Не ешь груши! (СИ) - Колотилина Октавия - Страница 15

Оставив ей фонарь, Расни подскочил к ткани, подпёр её своей трубкой, схватился сам и закричал:

— Быстрее, помогите!

Тишина была ему ответом.

— Эй, лягушки. Держите скорее, мне Меру надо прикрывать!

Но никто из жителей деревни не шелохнулся, воины отворачивались.

— Да вы трусливее прыгунчиков!

Фонари, почти израсходовавшие масло, становились всё тусклее. Меранавана на своём островке оказалась отрезанной от основного светлого круга; теперь она кидала нить менее проворно, чем Ткачиха, и Шелли приходилось останавливаться.

— Чего ты там застряла, иллинойка? Поднажми!

Инга протолкалась к валуну и доложила:

— Доктор, у Шелли скоро закончится паутина, а Меранавана вообще не плетёт. Что делать?

В ответ он сунул отвёртку:

— Жми сюда, больше двадцати не выставляй.

И кинулся прямо во тьму.

Оттуда хлестнуло щупальце, ещё три копья подломилось —мерцающая ткань провисла, а соседние опоры наклонились, грозя свалиться. Никто не сделал и шага, чтобы подхватить её. Никто из тех, ради кого сейчас погиб, может быть, Доктор.

Переминающийся рядом Хранитель потянулся к двурукой, пытаясь отобрать Книгу Ткачей. Инга размахнулась — и швырнула драгоценный фолиант под опадающую ткань:

— Давай, апорт!

Хранитель дёрнулся... Но ужас оказался сильнее его веры. Огромная туша сдулась втрое; весь в складках, как сухое яблоко, служитель Мастерства раскачивался да грыз многочисленные пальцы.

Инга отыскала взглядом капитана: бравый морской кирасир опустил голову и стал меньше рыбака — если бы не выбитый глаз, его и не узнать.

Как спасти тех, кого уже победил страх, кто сам себя спасать не желает? Правая с отвёрткой совсем онемела, перехватилась левой. Синий луч едва прикрывал жмущуюся толпу, чуть опустить — и крайние окажутся под ударом чёрных щупалец.

Где же Доктор? Жив ли он?

Отвёртку никому не доверишь: арахнойцы шарахаются от «колдовства», словно от чумы. А незавершённый Покров сейчас коснётся земли, заряд стечёт, и тогда все пропали.

Инга, тяжело дыша, искала в толпе хотя бы одного, не обрёкшего себя в жертву Осьминогу. Ну, кто-нибудь?! И встретилась глазами с коренастой женщиной, которая сжимала младенца, закутанного в жилет.

Она тоже боялась. Только не за себя.

Инга как можно твёрже вгляделась в растерянные фиолетовые зрачки: «Я не подведу. Я сохраню твоего ребёнка».

Женщина кивнула, протолкалась ближе и бережно передала Инге в свободную руку драгоценный тяжёленький свёрток.

Продрогший Бези-Наадрзс словно оцепенел, наблюдая за опускающимся плетением, с которым вместе падали шансы на спасение его народа. Всё равно ничего не получится. Деревня погибла. Усилия напрасны. Кто может победить Стощупальцевого Осьминога?

Полотно клонилось к земле.

У тётушки Аннибельсаз слуги не нашли княгиню. Старик-кузнец видел, как она в доме стеклодува пряталась под ковёр. Скорее всего, там выдолблена ниша, давно выдолблена, с основания деревни.

Вот, значит, кого предпочла князю Нихталити! Стеклодува, обычного смазливого ремесленника. И погибла в обнимку с ним, не смея вылезти на зов обманутого мужа. Бези-Наадрзс не знал сейчас — плохо, что погибла, или хорошо.

Медленно, медленно опадала ткань.

Тут мимо протопала коренастая женщина и четырьмя руками воздела Покров, словно не замечая крутящихся возле ног щупалец.

Её решимость вывела капитана из ступора: он выплюнул «Прыгун!», подоспел на помощь, перехватил, и гаркнул на воинов, чтобы защитили Ткачиху от шаров.

Как будто сбросив ржавые цепи, рядом встал князь.

По всей толпе прошло движение. Арахнойцы поднимали покров, валились, сражённые щупальцами; на смену им заступали новые герои.

