Без меня меня женили (СИ) - Яблочкова Наталья - Страница 16

Повздыхав о всяких глупостях и позволив появившимся служанкам себя переодеть, устроилась под одеялом. И, засыпая, поймала себя на том, что грежу о поцелуе. С вполне себе конкретным не человеком. Как это, когда он целуется? Сомкнув веки плотнее, попробовала представить себе это и провалилась в сон, так и не сумев достроить картинку до конца. Мозг отказался разрабатывать модель подобной вероятности.

Переодевалки

А утром меня ждал сюрприз — отсутствие супруга и наличие в комнатках для приведения себя в порядок шкафов, битком набитых одеждой. Честно говоря, я была растеряна донельзя. И тем, как вчера завершился вечер, и тем, что обнаружила с утра. Но постепенно с головой втянулась в примерку нарядов. Правда, всё померить за один раз не удалось. Очень быстро устала и остановилась на последнем наряде, который мерила перед высотой зеркалом во весь рост, тоже появившимся за ночь. Голубое платье со скромным вырезом, плотно облегающим тело лифом, широкой, падающей красивыми складками вниз юбкой, со стоячим белым воротником из накрахмаленных кружев. После того, как надела голубые же атласные туфельки на невысоком каблучке, а служанки собрали мои волосы в причудливую причёску, стала сама себе напоминать даму-аристократку из прошлого. Как же когда-то, девочкой, хотелось заиметь вот такое вот пышное платье, и поражать взгляды поклонников своей красотой в нём… Очередное воспоминание о прошлом, пришлось как-то некстати. Потому что толп поклонников не наблюдалось. В подобном наряде не перед кем было блистать. Можно было спокойно надевать обычную и удобную одежду, и косу привычную заплести.

Но удовольствие от переодевания всё-таки успела получить, прежде чем настроение от отсутствия супруга успело окончательно испортиться. Мужчина не явился ни на завтрак, ни на обед. Найду я выгуливала без него и радость от того, что глазки щенков открылись, оказалась не такой яркой, какой могла бы быть. И зверей кормила без него. И кормушки обошла в обществе лекаря. Ссыпая зерно в деревянные, открытые домики для птичек, думала о том, а нужно ли пернатой живности это? Живые ли они? Ведь появились только после того, как свёкор учудил. Но упорно каждое утро шла вместе с кем-нибудь из лекарей на обход своих владений и заполняла кормушки, которые, кстати, каждое утро были пустыми.

Мои владения были обширными, но имели невидимую границу, дальше которой нельзя было пройти. Обнаружила это как-то во время одной из самых первых прогулок. Но тогда ни сил, ни желания экспериментировать не было. И я так и не добралась до испытания границы на прочность. Сейчас вот была занята мыслями о муже, и снова было не до того, чтобы пытаться что-то там разглядеть за расплывающимися силуэтами деревьев, что виднелись даже за невидимой границей. Иллюзия? Или там тоже сад продолжается?

Но долго я не пялилась в ту сторону. Особенно сегодня, обошла сад по-быстрому, боясь, что пропущу появление супруга. А он всё не шёл и не шёл. А я всё вздыхала и вздыхала, тоскуя в одиночестве. Немного спасала ситуацию Леди, охотно веселившая меня своей беготнёй за игрушками. Впрочем, и Найда сегодня с удовольствием побегала за мячиком, который я ей кидала, а она мне приносила его обратно. Умная собака и очень добрая. И Леди просто чудо. Кошка разрешала мне брать котяток на руки и с ними я тоже успела повозиться сразу после обеда. Погладила каждого пищащего и смешного кисика, особо внимательно осмотрела Живчика, который теперь оправдывал свою кличку и был в разы активней братика и сестрички, всюду стараясь засунуть свой любопытный розовый носик, с белой полосой посередине. Ах эти белые чулочки на лапках. Ах эти белые кончики ушек. Ах эти синие-синие глаза. Малыш был такой лапочкой, что сердце просто таяло, стоило только котика взять на руки. И не вырывался он из моих рук, в отличие от двух других. Сидел спокойно и не пищал от испуга.

А вечером супруг всё-таки появился. Без плаща, чем вверг меня в культурный шок. Без перчаток, в чёрном сюртуке, и белой рубашкой под ним. Брюки были ожидаемо чёрными, с серебряными, узорчатыми лампасами. И вышивка по полам сюртука была тоже серебряной. А туфли, лакированные туфли блестели, в свете садящегося светила. Я пялилась на этого франта, потеряв дар речи. Просто не знала что сказать, да и не в состоянии была. Сердце тут же пустилось вскачь, а я сама покраснела. Медленно поднялась с кресла, в котором сидела, опёрлась рукой о ажурную стенку беседки и тут же отдёрнула ладонь, которую кольнул шип розы. Повернула голову, реагируя на неожиданную помеху и ахнула. На моих глазах распускался алый цветок, красивый, завораживающий тем, как лепестки открывались под моим взглядом.

