Чаровница из Беккена (СИ) - Рияко Олеся "L.Ree" - Страница 42

Все было кончено быстро, но булькающие хрипы умирающего мужчины, что мгновение назад оглашали тишину, все еще эхом отдавались в моем сознании.

А потом позади словно поднялся шторм в тихом море — войско дракона Варлейских гор приветствовало храбрость товарища гвалтом и бряцаньем оружия, а люди на стенах Базенора молчали. Что еще оставалось жителям осажденной крепости? Только молчать.

— Что ж, вот и наш подарок Розамундскому королю подоспел. — Банагор приобнял меня за плечи и развернул лицом к своему войску. — Ты довольна, госпожа моя?

На встречу нам двигалась целая процессия изможденных женщин и мужчин, а впереди всех, удерживаемый двумя воинами под руки, шел закованный в цепи седовласый колдун…

— Помни свои обещания, Лобелия. И я исполню все, что пообещал тебе. — Жарко прошептал мне на ухо дракон.

Я не увидела, но почувствовала, как его губы при этом растянулись в хищной ухмылке — взгляд же мой был сосредоточен на процессии пленников, а именно на Луциане… В его присутствии, здесь, рядом, буквально на расстоянии пары десятков шагов, мое сердце, казалось, перестало биться.

Серебряные волосы спутались из-за крови и грязи, синяки расцвечивали лицо, а темная мантия была в полнейшем беспорядке и местами свисала с Луция клочьями. Колдун был обессилен и шел сам только благодаря тому, что воины Банагора придерживали его и практически волокли вперед, к своему господину.

Увидеть возлюбленного после долгой разлуки вот так, в таком состоянии, при таких ужасных обстоятельствах! И не иметь возможности не то что обнять, но даже просто назвать по имени — это была пытка для меня, сродни той, что Банагор потребовал от верного Киллиана.

Трубный зов огласил округу и грохот тяжелых металлических засовов волной прокатился за моей спиной — то был сигнал к открытию ворот крепости, но я не обернулась, мне не было дела до того, как защитники неприступного Базенора опускают мост через ров. С замиранием сердца я ждала, когда Луциан наконец посмотрит на меня.

И дождалась. Колдун устало поднял взгляд от босых, закованных в кандалы ног, и столкнулся с моим.

Стоя рядом с существом, погубившим всю его семью, заключенная в объятья дракона, я ждала от Луция любой реакции, кроме той, что последовала… он улыбнулся? Нет, мне верилось с трудом! Он ласково улыбнулся, глядя мне прямо в глаза и даже едва заметно кивнул!

Не дав опомниться от шока, жесткие руки бесцеремонно развернули меня спиной к пленникам. Банагор по-хозяйски положил мне пятерню на талию и, притянув к себе, громко произнес, обращаясь к процессии выехавшей из-за стен крепости:

— А вот и ты, Генрих! От чего же ты заставил себя так долго ждать?

Десять одетых в легкие доспехи всадников во главе с Генрихом Третьим остановились, едва преодолев мост и спешились. Один из мужчин, тот что нес пурпурно-золотой штандарт Розамундского короля, вышел вперед и с силой вогнал его древко в землю, очерчивая допустимую границу.

Анрат… предатель был здесь именно в этот час и безразлично смотрел мне прямо в глаза.

Мой взгляд отвлекли фигуры всадников, спешно спускавшихся с холма. Завидев эскорт Розамундского короля, они отделились от конного войска, ждавшего там. Над головами переговорщиков также развивался штандарт — на сине-желтом знамени теперь отчетливо можно было разглядеть вставшего на дыбы единорога.

Воины приблизились и спешились чуть поодаль, обозначив свое присутствие на переговорах — дюжина закованных в латы всадников и щуплый юноша-знаменосец в доспехах полегче.

— Удивительно! — Рассмеялся Банагор. — И ты здесь, маленький король? Что же ты за мужчина, Генрих, раз не гнушаешься помощи сопливых мальчишек?

Ответом дракону была лишь холодная тишина, которая скорее позабавила мужчину, чем разозлила.

— Что ж, молчи, коль, нечего сказать. За тебя уже все сказали трупы солдат, которыми ты выстлал дорогу к своему отступлению. Но я не держу зла за то, что ты не пожелал встретиться со мной открыто, лицом к лицу. — Мужчина довольно улыбнулся, глядя на то, как дрогнул напряженный донельзя мускул на изможденном лице Генриха. — Ведь иначе мы бы не узнали гостеприимства твоих земель! После месяца в море моим ребятам было так сладко поесть горячего и отоспаться на мягкой перине, держа за зад розамундскую девку.

