Раса значения не имеет (СИ) - Васильева Алиса - Страница 33

— Хватит, отпусти, пожалуйста, — попросила я, — тебе же тяжело!

— Поверь, после той дозы хершта, которую я вчера принял, я без особых проблем смогу донести тебя и до Зеленого Леса, — усмехнулся Иван.

— Не напоминай мне про хершт! Последнее время я только и делаю, что совершаю глупости одну за другой!

— Отдавать столько денег ради спасения незнакомого представителя чужой расы действительно глупо, — согласился Иван, — и я был очень удивлен, что в этом мире нашлось столько желающих мне помочь.

— Нас было только трое.

— Это на троих больше, чем я мог рассчитывать при самых смелых прогнозах.

Город вокруг поблескивал новогодними украшениями. В ясном небе сверкали звезды. Чудесная ночь.

— Если бы мы только знали, что можно было просто обратиться в Посольство, — вздохнула я.

— Хорошо, что не знали. Никогда не просите у них помощи ни для меня, ни от моего имени, — процедил сквозь зубы Иван.

— Почему? Они же сразу прибежали тебе на помощь, — то, что происходит между Иваном и его народом, все никак не хотело складываться у меня в голове в одну картинку.

— Риандерик примчался, потому что считал, что было совершено нападение на высшего эльфа или незаконное приобретение хершта.

— То есть если бы ты просто попросил о помощи, они не помогли бы? — мне почему-то слабо в это верилось.

Да, татуировки и все такое, но уж очень доброжелательно был настроен эльфийский посол.

— Да помогли бы, помогли. Но я никогда их не попрошу.

— Почему?

Я понимала, что тут какая-то тайна. Хотя вряд ли Иван ее раскроет. Но я ошиблась, эльф мне ответил:

— Выпендриваюсь.

— Что, правда? — я не поняла, как реагировать, тут вроде и смеяться надо, но сказано совершенно серьезно.

— Ну, если кратко пересказывать суть ситуации, то да.

— А если серьезно, за что тебя изгнали?

На этот раз Иван промолчал. Мне стало стыдно за свое неуместное любопытство.

— Извини, я забыла, что ты просил не спрашивать об этом.

Эльф оценивающе посмотрел на меня.

— В Зеленом Лесу существует две основных точки зрения на возможность взаимодействия эльфов с другими расами, — сказал он, отведя взгляд, — часть моего народа считает, что мы должны сделать все, чтобы интегрироваться в общество Пангуманоидного Союза, другая часть эльфов за продолжение самоизоляции и, в перспективе, выход Зеленого Леса из союза гуманоидных миров.

Вот чего-чего, а лекции по политологии я никак не ожидала.

— Я в довольно агрессивной манере изложил свою точку зрения на этот вопрос, позволив себе не согласиться с мнением короля, — Иван закусил губу, — возможно, я даже вышел за рамки позволенного. Вероятно, довольно далеко.

— И тебя изгнали из Зеленого Леса за то, что ты отказался извиняться за свои слова?

— Если уж совсем откровенно, то я принес свои извинения за проявленное неуважение к нашему правителю. Но отказываться от своих убеждений не стал.

— Вот как. И чтобы вернуться, тебе нужно посыпать голову пеплом и признать, что был не прав? — предположила я.

— Думаю, достаточно будет просто вернуться. Но я не проверял.

Я не нашлась, что на это сказать. Странно у них, у эльфов, все устроено.

— Как надоест выпендриваться, проверю, — вздохнул Иван, опуская меня у нашего подъезда, чтобы открыть дверь.

Надо же, мы уже пришли! В смысле, Иван пришел.

— Ой, у нас в подъезде бывают крысы! — вспомнила я. — Знаешь, такие, похожие на людей.

— Да, я их видел. Не переживай, у них хватит ума не нападать на меня.

Иван распахнул дверь подъезда, где, к счастью, уже вкрутили лампочки. Запах крыс там был, а вот самих крыс я не увидела.

Эльф хотел было снова подхватить меня на руки, но я категорически отказалась. Хватит, накаталась.

ГЛАВА 25

Воскресное утро я проспала. Опять. Тики сварил мне кашу. Какой позор! А еще критиковала Нику!

Ноги болели. Я, морщась, надела тапки и, шаркая, прошла по пустому коридору.

