Я тебя у него заберу (СИ) - Савицкая Элла - Страница 17

Улыбнувшись, Демьян помогает мне снять плащ и отправляется по коридору в дальнюю комнату. Я, осторожно ступая по ламинату, прохожу в большую светлую гостиную — студию.

Здесь уютно, но немного холодно. Словно дома хозяин бывает редко.

Не торопясь исследую стены, стол и поверхность камина. Стыдно признаваться даже себе, но это факт — я пытаюсь обнаружить вещи, которые бы намекали на присутствие в его доме женщины, но таковых нет. Квартира действительно кажется абсолютно мужской. Строгий дизайн, темные элементы декора. Я не должна бы радоваться его одиночеству, но противореча самой себе, испытываю именно эту эмоцию. Не из-за злорадства. Просто даже сейчас мне было бы сложно видеть его с женщиной.

Как бы порой мы ни старались скрыться от чувств, все равно в глубине души можем признаться только сами себе, что если они были по-настоящему сильными, никакое время не сможет их искоренить.

Зайдя за барную стойку, нахожу кофеварку и, сняв с подставки чашку, устанавливаю ее на поднос. Не могу начинать утро без кофе. Выбираю капучино, а потом проделываю все еще раз, чтобы заварить черный эспрессо для Демьяна. Надеюсь, его предпочтения не изменились.

Поставив чашку на стол, беру свою в руку и подхожу к панорамному окну. По стеклу остервенело стекают дождевые дорожки, в небе ярким всплеском взрывается молния, а после следует оглушительный раскат грома. Я вздрагиваю не в силах оторвать взгляда от черного неба. Зрелище жуткое, но завораживает своей опасностью.

На всякий случай отхожу от окна и подхожу к прозрачному стеллажу с разными фигурками. Внизу портсигар, а рядом бутылка дорогого виски. Чуть выше коллекционное издание «Темной башни». Поднимаю глаза на третью полку и замираю. На стекле в гордом одиночестве стоит позолоченный кубок с футбольным мячом, подаренный ему три года назад.

Сердце сжимается и глухо стучит в ушах, когда я протягиваю руку и снимаю его, чтобы перевернуть. Может, я ошибаюсь, и это не мой подарок. Мало ли сколько таких сувениров.

«Nihil sine labore» золотистым подтверждением выгравировано снизу.

Щемящее чувство восторга заполняет изнутри. Демьян до сих пор хранит мой подарок. Он не избавился от него, не оставил в доме матери. Очень хочется верить, что причина тому не желание просто заполнить полку первым попавшимся предметом.

Меня волной смывает в тот день, когда был отдан подарок. Сколько слез я тогда пролила, как ругала себя… и как потом сошла с ума в его объятиях, терзаемая жадными поцелуями. Настолько горячими, что я тогда впервые узнала это постыдное чувство возбуждения из-за мужчины. Острого, запретного, порабощающего.

— Осторожно, Мариам. Это очень ценная вещь, — раздается прямо за спиной, заставляя вздрогнуть от неожиданности.

Боже, когда он успел подойти? Я даже не слышала шагов.

Демьян забирает у меня из рук кубок и ставит его обратно, пока я безотрывно наблюдаю за ним. Только сейчас понимаю, что рубашка на мужчине не застегнута. Широкая грудь с темными волосками касается моего плеча, и я вздрагиваю, как от удара кнутом. Тут же отвожу взгляд и отхожу на шаг.

— Я так и не сказал тебе спасибо за него, — Демьян поворачивается ко мне и начинает как ни в чем не бывало застегивать пуговицы.

— Но ты так и не стал футболистом.

— Значит, я не этого хотел от жизни. Возможно, выбранная тобой цитата имеет совсем другой смысл.

— Ты добился того, чего хотел? — могу снова посмотреть на него, когда верхняя пуговица черной рубашки оказывается застегнутой.

Ему определено идет этот цвет. Оттеняет волевой подбородок и подчеркивает широкую линию скул.

— Еще нет. Не думаю, что добиться тебя будет легко. Но я приложу все усилия.

Мне кажется, я ослышалась. Резко вскидываю голову, чтобы посмотреть в карие глаза.

— Меня?

— Тебя, Мариам.

Озноб пробегает под кожей от его неожиданного признания. Лицо напротив серьезно, а глаза замерли на мне в ожидании. Мне хочется снова переспросить, потому что поверить в то, что он только что произнес невозможно. Но Демьян не дает мне этого сделать.

