О каретах и тыквах (СИ) - Чернышова Алиса - Страница 49

Последнюю мысль мы с коллегами вот уже полчаса пытались донести до непосредственного руководства.

С переменным успехом.

- Я против, - в очередной раз отрезал комиссар Лофф, прерывая мои мысли. - Категорически. Он - светлый!

- Шеф, - кашлянул Доминик. - При всём уважении, на Дайнора можно положиться.

Я встретился с колдуном глазами и наметил подбородком кивок, отмечая, что оценил его заступничество. Оно было неожиданным и приятным: Доминик был одним из тех, с кем притирка была самой тяжёлой. Практикант, как и я, тоже студент, но Академии Чернокнижия, он был поразительно талантливым юношей, но, как я понял, не вышел происхождением. И, что ещё хуже, не любил лебезить и обладал непростым нравом. Потому-то в ответ на вполне законную просьбу о частичном трудоустройстве его направили не куда-то, а в Ночную Стражу, где служили только изменённые. Среди колдунов, насколько я могу уразуметь, такое считалось унизительным, но Доминик вынужден был согласиться: непростая ситуация в его семье, о которой я лишь частично наслышан, не оставила ему другого выбора.

- Поддерживаю, - один из моих постоянных кураторов, офицер Броккил, наклонил свою мощную рогатую голову, точно собирался боднуть несговорчивого начальника. - Умник... в смысле Дайнор доказал, что ему можно верить.

- Я ни секунды не сомневаюсь! - взорвался комиссар. - Но вы представляете, что мне скажут в светлом посольстве, если я самолично суну в зубы этому маньяку очередную жертву!

- Сэд, - подал голос Ародо, "мозг" нашей группы. - Ловля на живца - идеальное решение в этих обстоятельствах. И у нас есть оперативный сотрудник, обладающий достаточной квалификацией для того, чтобы с большой долей вероятности выжить...

- Большой долей вероятности? - приподнял брови комиссар. - Именно это предлагаешь мне сказать леди Адри и самой Императрице, когда светлый благородный дон с истинным даром преставится на одобренной мной операции?

Я сцепил зубы; тут, определённо, был мой выход.

- Сэд, - склонил голову я, сделав шаг вперёд. - Прошу, позвольте мне принять участие. Я согласен написать отказ от любых претензий и подтвердить, что это была исключительно моя инициатива. Также отмечу, что официально отречён от Храма, потому едва ли светлая сторона предъявит вам претензии.

В последнем я, конечно, немного лукавил: какие-то проблемы, учитывая моё настоящее происхождение, всё же могли быть. С другой стороны, у меня не написано на лице, что я - Императорский ублюдок. И, похоже, никто из тёмных об этом не знает. Это, в сочетании с моим отречением и подписанными мной бумагами, должно было защитить моих коллег.

Комиссар явственно колебался. Колдун, нападающий на членов светлой диаспоры и выпивающий их, стоял поперёк горла всему ведомству. Поймать его очень, очень хотели.

- План идеально продуман, - сказал я, воспользовавшись собственной силой убеждения. - Мы сможем остановить его. И никто больше не умрёт.

- Любишь же ты совать голову в пасть к Рогатому, парень, - покачал головой комиссар. - Ладно! Бездна с вами. Но только вздумайте облажаться - шкуры спущу! И поувольняю к такой-растакой матери!

Что же, это была чистая победа. Жди, колдун-маньяк! Твоя жертва уже идёт к тебе!

*

- Как вы думаете, если нарядить его в платье, он будет казаться более беззащитным? - вдали от начальства Доминик тут же принялся фонтанировать замечательными и своевременными идеями.

- Слышь, давай мы тебя нарядим, - прогудел Броккил. - А потом сдадим в Дом Переодеваний, чтобы тебе там того... сделали хорошо. Если уж ты о переодетых в баб мужиках фантазируешь, то чего стесняться?

Присутствующие рассмеялись.

Я подавил вздох: к вольной, порой грубоватой манере тёмных общаться между собой сложно привыкнуть, для них манеры - удел официальных мероприятий и горстки немногочисленных аристократических семейств. И я вот не знаю, как относиться к тому, что у них знать лишена преференций, а общество - чёткого деления. Но это, наверное, во многом хорошо, просто для меня - диковинно.

