Театр убийц (СИ) - Родионов Леонид Михайлович "Делони Ворон" - Страница 5

<p>

Успокаивающий звук потрескивающих дров в камине, сладкое и немного густоватое вино, вкуснейшая закуска и отличная книга привили к полному позору актёра, которого знакомые и просто коллеги по цеху считали достойным вступить в ряды охотников. Стриин настолько расслабился и отстранился от мира, что не услышал стук в дверь. Лишь когда на дверь во второй раз обрушили град ударов, словно точно зная, что хозяин дома, хотя окна в гостиной были зашторены, Стриин встрепенулся. Отложив книгу и вскочив с кресла, словно кошка на мягких лапках, хозяин оказался возле входной двери, на которую уже в третий раз сыпался град чьих-то мощных ударов, буквально в три прыжка. Взяв кинжал в руку так, чтобы его не было видно из-за угла, Стриин открыл дверь. К большому облегчению актера, на пороге стоял всего лишь его коллега по сцене, парень двадцати семи лет, с морковными волосами, и веснушками по всему лицу.</p>

<p>

- День добрый, Стриин, – поздоровался Тилон, а после скосился на правую руку хозяина дома. – Надеюсь, этот нож не для меня?</p>

<p>

Стриин тут же убрал руку от рукояти, а про себя отметил, что у парня цепкий взгляд и острый ум, он не видел, что у него в руке, но догадался.</p>

<p>

- Конечно нет, – Стриин ухмыльнулся и убрав руку от тумбочки облокотился на косяк двери. – Что привело тебя ко мне в дом?</p>

<p>

- У меня письмо, – посыльный запустил руку в цилиндрическую сумку, висевшую у него за спиной, а после протянул белоснежный конверт, скрепленный серой сургучной печатью, на которой отчетливо было видно две маски, слева грустная, справа веселая. – Госпожа директор лично просила передать тебе в руки. </p>

<p>

Приняв послание от самой главной женщины театра, Стриин незамедлительно надломил печать, раскрыл конверт и пробежался глазами по короткому письму. “Приглашаем вас на генеральную репетицию, которая состоится сегодня после полудня. Директор театра: Елена́ра Ансейт Грин” и в углу красивая подпись.</p>

<p>

- Генеральная репетиция, – изумился Стриин. – Кто кандидат?</p>

<p>

- Кто бы знал, – пожал плечами Тилон. – Ты же знаешь, что это тайна для всех, кроме экзаменуемого и мастеров.</p>

<p>

И правда, о том, кого выбрал директор театра, чтобы перевести из ранга ученика в статус полноценного актера, ни знает никто, кроме самого экзаменуемого, мастеров и наставника ученика, если такой конечно имеется. И тут у Стриина в груди зародилось нехорошее предчувствие, если вспомнить слова Тилона, о том, что госпожа Еленара послала его к Стриину лично, а это могло значит… Быть того не может, она бы не сделала это за его спиной.</p>

<p>

- Спасибо тебе, Тилон, – Стриин приложил руку к сердцу и слегка поклонился. – Пусть Хардо́р укрепит твое тело и дух.</p>

<p>

- Пусть Рэя очистит твой разум и душу, – в такт ответил посыльный. – Всего хорошего. </p>

<p>

После этого Стриин быстро закрыл дверь, еще раз жадно вчитался в пару строчек, но так и не мог поверить в случившееся.</p>

<p>

- Она бы мне сказала, – убеждал сам себя Стриин, – она бы точно со мной все обсудила. Я просто себя накручиваю.</p>

<p>

Дойдя до середины коридора и выглянув в окно, Стриин понял, что до начала репетиции час с небольшим. Вернувшись в гостиную и залпом допив оставшееся вино, таким образом осушив уже два полных бокала, актер еще раз пере прочёл письмо, вспомнил о наказе Еленары для посыльного, цыкнул, грубо бросив письмо на стол, и пошел в кабинет, чтобы начать собираться.</p>

<p>

Генеральная репетиция, пожалуй, самое главное событие в театре, оно проходит не так часто, поэтому попасть на такую репетицию в роли наблюдателя, довольно большая честь. В основном наблюдатели — это будущие кандидаты, которых пригласили для того, чтобы показать, что их ждет и подготовить, но пару тройку человек всегда выбирают уже из состоявшихся актеров или мастеров. В случае спорного решения или каких-то других проблем, возникших на экзамене, старшие наблюдатели будут решающим голосом приговора. Одежда на таких мероприятиях у каждого своя: у мастеров из комиссии это строгие балахоны цветов церкви крови, у наблюдателей немного по проще, не обязательно одеваться в церемониальные одежды, достаточно просто строгую и не особо броскую одежду, у испытуемого это конечно его боевой костюм, хотя бывали и исключения.</p>

<p>

Главное правило экзамена гласит: ученик, вступивший на сцену генеральной репетиции, может быть только в том, в чем пришел и использовать только то, что принес. Некоторые индивиды, в силу каких-то своих тараканов, иногда надумывают себе, что их последним испытанием будет то, в котором они сильны, но это далеко не так. Один раз на потеху всем, молодой парень, который с чего-то решил, что его последним испытанием в качестве ученика будет испытание танцам, пришел в зал клятв в полном комплекте латных доспехов. До сцены он дошел примерно минут за десять, броня была для него слишком тяжелой, а вот на помосты он без помощи трех взрослых мужчин наблюдателей подняться бы никогда не смог. В конечном итоге этому фантазеру назначили испытание акробатики и попросили сделать кувырок назад, при условии, что он ничего с себя не снимет. После такого постыдного провала, самонадеянных учеников в разы поубавилось, хотя порой все же находятся умники, считающие себя самыми хитрыми. </p>

<p>

Стриин не хотел повторять судьбу этих, мягко говоря, униженных бедолаг, поэтому с выбором одежды особо не экспериментировал. Белая атласная рубашка, с круглым воротом и серебряными запонками на манжетах, длинный черный жилет, раздвоенный спереди и застегивающийся на ремешки. На ноги черные, чуть мешковатые, брюки и подбитые мехом полусапожки. На шею серебряную цепочку, со знаком церкви крови, на плечи меховой плащ с капюшоном, к штанам черный ремень с овальной бляшкой, на котором отлично разместились две сумочки, с откидными замками, и ножны с кинжалом. Осмотрев себя со всех сторон, на предмет дыр и грязи, Стриин взял письмо, о котором чуть не забыл, положил его во внутренний карман жилетки и вышел из дому.</p>

<p>

За те два часа, что актер отдыхал дома, людей на улице прибавилось, но самое главное, рассеялся молочный туман, от чего идти стало куда спокойнее, не боясь налететь на что-то или кого-то. Что не нравилось Стриину в его городе, так это суета и постоянная беготня его жителей. По улицам туда-сюда гремели повозки, бегали молодые подмастерья, с задумчивым видом ходили мужчины, держа в руках то какие-то свертки, то большие кипы бумаг. Говорливые женщины, которые разговаривали с рядом идущей подругой так, что слышала вся улица, со времени начинали утомлять и вгонять, привыкшего к тишине и свободе человека, в меланхолию. Выйдя с колокольной Стриин вновь пошел по улице генерала Сальмата, только в этот раз вниз. Когда он уже хотел было свернуть на улицу каменщиков, то чуть не попал под повозку, которая судя по звону, везла что-то из кузни.</p>