Скажи, что любишь меня (СИ) - Мелевич Яна - Страница 7

— Нормально все? — обжег горячим мятным дыханием. Судорожно кивнула, вцепившись сильнее в его пальто, словно тяня на себя. Секундное замешательство в голубых глазах, будто сам не понимал, что натворил. Рая очень надеялась, что Пуся не вздумает вмешаться в такой щекотливый момент. Особенно, когда Ярослав внезапно потянулся к ней, обнимая крепче, опустив ресницы, скрывая затуманенный взор. Боялась шелохнуться, дыша через раз, но в последнюю секунду какая-то девица, проходящая мимо, крикнула, хлопнув дверью машины:

— Привет, красавчик!

Тасманов дернулся, словно очнувшись, моргнул, осторожно отпуская Раису, освобождая свой ворот от ее судорожно сжатых пальцев, вновь очаровательно улыбнувшись незнакомке за плечом застывшей Кошкиной.

— Привет, — и подмигнул. Да так озорно, что привычно добрые мысли вылетели из головы. Впервые Кошкиной захотелось взвыть от злости. Резко обернувшись, углядела симпатичную брюнетку. Пославшую Ярику воздушный поцелуй. Раису она не заметила, даже внимания не обратила, позволив себе броситься к нему, с разбега повиснув на шее у парня, озорно смеясь.

— А я еду, смотрю, гуляешь, — мурлыкнула ему почти в губы. Сердце Раисы ухнуло вниз, когда Тасманов, словно послушный щенок позволил наклонить себя, но в этот момент откуда не возьмись стремительной пушистой белой стрелой с тявканьем прямо на брюнетку бросилась Пуся, вцепившись ей в ногу. Она так заорала, что казалось, вокруг полопаются стекла автомобилей.

— Пуся, фу! — рявкнул Ярослав, перехватив маленькое тельце поперек туловища. Шпиц огрызалась, вырываясь, будто порываясь порвать на части ошарашенную девицу, возмущенно завопившую на весь двор.

— Твоя собака просто психованная! — Ярик с трудом удержал разъярённую собаку, озадаченно покосившись на Раису, которая протянула руки.

— Дай мне ее.

— Ты кто еще такая?!

Игнорируя вопль, снова кивнула неуверенно посмотревшего на нее Ярику. Отдал ворчащую Пусу, чье дрожащее от ярости, клокочущей в ней тельце мгновенно расслабилось, а сама собака ласково тявкнула. Высунув язык. Злые карие глаза обожгли яростным взором, пухлые губы поджались, а сама истеричная дамочка выставила вперед пострадавшую ногу, тыкая пальцем на едва заметные следы зубов на вельветовых сапожках до колен.

— Так это ты ее хозяйка? Видишь?! Видишь, что натворила твоя псина?! Да ты хоть знаешь, сколько они стоят, — она презрительно сморщила носик, оглядывая ее наряд, чья цена не оплатила бы и полпуговицы на ее платье. Рая открыла было рот, но Ярик перебил, спешно отвечая:

— Это моя собака, Нин. А Рысь… то есть Рая моя хорошая подруга. Присматривает за ней, — подмигнул захлопнувшей рот Кошкиной, ловко скользнув к надувшейся брюнетке, обнимая ее за талию, потянув в сторону дома.

— Не будешь же ты дуться из-за собаки, ну? Правда ведь? — его ладонь, поглаживая поясницу, опустилась на пятую точку Нины обтянутую брендовыми джинсами. Провожаемые Раисой, исчезли в одном из подъездов. Больно, ей было так больно, что на секунду сильно прижала к себе шпица, очнувшись лишь услышав ее жалобный скулёж.

— Прости, — выдохнула, зарываясь носом в мягкую шерстку. Черные глазки пуговки внимательно посмотрели на нее, а мягкая лапка коснулась щеки, точно в утешении стерев слезинку, скатившуюся из глаз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ярослав появился дома только спустя три часа. От него буквально разило чужими духами, да так сильно, что хотелось надеть противогаз, повесить желтый знак с черепом и объявить карантин. Возмущенная Пуся фыркнула на хозяина. Отвернувшись, демонстративно сделав вид, что закапывает его задними лапами, затем цокая коготками, побежала в сторону своей лежанки. Он рассеяно огляделся, заметив, что Раиса разгребла немного его хлам, сама же девушка вышла из ванной с корзиной белья, поморщившись и помахивая рукой перед носом.

