Не ешь груши! (СИ) - Колотилина Октавия - Страница 29

И именно сейчас нужно было зайти двоим мужчинам.

— Что ты делаешь? — спросил Доктор по громкой связи.

— Нахожу в культурах клеток больного патогенные микроорганизмы, выделяю из них паразитирующие вирусы и повышаю их вирулентность.

— Чего?

— Стощупальцевый Осьминог!

Оба засмеялись.

— Вы точно нормальные? — посмотрел на них с подозрением главврач.

— Да, вот справка. — Галлифреец достал психобумагу и на полном серьёзе предъявил главврачу, тот принялся изучать; смуглое лицо перекосило.

— Идите отсюда, а то у меня от смеха руки трясутся. — Инга, отдышавшись, замахала на посетителей.

Стоило им уйти, приехала робот-буфетчица.

— Вы должны сделать перерыв на приём пищи!

— Прямо как моя мама, — изумилась Инга. Пришлось выходить в «чистую зону», благо автоматика сняла защиту и обеззаразила тело: сервис. Не то, что в родной больнице тридцать лет назад. — Давай кофе, слойку и катись.

— Мучное вам не рекомендовано.

— А...

— Свинина — тоже.

— Ну яблочко хоть?

— Фрукты вам запрещены. Распоряжение сверху.

Вот Доктор подкузьмил!

— Что же можно? Креветки?

— Данные существа вымерли более десяти лет назад. Предлагаю рыбные тефтели.

— О нет! Опять рыба!

Впрочем, свежие котлетки, приготовленные на пару, очень даже удались, как и ярко-жёлтый компот с грушевым ароматом. Посуду мыть не надо, буфетчица забрала, даже со стола вытерла — сервис будущего, чего бы не наслаждаться?

За «окном» цвела сирень: целые охапки сирени, лиловой, прозрачно-снежной, бордовой, как томная барышня; они качались, казалось, возле самой рамы, аккуратные бутончики оттопыривали один восковой лепесток, другой — и раскрывались звёздочками.

Но красота эта была плоская, несмотря на 4D.

Инге хотелось прижать к губам настоящие пупырышки цветов, упругих, свежих, целую гроздь и каждый отдельно, пить аромат, у фиолетовой насыщенный, сладкий, лёгкий у розовой и щемящий у белой. Идти по аллее ВДНХ, между махровых облаков, и чувствовать майское солнце на щеке, и замирать от близкого грома...

Интересно, остались ли в Москве будущего живые кусты сирени?

Работа продолжалась. Лабораторный стол заняли десять виртуальных клеток с виртуальными мышами, которым ввели виртуальную вакцину. Парочка из них уже выздоровела, начала умывать мордочки; а вот и ещё три поправились, две в хорошем состоянии. Так, похоже, все в порядке — только одна сдохла.

Теперь нужно испытать бактериофаг на человеке.

Усреднённый пациент почему-то получился очень похожим на Алексея. Один в один! Наверняка компьютер что-то там считал у неё в мозгу: подлый электронный змей.

Инга взяла невесомый, на долю секунды исчезающий шприц, подошла к больному.

Алексей метался на кровати из стороны в сторону, его шея и мощная грудь были покрыты пятнами — сыпной тиф, всё правильно.

Инъекция в катетер у сгиба левой руки.

Пациент смотрел строго и отрешённо: конечно, температура под сорок.

Больничный компьютер тихо гудел и считал.

Для проведения стольких вычислений за пару минут не хватило бы мощности машины размером с два теннисных корта. Тридцать лет назад не хватило бы. Но теперь...

Температура вернулась в норму, сыпь постепенно исчезла. Всё, здоров. Накачанный парень, слабый после болезни, сел на кровати — пора выписывать. Он улыбнулся, словно хотел сказать: «Ты сделала это, видишь!» А потом вдруг встал, шагнул к ней и, приобняв, прижался губами...

Размашистая оплеуха прошла сквозь голограмму, немного её смазав.

Инга плюхнулась в кресло, провела кулаками по лицу.

— Хорошая модель, зря ты её бьёшь. — Доктор спускался по лестнице.

Инга глянула на него затравлено:

— У меня блок какой-то стоит. Ну, понимаешь, когда что-нибудь вроде, сразу... Как у Расни с убийствами. Не могу — и всё.