Зато в кухне меня ждала идиллическая картина. И немного сюрреалистическая, что уж тут скрывать.

Тики и Урфин наряжали елку какими-то потрясающими движущимися игрушками. Птички, животные и сказочные персонажи казались живыми. Нет, было ясно, что это — игрушки, но в то же время они так правдоподобно двигались… Вокруг елки бегала та самая, похожая на кошку, штука с балкона. Она абсолютно точно была каменной и абсолютно точно — живой.

За столом со спицами в руках и несколькими клубочками в шуршащем пакете сидела Мария. Кто бы мог подумать, что она увлекается рукоделием.

— Доброе утро! — поздоровалась я, садясь есть овсянку с изюмом.

— Как прошел рабочий день? — поинтересовалась Мария.

— Ты принесла мне конфет? — спросил Тики.

— Сладкое вредно, — строго отрезала Мария, — и вообще, марш одеваться, нам пора гулять!

— Но мы еще не закончили с елкой! — заныл мальчик.

— Режим есть режим! Потом закончим! — неожиданно поддержал Марию Урфин, и так неодобрительно посмотрел на меня, что я чуть кашей не подавилась.

— Я на работе была, вот и проспала, — попыталась оправдаться я, когда Мария и Тики покинули кухню.

— Работа есть работа, — согласился Урфин, — но молодому человеку следует как можно раньше приучить себя к дисциплине.

Похоже, в этой квартире воспитанием Тики занимаются все, кроме меня.

Вандерштутель отложил коробку с игрушками, сел за стол напротив меня и так насупил брови, что запихнуть кусок в горло стало совершенно невозможно. Я отодвинула тарелку с недоеденной кашей и положила рядом ложку. Это было ошибкой. Странная зверушка, до этого мирно крутившаяся возле елки, вдруг молниеносно запрыгнула на стол и стащила ложку.

И съела. Тоже молниеносно.

— Зараза! — проревел Урфин, ловко поддав воришке пинка, от которого та с задумчивым видом вылетела в коридор.

— Оно ест металл? — ошарашено спросила я.

— Оно ест все. Но столовые приборы обожает больше всего. Особенно чайные ложечки.

Почему мне в последнее время так сложно понимать, шутит мой собеседник или нет? Судя по бровям гнома, скорее нет.

— Оно мое. Оно голем, — со вздохом добавил Вандерштутель.

— Ты сам его сделал?

Каша безнадежно остывала, но доедать ее теперь было нечем.

— Знаешь, бывает, делаешь что-то, просто ради эксперимента, не на продажу, потом бросаешь в плавильную печь. Ну ерунда, никакой угрозы для населения, — доверительно сообщил мне Урфин и неожиданно добавил: — А вот рука не поднялась ее в печь бросить. Маленькая и приставучая, все время лезет под ноги.

Вот от кого не ожидала такого проявления сентиментальности, так это от Вандерштутеля. Урфин от смущения спрятался в брови.

Приставучий голем, цокая каменными лапками, пробрался назад к гному и сел рядом. Помесь кота и ящерицы. Я посмотрела на украшающие елку прекрасные игрушки. Потом снова на голема. Как Вандерштутель, у которого руки явно из правильных мест выросли, вообще ухитрился такое сделать?

Правду говорят, что уродцев любят больше всего.

Вандерштутель молча выжидающе смотрел на меня.

— Как ее зовут? — я уже поняла, что голем — это она.

— Зараза.

— Ну ты держи ее подальше от ложечек тогда, — разводить с гномом дебаты по поводу запрета на домашних животных мне совершенно не хотелось.

Урфин просиял.

— Я бы давно ушел, потому что я добропорядочный гном и чту договор. Раз никаких животных, значит, никаких животных, — голос Вандерштутеля звучал виновато, — но Зараза наотрез отказалась уходить, как я ее ни звал. А она мне очень дорога. Я потому и поселился здесь, что Зараза облюбовала твой балкон. Понятия не имею, чем он ей так приглянулся.

— А где она будет жить? — решила на всякий случай уточнить я.

Вряд ли Гвоздик и Иван будут в восторге от того, что в их и так тесной комнате поселится Зараза.

— По большей части на балконе, — успокоил меня Урфин, — Зараза почему-то считает, что я храплю.