. Это ясно?

Мои губы приоткрываются, я не могу нормально дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить.

— Это ясно? — он скрипит зубами.

— Я не твое дело, Эйден.

Будь он проклят в преисподней. За кого он меня принимает? За какой-то предмет?

Он усмехается, звук мрачный и властный.

— Ох, но это так, и если ты все еще сомневаешься в этом... — его губы касаются моего уха, когда он шепчет мрачным тоном: — Я трахну тебя так сильно, так глубоко, что ты будешь умолять меня никогда больше не покидать твою узкую киску.

Я сжимаю бедра от образа, который он нарисовал у меня в голове. Я пытаюсь преследовать его, но он не уходит.