Девушка-катастрофа или двенадцать баллов по шкале Рихтера (СИ) - Бергер Евгения Александровна - Страница 21

- Давай опробуем для начала твою кровать, - предлагаю ей на полном серьезе, но девушка качает головой.

- Мы не можем, нас ждут к ужину.

- Плевать. Я бы лучше поужинал тобой!

Ее приоткрывшиеся губы, раскрасневшиеся от поцелуев, так и манят ко второму раунду. Кто бы мог подумать, что она так здорово целуется! Однако Катастрофа отстраняется... Не пойму, в чем причина столь резкой перемены, только она меня не радует.

- Нет, было бы невежливо не спуститься к ужину. Я и так чувствую себя не в своей тарелке...

- Брось, это всего лишь Шарлотта, брюхатая женушка моего папаши... - и осекаюсь при виде ее недовольного личика. - Что, она все-таки брюхатая!

- Я, знаешь ли, тоже была «брюхатой», - произносит она по слогам, как будто бы вдалбливая слова неприятного прямо в мой мозг. - И это было прекрасно.

Приходится признаться:

- Не люблю беременных - они выглядят смешно, что бы ты там ни говорила.

- Ты и детей не особо любил, - парирует Катастрофа, - однако мне начинает казаться, что Ангелика тебе не так уж безразлична, как ты хочешь показать...

Абсолютно бредовая идея, от которой я отмахиваюсь такими словами:

- Все, я пошел принимать душ. Встретимся минут через десять... - И уже вполоборота: -Тебе бы тоже не мешало освежиться: может быть, холодная водичка освежит твои катастрофически взопревшие мозги. - Захлопываю дверь ее комнаты и иду к себе.

Глупая девчонка полагает, что, если я проявил немного человеколюбия, меня уже можно в чем угодно обвинить: например, в расположении к пискле. От возмущения едва не ошпариваю себя кипятком и шиплю самым диким образом...

И все-таки приятно, приходит в голову шальная мысль, иметь под рукой всегда покорное соблазнительное тело... Нет, может, и не совсем покорное, но соблазнительное в любом случае. Покорность же - дело практики, тем более, что девчонка меня хочет. А большего мне и не требуется...

Через целых пятнадцать минут, когда мне приходится торчать в ее ожидании под дверью запертой комнаты, она-таки появляется в летнем сарафане на тонких бретельках и извиняющейся улыбкой на губах.

- Прости, чуток припозднилась, - небрежно бросает она, направляясь в сторону лестницы, и я, зачарованный танцем широкой юбки вдоль длинных соблазнительных ножек, на автомате отзываюсь:

- Ничего страшного, сойдет.

Только в холле я, опомнившись, и спрашиваю:

- А где же Ангелика?

- Спит. Спасибо, что поинтересовался! - И все это с таким видом, что я невольно улавливаю какой-то скрытый подтекст.

Что это еще за «Спасибо, что поинтересовался»?

Катастрофически непонятная девушка, как, впрочем, и каждая представительница этого проклятого племени.

За столом мы сидим в гнетущем молчании: у меня нет ни желания, ни сил быть милым с этой чуждой, по сути, семейкой. Я здесь только по необходимости, так к чему разводить сантименты...

- Как вы познакомились? - спрашивает вдруг Шарлотта, и я едва не давлюсь кусочком картофеля.

Ага, давай расскажи им обо всем, моя длинноногая Катастрофа, ерничает внутренний голос, и я даже перестаю жевать. Здорово!

- Ну, - тянет Эмили с краткой заминкой, - это вышло совершенно случайно. - И начинает пояснять: - Нам с дочерью требовался приют, и Юлиан любезно предложил пожить у него какое-то время. Я, с радостью, согласилась... так мы, можно сказать, и познакомились.

Адриан с Шарлоттой молча переглядываются: еще бы, подобной сказочке они вряд ли готовы поверить. Однако я не берусь опровергать эту идиллическую версию нашего знакомства, все-таки приятно хоть раз в жизни выглядеть настоящим героем. Пусть даже им и не являясь...

Адриан решает подыграть этой намеренной полуправде и произносит:

- Что ж, я всегда знал, что Юлиан - достойный молодой человек. Жаль только, он тщательно это скрывает!

Мне хочется отозваться какой-нибудь привычной колкостью, однако Эмили - хулиганка Эмили! - щиплет меня за внутреннюю сторону бедра. Я было шиплю на нее от возмущения, но тут же прикусываю язык, когда ее легкие пальчики слегка поглаживают меня по тому же самому месту. Колкости как-то разом вылетают из головы...