Ещё сложнее примириться с манерой тёмных очень спокойно обсуждать личные, табуированные, запретные темы. Личные пристрастия и желания, любовники и любовницы, грубоватые, а порой и вовсе неприличные шутки; нет, я предполагаю, что в среде служителей закона это может быть нормой, но после Храма и Института Светлых Магов, где были почти исключительно дети из благородных семейств, это всё казалось мне совершенно другим миром.

- Я же серьёзно! - возмущался Доминик между тем. - Если наш светлый ангелок будет прогуливаться там в своём натуральном виде, к нему никакой маньяк не успеет: его по дороге восторженные дамочки затопчут. И прочие заинтересованные личности.

Да, ещё одна причина, по которой Доминик меня в самом начале терпеть не мог: моя - условная - красота и его - не менее условная - непривлекательность.

На проповедях Храмовники порой порицали тот факт, что среди юных донни ходят легенды о соблазнительной красоте колдунов и срамного содержания тексты, описывающие всем понятно что. Ранее я старался пропускать всё это мимо ушей, но теперь даже сожалею немного, что не интересовался такими вещами. Во-первых, моя Элин точно пришла бы в восторг от пересказа одного из таких творений. Во-вторых, как я понимаю сейчас, это был бы отличный источник информации о том, что хотят женщины видеть в мужчинах.

С другой стороны, если по правде, то я не уверен, что тёмные и светлые девушки хотят видеть одно и то же.  

В любом случае, истории о неземной красе колдунов у нас распространены. И вот не знаю... Возможно, они и имеют под собой некоторое обоснование, тем более что красота всегда в глазах смотрящего. Но мной виденные адепты тёмных сил все как на подбор (не считая изменённых, конечно) - сухощавые, остроскулые, бледные от постоянной кабинетной работы и весьма утончённые люди, чьи волосы достаточно рано трогает седина. Под глазами их прячутся тени, лбы обычно перечёркнуты морщинами, а радужка выцветает. Нет, это не уродливо, но я сомневаюсь, что именно такими воображали донни героев своих грёз.

Наш же Доминик был классическим примером такого вот колдуна, а ненормированный рабочий график, недоедание в детстве и пренебрежительное отношение к собственному здоровью окончательно придали юноше болезненный вид, добавив к изначальному списку сутулость и нездоровую худобу.

И так уж вышло, что на одном из первых наших совместных заданий юные особы, очевидно искавшие приключений, обратили внимание на меня и только посмеялись над Домиником.

Разумеется, я отвадил их так грубо, как только мог: навязчивые женщины, унижающие других, вызывают у меня отвращение.

Или должны вызывать. Вспоминая Элин и то, какие именно вещи мне в ней нравятся, начинаю думать, что мне не чуждо весьма основательное лицемерие в этом вопросе.

В любом случае, после того эпизода Доминик не упускал возможности съязвить касаемо толпы девиц, бегающих за мной. И это было настолько самоуничижительно  с его стороны, что мне хотелось утешить его и попытаться исцелить явно травмированную спину. К счастью, у меня к моменту нашей встречи уже было хоть какое-то понимание того, как тёмные относятся к жалости и слабости, потому не навязываться у меня благоразумия хватило.

- Эта идея имеет смысл, - вдруг выдал Ародо, чем поверг всех в шок. - Будет действительно неплохо, если мы переоденем нашего Умника в женщину.

Повисла тишина.

- Да ладно, - очнулся Броккил и со свойственной ему бестактностью брякнул: - Это вон тебя или нашего Глиста Ники можно нарядить. Получатся бабы, пусть и страшные. Но наш Умник... где ты видел бабень с такими плечами? Тем более среди светлых?

Лицо Доминика (он же упомянутый Глист Ники) сменило несколько оттенков, от белого до красного. Я, признаться, тоже был в шоке и искренне надеялся, что мозговой центр нашей группы, отличный стратег и мой непосредственный куратор сейчас просто пошутил. Хотя в глубине души я понимал прекрасно, что Ародо как раз из тех, кто значение слова "юмор" предпочитает от случая к случаю подглядывать в словаре, дабы не запоминать зря всякую ненужную лично ему ерунду.