— Это вы сделали? — спросила, справившись с волнением.

— Нет, — вот как всегда, говорит так спокойно, что хочется в противовес что-нибудь такое сделать, чтобы ошарашить.

— А чего вы сегодня при параде? — спросила вредным тоном, стараясь не думать о том, что если не он этот цветок организовал, то кто?

— Решил, что если учиться танцевать, то в том, что будет удобно и подходит к случаю, — разъяснил свою позицию.

— А можно… так? — прислушалась к своим ощущениям, вроде не задыхаюсь и чувствую себя нормально.

— На ткани то же заклинание, что и на плаще. Обычно мне хватало плаща для прогулок по миру живых. Но я решил, что не только вам стоит обновить гардероб. Мне тоже не помешает, — улыбнулся криво, кончик губ только с одной стороны приподнял, а тёмные глаза так и остались холодными.

— А кожу вы не обожжёте? — тут же заволновалась о самочувствии мужа, памятуя о подслушанной беседе.

— Солнце садится, а ваш свет я как-нибудь вытерплю, — протянул мне руки. — Мы продолжим урок?

— Может, не надо таких жертв? — спросила с сомнением, не решаясь прикоснуться к мужу.

Надо же подготовился, а я теперь не знаю, как отвлечься от созерцания широченного разворота плеч, высоченного роста и правильных черт лица, только немного подпорченных ещё не поджившими до конца шрамами. И кто бы мне сказал, почему сердце бьётся в груди попавшейся в клетку птахой, а дыхание от одного взгляда на супруга перехватывает? Сказала бы, что мне повезло с замужеством, если бы не было столько проблем и не будь мужчина так равнодушен ко мне. Никак не дал знать, что заметил изменения в моей внешности. Не нравится или всё равно?

— Вы очень расстроились вчера, — констатировал очевидный факт. — Мне хотелось бы завершить урок. Итак? — и сделал шаг ко мне.

— Тогда выйдем из беседки, — вздохнула, попытавшись утишить взволнованный стук сердца. — Здесь места много, но мебель будет мешаться. Полянка перед беседкой подойдёт лучше.

Не сдвинулся с места, пришлось первой проскользнуть мимо, слишком рядом с ним, чтобы чувствовать себя спокойной, но справилась так и не задев его даже за одежду. Последовал за мной, встал рядом, протягивая руки, как вчера. Прикоснулась к коже мужчины и вздрогнула, опалило как огнём, пришлось делать над собой усилие, чтобы ничем не выдать волнения.

Снова начали с притопов под счёт, потом я показала, как двигаться вперёд, назад, тоже под счёт. Схватывал Повелитель мёртвых всё налету, и много времени предварительная подготовка не заняла. С замиранием сердца, показала как положить руку мне на спину так, чтобы удобно было и мне, и самому мужчине. Вложила крохотную ладошку, по сравнению с его дланью, в длинные пальцы супруга и сглотнула, темнота так больше и не давила, и причин грохнуться в обморок не было, но отчего-то очень хотелось. Уж слишком близко с Повелителем мёртвых мы были друг к другу сейчас, даже смогла услышать стук сердца. Размеренный, но быстрый… Не мой, точно. Мой-то пульс сейчас азбукой Морзе баловался. Точка, точка, точка, тире, тире, тире, точка, точка, точка… И снова эта же последовательность по кругу.

А потом, без предварительной моей подсказки, зазвучала музыка, та самая, которую я помнила по вчерашнему неудачному уроку. И мы медленно, довольно слаженно двинулись по кругу. Мужчина не сбивался с показанной последовательности, постепенно ускоряя темп, кружа меня в вальсе, а вместе с этим кружилась и моя бедная голова. А сердце заходилось в выстукивании точек и тире. И когда мелодия завершилась, а Дронд выпустил меня из объятий, почему-то хотелось смеяться и обнять весь мир. Вот взять, поднять руки и одарить своей улыбкой. Всех-всех. И сирых, и убогих, как выразился когда-то мой супруг, причислив к ним и себя, зачем-то, и вполне успешных и счастливых. И я подчинилась этому желанию, рассмеявшись подняла ладошку вверх, коснулась свисающей ветки дерева, которая тут же от этого прикосновения покрылась бутонами цветов, раскрывшихся прямо на глазах.