А Эмили спрашивает:

- Сколько тебе осталось ходить? - Обращается она к Шарлотте.

- По сроку чуть больше двух недель, но, я надеюсь, это случится раньше. Сама понимаешь, как сложно носить это с собой...

Шарлотта поглаживает было свой огромный живот, но ловит мой взгляд и враз сникает. Еще бы, все эти разговоры о детях и беременности вызывают у меня изжогу... Что я наглядно и выражаю мимикой. Только на Катастрофу мой недовольный взгляд нисколько не действует: она начинает с энтузиазмом рассказывать о собственной беременности, о том, как долго и как часто ее тошнило и чего только ей стоило удерживаться от сладкого, которое единственно вызывало приступы тихого счастья.

Я невольно закатываю глаза, и наши с Адрианом взгляды пересекаются: кажется, мы впервые в жизни солидарны в своем отношении к теме застольной беседы. Скукота... Подавляю зевок и произношу первое, что приходит в голову:

- Алекса нет в городе?

Щебетание обеих девушек прерывается в одно мгновение, словно кто-то нажал на невидимую кнопку. Что такого в этом вопросе?

- Алекс со Стефани сейчас в Мюнхене, - отвечает Адриан со своей привычной невозмутимостью. - Думаю, вернутся на днях.

И Шарлотта заглушают повисшую тишину своим:

- Пора переходить к десерту.

Я, собственно, не против, просто у меня свои требования к десерту: стискиваю тонкие пальцы, все еще покоящиеся на моем бедре, и поднимаюсь из-за стола.

- Пожалуй, я уже не голоден. Благодарю! Лучше пойду к себе, если вы не против. Противящихся не обнаруживается, только Адриан произносит вполне ожидаемое:

- Я хотел бы завтра переговорить с тобой, Юлиан. Сразу после завтрака... Надеюсь, тебе это подходит?

- Более чем. - Разворачиваюсь и выхожу из столовой, очень надеясь на то, что Эмили последует за мной.

Она не идет... жду ее на лестнице битых десять минут, слушая тихие отголоски застольной беседы, а потом, раздраженный и разочарованный, луплю по перилам кулаком и просто выхожу из дома.

Ушел... не сказав ни слова. Сбежал неведомо куда. И все почему? Не потому ли, что я не последовала за ним из-за стола... Кажется, именно этого он и хотел.

Что ж, пусть знает: не все крутится вокруг Юлиана Рупперта.

Успокаиваю себя этими словами, а сна ни в одном глазу... Даже несмотря на усталость, не могу усидеть на месте - хожу из угла в угол, нарезая километры и километры шагов.

Что он сейчас делает?

Пьет?

Зажимает очередную красотку?

Доказывает самому себе, что он свободный человек?

Что ж, самообман никто не отменял. Покуражится, да вернется...

Вот только мне от этого не спокойнее.

- Могу я войти? - в комнату заглядывает Шарлотта и, переваливаясь, присаживается на краешек кровати.

- Он так и не вернулся? - спрашивает она, а сама глядит внимательным, пытливым взглядом. Неужели я чем-то себя выдала? Нужно быть осторожнее.

- Не вернулся.

Девушка пожимает плечами:

- С ним такое часто бывало. Под утро воротится... Ложилась бы спать.

Не могу!!!

- Наверное, так и сделаю. - Подхожу и гляжу на спящую Ангелику: хоть у кого -то получается спокойно спать посреди всего этого хаоса.

А Шарлотта вдруг спрашивает:

- Как тебе это удалось, как ты смогла заставить его привезти тебя сюда? Алекс до сих пор не может в это поверить.

Я оборачиваюсь к ней с грустной полуулыбкой.

- Сама не знаю. Просто повезло...

Но она мне не верит... Точно не верит. Все глядит и глядит на меня своими большими карими глазами, словно хочет докопаться до сути.

Встряхиваю головой: это, наверное, паранойя... Так у людей и едет «крыша». Надо расслабиться и вести себя естественнее.

- Сегодня мы красили кота, - признаюсь вдруг Шарлотте и рассказываю историю целиком. Она смеется, сотрясаясь всем своим телом, и я добавляю: - Ты знала, что, если съесть маковый пирог, то тест на наркотики покажет, что вы находитесь под действием наркотиков?