— Ты много говоришь, Банагор. — Сквозь зубы процедил Генрих, недвусмысленно кладя руку на рукоять меча на поясе. — Знаешь, как у нас говорят: «чем длиннее язык, тем короче меч».

Жесткие пальцы мужчины до боли впились в мою талию, но внешне он никак не проявил своего раздражения. Вместо того Банагор задумчиво склонил голову набок и махнул своим людям, чтобы гнали вперед пленников.

Три десятка раненных и истощенных мужчин, женщин, почти бегом бросились за спины розамундских воинов, лишь после того озаботившись тем, чтобы снять оковы, запертые на всех одним ключом. Три десятка без одного единственного — Луциан остался стоять на месте.

— Смотри, — усмехнулся Банагор, обращаясь к Генриху, — твоему ручному магистру так понравилось у меня, что он даже не хочет уходить. Похоже я получил даже больше того, на что рассчитывал — жену и карманного шута в придачу. Иди же, идиот, пока можешь! Мои шуты живут не дольше бабочек, а ты с такой постной рожей, пожалуй, проживешь и того меньше.

— Ничего ты еще не получил, Банагор, ужас Ильсура. — Прохрипел колдун, улыбаясь разбитыми в кровь губами. — Вся награда, змей, у тебя еще впереди.

Мужчина расправил плечи, стряхнув с себя руки воинов, и я вновь увидела ту силу, что плескалась в его ледяных глазах. Вдохнув полную грудь холодного утреннего воздуха, он сказал:

— Я, Луциан, дитя от старшей крови дома Манамат, Магистр колдовского ордена страны Эвенор, повелитель демонов и старший из двенадцати черных баронов, прошу руки Лобелии, чаровницы из Беккена, наследницы утраченного королевства.

В повисшей между нами тишине я слышала только шорох развевающихся на ветру штандартов и хриплое дыхание лошадей. А потом мир вокруг словно разорвал громкий и заливистый смех Банагора, рассмеялись и его воины. Едва справляясь с накатившим весельем, мужчина все же выдавил из себя:

— Что… что ты сейчас сказал? Просишь руки? Ахах… да кто ты такой, чтобы просить ее руки, Луциан дитя Манамат. Твоего дома больше нет — Крепость Ильсур нынче пепел, да зола; а я к тому же первым заявил на нее свои права. Кроме того, Лобелия уже согласилась стать моей женой. Ведь так, госпожа моя?

Луциан смотрел на меня серьезно, без тени сомнения, а я испуганно переводила взгляд с него на хищно оскалившегося дракона. Что же колдун задумал?! Ведь все что было сделано — окажется напрасным, если он немедленно не откажется от своих слов!

— Да… — прошептала я, леденея под пронзительным взглядом Банагора.

— Громче! — Прорычал он мне в лицо и, чудом совладав с гневом, мягче добавил. — Чтобы все слышали!

— Я согласилась стать его женой. — Повторила я, давясь слезами. — В обмен на…

Но дракон не дал мне оправдаться, сказал так громко, что мои слова просто потонули в его:

— Она согласилась, так какое у тебя есть право перечить ее воле?

— В жилах Лобелии течет королевская кровь и она не может принимать решение о замужестве самостоятельно, — спокойно ответил ему Луциан, — если у нее есть хоть один царствующий родственник мужского пола.

«Царствующий родственник?» — от ужасной догадки, меня бросило в холодный пот. — «Ох, нет… только не Генрих…»

— Родственник? — прохрипел Банагор, обернувшись к переговорщикам.

Я ощутила, как над нами сгущается грозовая туча. Гнев дракона можно было ощутить кончиками пальцев — он делал воздух вокруг непригодным для дыхания и наполнял его тревожным предчувствием страшной разрушительной бури.

Юноша-знаменосец, придерживавший сине-желтый штандарт, сделал шаг вперед и снял с головы шлем, явив миру свое молодое усыпанное веснушками лицо и каскад ярко-рыжих кудрей. Он еще не был мужчиной в полном смысле этого слова, но глаза мальчишки отражали таившуюся внутри ярость и силу. Такой взгляд редко встретишь даже среди бывалых воинов, тем удивительнее было видеть его у безбородого юнца.