У Черных рыцарей - Дольд-Михайлик Юрий Петрович - Страница 15

• Предыдущая
• 15/85
• Следующая

Использовав все способы влияния на убитую горем мать и не достигнув никаких конкретных результатов, падре решил прибегнуть к крайней мере.

— Пойдём! — властно сказал он однажды.

Молодая женщина сидела не шевелясь.

— Пойдём! Именем этой страдалицы приказываю тебе — пойдём!

Оробев под взглядом чёрных пылающих глаз своего духовника, Агнесса поднялась.

Не замечая дороги, она шла за падре куда-то далеко, на окраину селения. Возле покосившейся, сбитой из досок и листов жести хижины Антонио остановился.

— Войди первая!

Агнесса переступила порог. Страшный смрад ударил ей в нос. Но молодая женщина пошатнулась не от этого, а от зрелища, открывшегося ей: в углу, на куче лохмотьев, копошилось какое-то существо, похожее на паучка. На худенькой шейке беспомощно моталась маленькая головка, тонкие, как два шнурочка, ручки старались то ли что-то схватить, то ли на что-то опереться, и лишь длинные ножки лежали неподвижно, как два иссохших стебелька.

— Ты хочешь, чтобы и Иренэ стала такой? — безжалостно спросил падре, указывая на калеку.

Впервые за всё время Агнесса разрыдалась и, не ожидая своего спутника, бросилась домой.

Так вторично умерла Мария и вторично родилась Агнесса — верная дочь католической церкви. Преисполненная деятельной любви мать. Наследница рода Менендосов.

Падре не напрасно боролся за душу своей лучшей прихожанки. Теперь молодая женщина подчинялась ему во всём. Он как бы заново лепил её душу, руководствуясь одному ему известными планами. А планы Антонио простирались далеко. И Агнессе в них отводилась не малая роль.

Впрочем, падре не торопил событий, ибо сейчас молодой донье Менендос было не до его планов. Иренэ все ещё не становилась на ножки, хотя немного повеселела и даже поправилась. Увидев в этом залог выздоровления, Агнесса немного успокоилась, но здесь на неё свалилась новая беда: правительство конфисковало большую часть имущества покойного Карлоса. Дом в Мадриде забрали под госпиталь. А как раз в эта время девочка стала жаловаться на боль в позвоночнике. Невольно рядом с горем и сердце Агнессы рождалось чувство жгучей ненависти к виновникам всех её бед. А виновниками она считала не бандитов, обстрелявших машину, а новую власть, издавшую приказ о реквизиции машины. Не будь этого приказа, они бы в тот день не поехали в Мадрид, не произошло бы аварии, в которой искалечена её дочь и убит муж. И разве не новая власть конфисковала её имущество, забрала мадридский дом? Правду говорит падре: виной всему прежде всего коммунисты, безбожники…

…Вот теперь падре Антонио мог доверить Агнессе свою заветную мечту — начать крестовый поход против гонителей веры.

— Немалых жертв потребует этот поход, но и награда за них будет велика. Не одно чудо уготовил бог своим избранникам. Будешь с нами, дочь моя? — торжественно спросил падре.

— Конечно! — горячо вырвалось у Агнессы.

— Тогда будем готовиться и ждать, когда пробьёт час…

Час пробил в марте 1939 года, когда Франко вступил в Мадрид и провозгласил себя диктатором. На следующий же день в газетах появилось заявление вдовы дона Карлоса Менендоса, Агнессы Менендос, что отныне основная цель её жизни — месть за смерть мужа и увечье дочери.

На это она отдаёт все своё наследство, этому она посвятит все свои силы.

Имя Агнессы Менендос несколько дней не сходило с газетных полос. В её адрес приходили многочисленные телеграммы из Берлина, Рима, Нью-Йорка, Лондона, Парижа. Представитель Ватикана посетил виллу в Сан-Рафаэль и передал Агнессе папское благословение. Личный посланец Гитлера, майор Нунке сообщил, что ему приказано остаться в Мадриде и в случае надобности стать специальным советником благородной испанской доньи.

