Царевна-лягушка для герпетолога (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев" - Страница 9

«Ванечка, милый, проснись!» — мысленно умоляла я, продираясь сквозь радужную рябь перед глазами. У меня немели губы, легкие отчаянно пекло. Я ощущала себя то ли заклинателем змей, то ли крысоловом, которому нельзя прервать наигрыш просто потому, что иначе его разорвут. Хотя я не могла видеть, что происходит за моим окном, я чувствовала парализующий холод, который пробирался все ближе, пытаясь дотянуться до шеи.

— Ваня! Ванечка! Проснись!

Это уже истошно закричала Василиса. Я не знаю, то ли она сумела сбросить с шеи невидимую ледяную петлю, то ли обрела голос от звуков Левиной свирели.

— Василиса! Любимая! Где ты?

Ванечка, словно выбираясь из тлетворных пут, рывком сел на постели, увидел Василису и, путаясь в одеяле, метнулся к ней.

Он успел ее не просто коснуться, но, оставляя на ее коже кровавые борозды, буквально вырвал из страшных когтистых лап в тот миг, когда свирель с протяжным звоном треснула в моих пальцах. То ли я ее так сжала, то ли вмешалась потусторонняя жуть. В глазах у меня потемнело, и я мешком осела на постель, возле которой все это время стояла.

Когда же я вновь обрела способность чувствовать и видеть, в окно лился солнечный свет позднего утра. Ваня громыхал сковородками на кухне, пытаясь пожарить яичницу.

— Совсем наши питомцы распоясались, — сообщил он мне, заботливо наливая чай и накладывая слегка подсушенную, но вполне съедобную глазунью. — Тигрис разнес по всем комнатам соль. А скотина питон забрался в аквариум и чуть не сожрал лягушку. В последний момент ее из его пасти вырвал. Чуть швы не пришлось накладывать бедной.

Я чуть не подавилась яичницей и, отставив тарелку, поспешила к Ивану в комнату. Тигрис обиженно сидел на окне, с которого брат убрал остатки соли. Лягушка и ни в чем не повинный питон грустно сидели в своих аквариумах. Похоже, Василисины наговорные панкейки помогли Ивану откликнуться на ее зов и проснуться. Но увидеть то, что происходило на самом деле, он не смог. А что если это, наоборот, мне все пригрезилось? Случается же, что на фоне перегрузки студенты сходят с ума.

И в этот момент у брата зазвонил телефон.

— Лева вернулся! — даже не прикрыв микрофон, с сияющей улыбкой сообщил Иван. — В гости набивается!

— Проси! — на судорожно сжатых челюстях спешно кивнула я и заметалась по кухне, проверяя имеющиеся на борту продукты, чтобы собрать для дорогого гостя какое-никакое угощение.

Мамины котлеты и борщ мы с Иваном доели, но в заморозке как раз на такой случай лежала куриная грудка, в холодильнике имелся резервный набор нарезки и сыра, а Ваня по моей просьбе только накануне принес пакет картошки и овощи.

— Вы извините, ребята, что пришлось вас стеснять, — с порога начал Левушка, бережно устраивая на обувной тумбе футляр с инструментом, стоившим как приличная иномарка. — Просто мои с дачи только вечером вернутся, а я в аэропорту обнаружил, что у меня нет ключей. Вообще-то я должен был прилететь завтра, — продолжал он следом за гобоем занося небольшой чемодан и аккуратный портплед с концертным костюмом. — Но тут мне предложили стыковочный рейс с пересадкой в Цюрихе, а у меня еще после весенней поездки с оркестром Академии остался Шенген.

Я слушала старого друга с блаженной улыбкой облегчения на лице, хотя почему-то не верила ни единому его слову. Чопорный Цюрих, в котором Лева в прошлом году целый месяц стажировался, явно не стоил того, чтобы на день раньше из Бразилии улетать. Тем более что помимо шумного Рио, в котором проходил конкурс, где Лева ожидаемо завоевал первое место, иностранных участников возили не только в футуристическую, хотя и слегка потускневшую столицу, но и в настоящую индейскую деревню, расположенную в джунглях Амазонки.

Услышав про заповедный край влажных экваториальных лесов, где с самого детства мечтал побывать, мой Иван аж затрясся от возбуждения и приступил к Левушке с расспросами, что да как.