— Подтверждение эффективности препарата в районе девяноста трёх процентов, — выдал задорный женский голос.

— Ну вот, — она заставила себя встать, — лекарства от всех штаммов прошли клинические испытания, да за каких-то сорок минут! В моё время на это потребовались бы годы. Теперь можно вкалывать настоящим людям.

«Интересно, — думала Инга, пока они везли баночки с вакциной наверх, — с чего вдруг усреднённый пациент оказался Алексеем? Может быть, пока о н а ставила эксперименты, кто-то проводил опыты над н е й ?»

Инга скосила глаза на Доктора — но спросить не решилась. В кармане болталась ампула, полная бактерицида, надо будет выложить.

Из-за дверей не слышалось стонов, иногда доносился смех или звуки компьютерной стрелялки. За тридцать лет фармацевты научились делать отличные анальгетики: миллионы людей умирали здесь тихо, с довольной улыбкой на лице.

Это в её время, чтобы зайти в красную зону, приходилось надевать прорезиненый комбинезон, три пары перчаток, проклеивать скотчем стыки между штанами и бахилами. Теперь же аппарат в шлюзе бокса сам приставлял к твоему лицу удобные незапотевающие очки, невесомый респиратор и покрывал всё тело дышащей мембраной. На выходе, после обработки, всё аккуратно разрезалось и шло на утилизацию.

Да, хорошая здесь техника! И сервис на уровне. Но всё равно, где сердитые медсёстры, которые призовут пациентов к порядку? Где спешащие помогать врачи, где шутки на бегу, где живое общение?

Эта Больница — лишь серая коробка. Железный ящик. Огромный, продвинутый, услужливый... Железный ящик.

Целых пятнадцать минут Доктор и Инга то по отдельности, то вместе уговаривали главврача попробовать новую терапию.

— Нет, нет, и ещё раз — нет! — отрезал Ёвар Гургутович.

Его кабинет выглядел сейчас пустовато — как только речь зашла о новом лекарстве, хозяин выставил все гаджеты за дверь. Даже божьих коровок не было, только компьютер расположился на столе в позе лотоса, расставив в стороны тонкие коленки.

— О, людей на Земле убьют не чума с холерой. — Доктор картинно вскинул руки. — Их убьёт бюрократия!

— Каждый врач на планете работает по регламентам, которые ежедневно совершенствует Мадам, — оправдывался главврач. — Если я отступлю хоть на букву, меня уволят. Посадят в тюрьму.

— Я её видела! — встряла Инга. — Она у вас что тут — самая большая шишка?

Ёвар Гургутович воззрился на девушку: вот человек, который не знает о Мадам. Психобумага уже не поможет, кажется — где там боты со смирительной рубашкой? Всё же он решил объяснить, а не звать санитаров:

— Власть над всеми странами принадлежит суперкомпьютеру, мощности которого расположены в Китае, Америке, Германии, Англии, Японии. У нас на Рыбинском водохранилище стоит Российский Филиал. Кстати, там находятся ячейки памяти для регламентов.

Доктор подошёл вплотную к начальнику:

— Как так получилось, что вы отдали право решать за вас железяке?

Главврач попятился:

— Мир находился на пороге глобальной войны. Слишком многие государства завели себе ядерное оружие, в том числе слаборазвитые, которые очень нуждались в ресурсах, они начали ставить условия. Правительства тянули одеяло на себя, нервы у кого-нибудь могли не выдержать... И тогда было принято решение уничтожить все ракеты, а управление передать Мадам. Очень правильное решение. У нас исчезла бедность, решился квартирный вопрос, каждый получает то, что хочет — по возможности, конечно. Никакой коррупции, никакого воровства бюджета, не надо тратиться на выборы и представительские авто.

— И как с ней встретиться? — подняв глаза к потолку, вопросил галлифреец.

— Я здесь, — сообщил приятный низкий голос.

Снова это приведение! Юбка-карандаш, укладка — не успели соскучиться.

Доктор решительно обернулся к Мадам, приблизился походкой крадущегося леопарда и сказал в упор:

— Давай, железяка, меняй свои регламенты. Люди умирают.

— Сертификация нового лекарства проходит по стандартной процедуре. — Мадам чиркнула что-то в своём нарисованном блокноте. — Она занимает двадцать четыре месяца.