— Поехали, а то на зачет опоздаешь.

Зачет? Мысли мечутся подобно молекулам при нагревании, пока я пытаюсь понять, что только что произошло. Мое воображение играет со мной в игры?

Проходя мимо стола, опускаю на него чашку и вспоминаю, что заварила и ему.

— Я сделала тебе эспрессо, — зачем-то ставлю в известность.

Демьян притормаживает около барной стойки, поворачивает голову, смотрит на меня, потом на чашку и, улыбнувшись, подходит, чтобы сделать несколько больших глотков.

— Спасибо, котенок, приятно, что ты помнишь, какой я люблю.

Мне хочется ответить, что я помню все, что связано с ним, начиная с первой минуты нашего знакомства, но я не посмею произнести подобное.

— У меня просто хорошая память.

Едва отойдя от прошлого шока, меня настигает следующий. Демьян обхватывает мои пальцы и ведет к двери.

Вот так просто, как будто ему позволено брать меня за руку. Со стороны может показаться, что мы обычная пара, которая проводит вместе утро. Пара, у которой нет будущего. Почти не было прошлого и не существует настоящего.

Мужские пальцы горячие, длинные, сильные. А я слабая. Настолько слабая, что на то, чтобы высвободить ладонь у меня уходит целых три попытки.

— Что ты делаешь, Демьян?

Оказавшись в лифте, осмеливаюсь посмотреть самоуверенному парню прямо в лицо.

— Наверстываю упущенное.

Он тоже смотрит на меня без тени улыбки. Нет, это не игра. Так не играют. Без фальши, иронии.

— Что бы ты там ни задумал, прекрати, пожалуйста! Ничего не выйдет. Ты ведь прекрасно знаешь!

— Nihil sine labore, Мариам!

Решимость в голосе Демьяна запускает ледяные мурашки по коже.

А потом он вдруг разворачивается ко мне полностью, ступает вперед, заставляя отшатнуться и упереться спиной в стену лифта.

— Неужели ты думала, что я вернулся для того, чтобы завести с тобой дружбу?

— Нет, но…

— Ты скучала по мне?

Его напор обезоруживает. Рука поднимается, и Демьян нежно проводит костяшками по моей щеке. Ждет ответа, а я не могу выдавить и слова. Мы ведь тогда поняли друг друга. Он уехал, а я очень старалась забыть. К чему сейчас все начинать сначала?

Мне хочется сбросить мужскую руку, потому что те ощущения, что вызывают его прикосновения, пугающе приятны.

— Можешь молчать, котенок! Я научился читать реакцию твоего тела. А скоро научу и тебя. Ты будешь говорить мне все, чего тебе хочется, а я буду выполнять. Научишься высказывать свои желания и делиться чувствами, маленькая. Открыто, не боясь быть замеченной, и никто тебя не осудит.

Осудят. Глупый, меня не только осудят. Меня забросают камнями презрения и поставят крест на мне как на дочери, сестре и просто живом человеке.

— Слышишь меня?

Дыхание задерживается прямо на вдохе, когда Демьян внезапно склоняется и легко проводит губами по моей щеке к уху. Я вся сжимаюсь от того урагана, что в секунду зарождается в теле.

— Зачем ты это делаешь?

— Потому что три года назад я не был готов к бою, но теперь все будет иначе.

Шепот на ухо скручивает пружину все сильнее. Нахальные губы жгут кожу лица, а мое сердце рвется наружу.

— Не будет. Иначе никогда не будет.

— Будет, маленькая. Обещаю.

Уже сейчас я знаю, что то, на что он собирается пойти, захватив с собой и меня, однажды уничтожит нас обоих. Сотрет в порошок и переломает все кости.



Мариам

Брызгаю в лицо ледяной водой из-под крана, силясь успокоить бурю, разбушевавшуюся внутри. За те двадцать минут, что мы ехали до университета, думала меня сожжет дотла. Демьян больше ничего не говорил, видимо, давая мне время на осмысление того, что уже сказал и сделал в лифте.

Неужели он не понимает, что все напрасно? Я думала уехал тогда, чтобы дать нам шанс жить дальше и отпустить меня. И хоть я в глубине души ненавидела любимого за то, что даже не попрощался, понимала, что принятое решение было самым правильным.