Я тебя у него заберу (СИ) - Савицкая Элла - Страница 12

— Мариам, садись! Я просто подвезу тебя в город. Мне по пути.

Пассажирская дверь щелкает, и Демьян толкает ее рукой, приглашая внутрь. Снова обернувшись на дом, быстро ныряю в салон. Так безопаснее.

Автомобиль трогается с места, а я не могу поверить в происходящее.

Господи, я впервые наедине с Демьяном. Осознание этого факта появляется после того, когда первый шок проходит. Машина плавно едет по дороге, в нос медленно проникает аромат сигарет и кожи, из динамиков играет какой-то зарубежный рок.

Мы… в машине… Демьяна…

Вдвоем…

Безотчетный восторг, смешанный с лихорадочным волнением, терзает каждую нервную клетку. Мое сердце готово разорваться от излишка эмоций. Еще час назад я и мечтать не могла, что буду сидеть рядом с ним. И если для того, чтобы остаться с ним наедине, ему нужно было стать свидетелем моей ссоры с мамой, значит, я готова пережить ее снова.

Мне хочется, чтобы Демьян что-то сказал, но он молчит, сосредоточенно акцентируя внимание на дороге.

Я позволяю себе рассмотреть мужской профиль в такой непосредственной близи. После того, что произошло между нами днем, я думала, он засмеет меня. Но нет. Ни капли издевки на волевом лице. Демьян выглядит серьезным, а то, как пальцы постукивают по рулю, выдает его нервозность. Застываю глазами на небольшой родинке на подбородке, спрятанной под короткой щетиной. Мне нравится, когда он побритый, хотя и так он все равно очень красивый.

— В центр, котенок? — стрельнув в меня взглядом, Демьян возвращает его на дорогу, и я тоже устремляю глаза в окно.

Этот его «котенок» во второй раз за день взрывает миллион фейерверков внутри. Они фонтанируют, щекочут под кожей и вызывают бурю в животе.

Киваю и поворачиваюсь к нему:

— Спасибо.

Молчание в несколько минут кажется гнетущим, но Демьян первый нарушает его.

— Почему ты позволяешь с собой так обращаться?

И почему я надеялась, что он оставит эту тему без внимания?

— Она моя мать, — пожимаю плечами, — я сама виновата. Знала, что не отпустит, но решила попробовать уговорить.

— Ты виновата? — голос Демьяна впервые звучит настолько резко, что даже пугает, — ты нормальная девушка, желающая гулять с друзьями. Что в этом плохого?

— В этом ничего. Я не должна была спорить.

Ток в двести двадцать вольт пронзает тело, когда Демьян вдруг правой рукой грубо задирает рукав на моем запястье. Красные пятна еще не сошли, и я тут же отдергиваю руку.

— А это должна терпеть?

Темные глаза парня налились гневом, а мне вдруг вместо того, чтобы испугаться, становится эгоистично приятно. Неужели он волнуется за меня?

— Отец знает? — задает второй вопрос, не получив ответа на первый.

— Нет. Ему не нужно знать.

— Почему?

— У него и так проблем хватает. После открытия ресторана папа весь в работе. Да и нечего ему знать. Если я сама веду себя неподобающе, мама в этом не виновата.

— Мариам, ты понимаешь, что говоришь? Она подавляет тебя и ломает.

— Демьян, все не так.

— А как это называется?

— Воспитание.

— Пиздец.

Он резко проводит пятерней по волосам, а я, отвернувшись, вздыхаю.

Понимаю, что со стороны это кажется дико. Но я ведь не могу ему объяснить, что сама не проявила уважения к решению матери. Он не поймет. Здесь, в этой стране все по-другому. Здесь принято спорить с родителями, доказывать свою точку зрения. В моей семье и в деревне, откуда мы родом, подобное поведение неприемлемо. Спорить со старшими категорически запрещается. И в произошедшей ситуации виновата больше я, чем мама. Просто поживя здесь какое-то время, мне тоже хочется ощутить этот дух свободы. Хотя бы немного.

Я люблю оставаться с ночевкой у Оли. Её мать хоть и не подпускает дочь к кухне, но, тем не менее, ведет себя совсем иначе. Оле разрешено гулять до одиннадцати и не отчитываться с кем. Ездить с классом на природу, а я даже эту поездку пропустила.