Неожиданное появление Нунке вначале взволновало падре Антонио, но они быстро договорились о форме, в какую должно вылиться движение, и о сфере деятельности каждого. Итогом были опубликованные в фашистской прессе сообщения, что вдова Менендос открывает школу «рыцарей благородного духа». Здесь будут воспитываться кадры для будущего крестового похода против безбожной большевистской Москвы.

Теперь уже не только приветственные телеграммы, а денежные переводы и всяческие ценности присылали Агнессе Менендос известные и неизвестные друзья и единомышленники. И надо признать, что переводы эти были своевременны. Неожиданно выяснилось, что наследство вдовы дона Карлоса не так уж велико. Его доверенные лица не только запутали финансовые дела, но и хорошенько поживились. Все якобы переведённые за границу деньги куда-то таинственно исчезли.

Агнесса совершенно растерялась. Теперь майор Нунке стал не просто советником, а до зарезу необходимым ей человеком. Даже падре Антонио стал заискивать перед ним.

О, он умница, этот Нунке! Его совершенно не взволновало сообщение падре о том, что у Агнессы, по сути дела, нет свободных денег для школы. Того, что осталось, с трудом хватит на содержание больной Иренэ. Спинка все ещё болит, а ножки отказываются носить худенькое тельце… При создавшихся обстоятельствах школа должна содержать Агнессу, а не она её…

Нунке прежде всего предложил не разглашать фактическое положение вещей.

— Новые деньги липнут к старым… Слышали эту поговорку? Итак, для всех Агнесса должна остаться богатой… Дальнейшее зависит от нас с вами…

И Нунке не терял времени. Не от имени Агнессы, а как её советник, он рассылал в разные страны, по одному ему известным адресам, многочисленные письма, предупредительно сообщая при этом номер банковского счёта популярной теперь вдовы Менендос.

Если от небольшого городка Фигерас, расположенною в испанской провинции Каталонии, вы проедете километров двадцать на северо-восток, то непременно попадёте на маленькое плато размером с футбольное поле. На нём увидите добротные строения: придорожную таверну, двор, обнесённый высокой, быть может, даже излишне высокой стеной. У вас тотчас возникает впечатление, что хозяин этого, говоря попросту, трактира делает отличный бизнес, ибо на всех строениях и внутреннем убранстве таверны лежит печать достатка и той хозяйственной заботливости, которая красноречиво убеждает: здесь можно не бояться, что вам подадут плохо приготовленное блюдо или уложат на грязные простыни, если вас потянет вздремнуть после вкусного обеда. А поживи вы в таверне день-два, у вас невольно возникнет множество вопросов и далеко не на каждый вы получите ответ.

Вы многого бы не поняли, и прежде всего — откуда этот достаток? Таверна находится от Фигераса в каких-нибудь двадцати километрах, так что путешественник, едущий из города, ещё не успеет проголодаться и поэтому минует таверну, а если и остановится, то всего на несколько минут — промочить горло вином с водой, как это любят испанцы. Так же поступают те, кто едет не из города, а в город. У них тоже нет оснований надолго задерживаться перед самым городом — каждый, естественно, стремится поскорее добраться домой или в гостиницу.

Правда, в былые времена основным источником дохода здесь были туристы. К удивлению испанцев, они пили неразбавленное вино и в таких количествах, что поражали даже каталонцев. Но после фашистского переворота туристы не посещают Испанию. А те немецкие путешественники, — их ведь даже не назовёшь туристами, — которые теперь снуют повсюду от казармы к казарме, ездят с собственными дорожными буфетами, где есть всё необходимое, чтобы утолить голод и жажду.

Проведя день в таверне, вы бы с удивлением отметили, сколь мал её доход, от силы пять, ну пусть десять песет!

Правда, время от времени к таверне подъезжают крытые грузовики, которые хозяин пропускает прямо во двор, доверяя шофёрам и грузчикам самим распоряжаться в каменных амбарах и погребах. Со двора машины уезжают гружённые ящиками, мешками, тюками. Можно подумать, что здесь расположена не таверна, а какая-то оптовая база.

Да, много странного и удивительного обнаружите иы на плато. Попробуйте в час вечерней прохлады прогуляться по нему, и вы увидите, как тотчас нахмурится хозяин.

• Предыдущая
• 15/85
• Следующая