Доктор перепрыгивал с камня на камень, светлое пятно фонаря Меранаваны маячило слишком далеко. Горизонтальные потоки обратных фотонов отражались во все стороны, рассчитать их движение на таком сложном рельефе становилось всё сложнее, но ещё труднее было уворачиваться от тёмных струй, падающих сверху.

— Мера, отстаёшь! Мера! — звала Шелли издалека.

Чуть прикрыв глаза, Доктор глянул временны́е линии. Он не любил этого делать — слишком похоже на жульничество, и можно легко привыкнуть подсматривать в конец книжки, а какое тогда удовольствие от приключений? Но иногда приходится.

Вероятность попасть под поток ниже, если скакнуть влево, здесь задержаться. Ага, в ближайший наноспан тот камень свободен от излучения, вперёд. Взять на семь градусов правее... А-а, носки Рассилона, в любую сторону линия красная, куда ни сверни — будет больно. Выбора особо нет, где же повреждения меньше? Похоже, лучше податься чуть назад, потом пригнуться.

Пару раз опалило волосы, край потока проел рубашку, содрал кожу со спины. От раны по телу побежали струйки яда, который срочно надо было блокировать — вот только не до того.

— Почему ты не плетёшь? Давай! — крик Шелли отозвался эхом в горах.

Последний прыжок — и он рядом с фонарём.

Меранавана сидела, сжавшись, вся белая. Странно... Да это иней!

Доктор обнял её за плечи: руки прилипли. Такое ощущение, что обнимаешь ледяную статую.

— Глупая девчонка! Всё отдала. Как будешь теперь тянуть свою нить?

Колкий мороз проник в грудь, охватил до печёнок, словно сама зима вгрызлась в плоть. Оторваться от ледышки получилось с трудом, пробирал озноб.

Призывы Шелли смолкли. Уж не отчаялась ли она?

Доктор собрал то тепло, которое у него оставалось, и постарался передать иллинойке, согревая окоченевшее тельце. Её бледные губы в забытьи прошептали:

— Холодно... Мне так холодно...

Надо найти в себе ещё энергии. То, что запрятано очень глубоко, последние резервы.

Тёплые ладони снова легли на заиндевелую кожу.

Наконец морозный пушок на лбу растаял, щечки Меранаваны поголубели. Она открыла глаза, удивлённо взирая на своего спасителя; села и зябко поёжилась.

— Спасибо. Как ты добрался до меня? — и в темноту: — Эй, я здесь!

Услышав голос подруги, Шелли радостно вскрикнула:

— Ты жива! Смотри, мы почти справились, остался один краешек!

Меранавана подняла негнущиеся пальцы с челноком, встряхнула — вылетела только пара искр.

— У меня нет больше сил, чтобы плести. Я забрала всё из камней, на километры кругом. Ни ветра, ни лучика, и фонарь сейчас догорит...

Она закрыла руками лицо:

— Шелли так старалась, бедняжка! Это нечестно. Последние арахнойцы умрут... Инга, Расни...

Свет слабел, чёрные потоки подкрадывались всё ближе. Нити осыпались, незаконченное плетение начало распадаться.

Доктор сжал несколько раз кулак, раскрыл и протянул Меранаване:

— Возьми моё тепло.

Меранавана испуганно уставилась на него:

— Сам дрожишь!

— Ты же смогла понизить свою температуру ниже окружающей среды. Сможешь и у меня взять, сколько надо.

— С живыми не так, как с камнями. — Она замотала головой. — Но я убью тебя этим!

— Попробуй.

— Ни за что. Ведь ты уникален! Утром прилетит твоя чудесная машина, отправишься путешествовать дальше. Стоит ли жизнь последнего Повелителя Времени — спасения горстки дикарей?

— А твоя жизнь, Меранавана-да?

— Я — всего лишь пряха, даже не в касте Ваятелей, они меня просто подобрали малышкой, воспитали. Девчонка, одна из многих.

Доктор, чуть улыбаясь, смотрел на поникшую иллинойку. Куда подевалось её презрение ко всем вокруг? Он сжал холодные плечи и прошептал:

— Нет, неправда: такой больше нет и никогда не будет. А теперь — тяни!

И она подчинилась. Светящаяся нить из пальцев Доктора поплыла по воздуху, взметнулась и соединилась с серой нитью паутины.

По блёкнущему узору прошла светлая волна, бахрома на краях покрывала засияла. Меранавана быстро перебирала плетение, делала широкие взмахи, точными движениями закругляла завитки.