— Сейчас все покажу, — кивнул тот, доставая мобильник и расчехляя зеркалку. — Фотографиями твоих любимых земноводных и птиц забил почти всю карту памяти. Я таких буйных расцветок в жизни не видел. Жаль только, привезти никого не смог.

— Карантинные правила, — понимающе кивнул головой Иван.

— Да у вас тут, смотрю, и так пополнение, — заметил Левушка, заглядывая в комнату моего брата.

Иван тут же просиял, забыл про карту памяти, которую собирался извлечь из фотоаппарата, и принялся в подробностях рассказывать историю появления новой обитательницы нашего домашнего мини-зоопарка.

— И что ты думаешь, мало питону показалось кормовых мышей, так он еще решил на редкую амфибию поохотиться! — пылая праведным гневом, в красках расписывал Иван свою версию ночных событий.

— Что, ты прямо из пасти ее вытащил? — сочувственно кивая, поинтересовался Левушка.

— Ну, я не разглядел, там темно было, — стушевался мой Иван. — Там что-то длинное и бледное тянуло ее к окну, — продолжил он уже менее уверенно.

— Лягушку? — уточнил Левушка.

Иван задумался.

«Неужели вспомнил?» — мелькнула у меня шальная надежда. Но Лелю-то нашему откуда все известно? Он еще и наводящие вопросы задает. Впрочем, Лева с самого начала смотрел на малагасийскую радужную с таким видом, будто не только знал, кто скрывается под пестрой лягушачьей шкуркой, но и догадывался о том, что все эти дни тут у нас происходило. С другой стороны, почему будто? Когда я принесла чистое полотенце, чтобы гость хоть умылся с дороги до того, как Ваня начнет его пытать по поводу фауны бассейна Амазонки, я услышала, как Лева потрясенно бормочет:

— Неужели все-таки получилось? Ну, дон Оттавио, ну, мастер. Покрепче наших якутских будет.

О ком идет речь, я спрашивать не стала, тем более что Левушка и сам все рассказал, когда, отдав должное куриному антрекоту в кляре, жареной картошке с лучком и салатику, показывал нам с Иваном фотографии из поездки.

— Так он и вправду настоящий шаман? — не смогла сдержаться я, с трепетом пересматривая записанный, по словам Левушки, специально для меня танец дождя.

— Вообще дон Оттавио совмещает жреческие и административные функции, — без тени улыбки пояснил Лева. — У него в хижине даже спутниковый телефон есть, поскольку мобильная связь в такой глуши недоступна.

— Да как ты в эту деревню вообще пробрался? — удивился Иван, узнав местоположение обиталища дона Оттавио по карте. — Там же, судя по всему, совсем не туристическое место.

— Это все мой однокурсник Виктор Солинас, — пояснил Лева. — Ты, Маш, наверняка, тоже его не раз в Академии встречала.

Я кивнула, мигом вспомнив смуглого низкорослого скрипача с медальным профилем и характерной индейской внешностью.

— Дон Оттавио — его дедушка, — продолжал Лева. — Виктор меня пригласил, и я, конечно, не смог отказаться.

Для меня в этой истории с однокурсником и дедушкой-шаманом опять, с одной стороны, многое не сходилось, но с другой — кое-что становилось на свои места. Конечно, я не могла взять в толк, зачем ехать в Бразилию, чтобы найти знающего шамана. Разве что «наши якутские», о которых невзначай упомянул Лева, могли и отказаться, просто испугавшись связываться с аффинажным королем. Да и после борьбы советской власти с пережитками прошлого, говорят, там одни черные колдуны и остались.

Вот только какое отношение к миру древней почти забытой волшбы имел Ванин одноклассник и наш общий друг, гобоист из симфонического оркестра, которому даже на народном творчестве почти не рассказывали о магической составляющей календарных и семейных обрядов? Глянув на всклокоченную после душа светловолосую голову Леля, его совсем выгоревшие на Амазонском солнце золотистые брови и облупленный чуть вздернутый нос, я вспомнила, что в роду у Левушки были мокшане. Он даже язык немного знал, и благодаря ему я записала на Мещере несколько интересных образцов мордовского фольклора. И как он сразу понял, что не стоит тревожить затерянную в заповедном лесу домовину.