Демьян довозит меня до языковой школы и уезжает. Мне бы хотелось, чтобы это был не последний раз, когда мы вот так ехали вдвоем, но внутренний голос гадко шепчет, что мечты редко сбываются.

Тем не менее, я чувствую себя самой счастливой. Пусть таким образом, но мне удалось своровать полчаса его времени только для себя.

Демьян

— Давид где? — пожимаю руку Сани и заваливаюсь на диван.

Он пришел первым, поэтому выпивка уже на столе. Не задумываясь, опрокидываю в себя пятьдесят грамм водки и достаю из пачки сигарету.

Завтра с утра на пары, но после физически напряженного дня нам просто необходимо было расслабиться.

Еще и диалог с Мариам весь вечер не выходит из головы. Хочу ей помочь, но понимаю, что не способен. Да и что я сделаю? Заставлю защищать себя? Похоже, у них это не принято.

Ярость подкатывает новой волной. На её мать и на самого себя. Нахрена я лезу? Девчонка не моя. Жить так привыкла, так что я дергаюсь? Проблем у меня что ли мало? Защита диплома маячит на горизонте, а я вот уже три часа как не могу выбросить из головы заплаканные красные глаза.

— Дем, — Саня продвигается по дивану ближе ко мне, чтобы не перекрикивать музыку, — ты что кадришь мелкую Давы?

Замираю с поднесенной к губам сигаретой.

— С чего ты взял?

— Видел, как она тебе сегодня в рот заглядывала, пока ты ее пахлаву с рук жевал. Ты ее глазами там трахнул так, что пожар вокруг спалил на хрен все в радиусе ста метров.

Шумно выдыхаю и глубоко затягиваюсь. Приехали, блядь.

— Никого я не кадрю, — отвечаю на выдохе.

— Мхм. Ты поаккуратнее с ней. То, что она от тебя тащится, я заметил еще с первого дня. Но ты вроде неплохо держался. А то, что произошло сегодня… — Саня наполняет рюмки водкой и подвигает одну мне, — запал на неё или чисто трахнуть хочешь? Потому что если второе, то я понять могу, девка огонь.

На последних словах мне хочется дать другу в рожу, но естественно я этого не делаю.

— Не знаю. — отвечаю как есть, потому что понимаю, что если бы это была чисто похоть, меня бы так не задело случившееся сегодня.

— Ладно, давай!

Мы чокаемся рюмками и опрокидываем их. Спиртное обжигает внутренности, растекаясь приятным и расслабляющим теплом.

— Здорова! — Дава заваливается напротив и сразу же тянется к бутылке. — Давно сидите?

— Минут двадцать. Ты где был?

Обычно Давид приходит первым. Последнее время с ним вообще что-то странное происходит. Стал потерянным, опаздывает, вечно носом в телефоне.

— Да так, — пожав плечами, Даниелян выпивает алкоголь и недовольно кривится, — лучше б коньяка взяли.

— На что у меня денег хватило, то и взял, — разводит руками Саня, а потом говорит: — Слушай, Дав, ты с Олькой мутишь?

Чего??? Сам не замечаю, как впиваюсь глазами сначала в Саню, а потом в Давида. Что, блядь, за вечер откровений? И как это прошло мимо меня?

То, как Дава на пару секунд зависает, уже отвечает за него. Охренеть.

Выдыхает и, также как и я, подкуривает сигарету. Из нас троих не курит только Саня.

— Да. А что?

— Тебе ж уезжать через несколько месяцев.

— И что? Это время могу провести с ней.

— А она в курсе, что ты с ней просто время проводишь? — прищуриваюсь, затушив сигарету в пепельнице.

Даниелян выжигает меня глазами и цедит сквозь зубы.

— В курсе. Я не скрываю ничего. Но обсуждать ее с вами не собираюсь.

Мы с Саней переглядываемся. Интересно, давно это у них? Судя по тому, что распространяться Дава не хочет, Олька не такое уж и простое провождение времени.

— А Мариам знает?

— Пока нет. Но думаю, Ольга скоро расколется. Она любит сестру, долго прятаться не сможет.

— А ты ее любишь? — сам не знаю, зачем снова лезу, но теперь и подавно молчать не могу.

— Кого?

— Мариам.

— Что за вопрос? — ощетинивается Дава.

Боковым зрением замечаю, как Битеев едва заметно отрицательно качает головой, давая мне знаки внимания заткнуться.