— У твоей девушки отвратительные духи, — проговорила, делая вид, что все нормально. Не она час назад плакала, утирая слезы в его квартире, раскладывая вещи. Говорил ей Паша, ерундой занимается, но разве сердцу прикажешь. Гордость шептала уходить, бросить все, захлопнуть двери и забыть об этом бесчувственном парне, но глупое сердце все еще надеялось на чудо. Как в тех романах, что она читала, где герой из бабника превращался в прилежного мужа под нежным надзором возлюбленной.

Пока мечтала, ей на голову приземлился его свитер, а сам Тасманов радостно бросился в сторону санузла, сверкая идеальным прессом, расстегивая на ходу ремень.

— Ты же приготовила ужин? Фу, блин, почему бабы так любят запах кокоса с ванилью, я весь воняю, будто рухнул в чан кокосовой стружкой! — радостно крикнул, не обратив внимания на покрасневшую Раису, провожавшую его неотрывным взором. Корзина упала, а в руке остался белый свитер. Ярослав внезапно замер, стоя полуголый в проеме ванной комнаты, держась рукой за ручку двери, обернувшись к ней.

— Ах да, спасибо что погуляла с собакой и она не моя девушка, — подмигнул, послав воздушный поцелуй. И вновь за секунду вернул ей крылья эти глупые, на которых воспарилось сердечко снова к небесам. Где-то рядом тихонько проворчала Пуся, явно обозвав ее влюбленной дурой.

Если у помешательства есть имя, то Ярослав назвал бы это состояние одним мощным и в тоже время таким глупым именем — Раиса. Пока он успешно включал дурочка, игнорируя любые взгляды, красивые наряды и улыбки, сам чуть не свихнулся. Сегодня почти совершил роковую ошибку. Потянувшись к манящим розовым губам, лишённым любой помады кроме гигиенической, которая пахла апельсином. Встреться они в другое время, при других обстоятельствах, не имей общих друзей, особенно бдительного Паши, только вчера ему втолковывавшему: «не лезть к этой невинной девочке своими ластами грязными». Даже сегодня в кровати видел одну, представлял другую.

Поставил ладони на темно-зеленую плитку, стирая конденсат, позволяя прохладной воде стекать по плечам, стирая все прикосновения Нины, прикрыл глаза, вспоминая широко распахнутый синий взор, в котором читалось глупое обожание. Она думала он, ее не слышит, а он делал вид, что у него тугоухость на последней стадии.

— Дожился Ярик, на друзей стоит, — буркнул, проводя ладонью по лицу. И без нее тоскливо, и с ней тяжело. Попробуй, удержись, когда девушка непрозрачно намекает. Особенно, стоило выйти из ванной, натянув домашние джинсы с футболкой, скользнув на кухню и услышав:

— Яр, я тебе вообще нравлюсь?

Поперхнулся водой, закашлявшись. Раиса стояла, прислонившись к столу, нервно прикусывая губу. С пару минут пытался вспомнить вопрос, который вогнал его в ступор, потому что все внимание было нацелено к белым зубам, сжимающим чуть покрасневшую от укусов плоть. Он бы тоже их кусал, и не только губы, длинную шею, оставляя следы, спустился бы ниже, к груди, потом на живот.

— Да-а-а-а, ты ж прикольная. Конечно, нравишься, прям своя в доску. К тому же у тебя грудь, а ты знаешь, молочные железы больше Павлика люблю. За грудь друга родного на органы продам, — нес полную чушь, от которой даже его собственная собака закрыла лапами мордочку, заскулив. Девичьи губы тихонько прошептали: «Глухоухий идиот».

Сильно, но с этим он в принципе сейчас был согласен, вел себя соответствующе. Потому просто прислонился к кухонной тумбе рядом с раковиной, позволяя себе разглядывать девушку, отвернувшуюся вновь к доске с недорезанным луком. Она спешно терла глаза. Делая вид, будто это слезы от овоща, а не его слов.

Поддался порыву, обхватывая тонкую талию, позволив лишь немного коснуться пальцами голой полоски кожи между поясом ее безобразно короткой юбки и мягкого свитера, чувствуя, как замерла, а потом вовсе затихла, едва дыша Кошкина. Уткнулся носом в темные каштановые волосы, пахнущие почему-то всегда апельсинами, мурлыча в ухо, чуть задевая маленькую золотую сережку губами:

— Кстати говоря, Рысь, ты пойдешь со мной пьянствовать в моё день варенья? Мне будет тоскливо одному уничтожать бар в клубе.