Царевна-лягушка для герпетолога (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев" - Страница 53

— Ты бы все равно меня обманул, как в прошлый раз, — кое-как справившись с дурнотой, всхлипнула Василиса. — Я ведь добровольно заключила с тобой договор, а ты!..

— Это называется «добровольно»? — в голосе Константина Щаславовича послышалось искреннее возмущение.

Он в досаде бросил на блюдо растерзанного лобстера и вытер руки о скатерть.

— Да ты ж согласилась только затем, чтобы защитить своего отца и этого сосунка, которого я могу одной рукой прихлопнуть. А в тонких мирах так не делается! — прошипел он, и его поджарую фигуру окутало облако тьмы, а глаза загорелись как два мертвых огня. — Да ты хоть понимаешь, сколько баб и девок мечтали бы оказаться на твоем месте?!

— Так пойти, предложи! — взмолилась Василиса.

— А и предложу, — поднялся из-за стола Бессмертный. — Только дела закончу.

Он повел из стороны в сторону античным носом с красивой горбинкой и брезгливо скривился.

— Вроде всего ничего в людском облике пробыла, а уже вся человечиной пропахла, — проговорил он каноничную сказочную фразу, заставившую меня похолодеть, а Ивана и Леву взяться за оружие.

Неужели раскроет?

Но Василиса тоже читала сказки и не растерялась, чтобы подобрать нужный ответ:

— Да это ты, пока по Яви шатался, весь человечиной пропах. Вот тебе и мерещится.

Константин Щаславович скептически покачал головой, но возражать не стал.

— Прибери здесь, — распорядился он, — и поешь что-нибудь, если сможешь. К ужину не жди. Твой папаша и его блаженный дружок опять старые дела ворошить задумали. Ох, упустил я этого змея, ох, упустил! Ну, ничего, на змееныше отыграюсь!

Когда Константин Щаславович развеялся черным туманом, Василиса потянулась было к одному из сладких пирожков, лежащих на блюде с краю. Я видела, она мучительно хотела есть, но едва поднесенный ко рту пирог тотчас же запросился обратно. Василиса упала на пол, разразившись горькими слезами.

— Ванечка, милый! — разобрала я среди бессвязных причитаний. — Почему ты меня не послушал, почему не повернул назад? Хоть бы царицы тебя вразумили!

Такого мой бедный брат снести уже не мог. Покинув защиту плаща, он шагнул к Василисе.

Выражение ее лица в тот миг, когда она его увидела, я бы передать не взялась. В нем непостижимым образом сочетались испуг, разочарование, радость и надежда, а израненные истончившиеся руки взметнулись вперед и вверх в попытке то ли защитить, то ли оттолкнуть.

Впрочем, когда Иван подхватил ее на руки, она сопротивляться не стала, приникнув к нему с невыразимой нежностью и тоской. Через миг они слились в страстном поцелуе, а мы с Левой встали на стреме.

Была бы их воля, Иван и Василиса, кажется, так бы и не разомкнули объятий, забыв о том, где находятся и при каких обстоятельствах состоялась эта долгожданная встреча. Вот только сил у пленницы не хватало даже на радость, и, едва успев ответить на страстный, жаркий поцелуй, она безвольно обмякла в объятиях Ивана.

— Что с ней? Это из-за меня? — переживал мой бедный брат, укладывая возлюбленную на ту же софу, на которой только что сидел ее мучитель.

— Все возможно, — озабоченно проговорил Лева, прощупывая у Василисы пульс. — Хотя больше похоже на голодный обморок. Этот гад уволок ее в Навь, не совершив над ней никакого обряда. Видимо, исцельница помешала. А в наш мир она вернуться не успела.

Порывшись в заметно похудевшем рюкзаке, он извлек последний кусочек дедовой лепешки и плеснул в одну из наших кружек минералки со стола, разведя в ней несколько капель воды из одолень-ключа. Непостижимым способом Лева сохранил крохотный пузырек живительной влаги и теперь остатками этого воистину чудесного средства пользовал многочисленные раны бедной пленницы. Едва проглотив воду и хлеб, Василиса почувствовала себя лучше. С опаской, почти как на папином юбилее, взяла уже надломленный пирог, понюхала и стала есть: сначала осторожно, с оглядкой, тщательно пережевывая каждый кусочек, потом жадно и торопливо, словно боялась, что отнимут.

— Вот так-то лучше, — облегченно улыбнулся Лева, закидывая в рот тарталетку с икрой и приглашая нас к столу.

— А это не опасно? — забеспокоился Иван, наливая Василисе еще минералки и потчуя ее всем, до чего дотягивался взгляд.

О себе брат, впрочем, тоже не забывал, брезгливо обходя только растерзанного лобстера. Благо стол был сервирован, как на хороший банкет.

— Не больше, чем доставленная на дом еда от любого шефа, — с аппетитом наворачивая шашлык из осетрины, улыбнулся Лева. — Хозяин этих покоев, кажется, специально сделал заказ в нашем мире, чтобы поиздеваться над пленницей.

— Зачем ему что-то заказывать? — ненадолго оторвавшись от долгожданной трапезы, пояснила Василиса. — Это его ресторан, в который он раньше часто приглашал нас с папой.

Она тихонечко всхлипнула, видимо, вспомнив те времена, когда, свободная и беззаботная, училась, гуляла по родному городу с отцом и не ведала еще страшной правды о его влиятельном друге.

— Чем немертвым отдавать, уж лучше вы не побрезгуйте, — добавила она, с тоской оглядывая жутковатые ряды аквариумов. — Оголодали ведь по дороге!

— А как же все эти обряды перехода? — поинтересовалась я, осторожно снимая с шампура и пробуя на вкус нежный, хорошо прожаренный кусок.

— Так для того дед и дал нам свою крупу, чтобы не пропали от голода ни в одном из миров, — пояснил Лева. — Что же касается еды нашего мира, то она нам точно пойдет впрок. В отличие от Константина Щаславовича мы пока еще живые.

И словно в доказательство своих слов он привлек меня к себе, вызвав невольную улыбку Василисы, которая еще до своего исчезновения вслед за другими девчонками активно сватала мне Леля и недоумевала по поводу Никиты. Впрочем, смущать нас пристальным вниманием или вдаваться в расспросы она сейчас явно не собиралась, словно сокровище сберегая каждое мгновение, проведенное рядом с Иваном. Другое дело, что извлеченным из моего рюкзака расческе и паре женских мелочей, которые могли сделать ее жуткое существование хоть чуточку комфортнее, она обрадовалась до слез, бормоча невнятные слова благодарности.

— Да как же ты, Маш, решилась проделать такой опасный путь? — изумленно смотрела она на меня, вместе со мной наводя подобие чистоты при помощи последней пачки влажных салфеток, пока парни деликатно осматривали помещение в поисках устройств слежения или магических ловушек.

— Да не могла я отпустить их одних, — пожала я плечами, расчесывая ее волосы, потом приводя в порядок свои. — С детства так привыкла.

— Не стоило тебе сюда приходить, — вздохнула Василиса. — Совсем не стоило!

Я хотела спросить, почему, но тут вернулись Ваня с Левой, и мы поспешили к столу.

Какое-то время мы молча подкрепляли силы, наслаждаясь обществом друг друга и стараясь не смотреть на обитателей аквариумов, которые следили за нами с такой же жадностью, с какой мы после наших скитаний глядели на обильную и вкусную снедь. Лева объяснил, что, если нам удастся добраться до заветного дуба и покончить с Константином Щаславовичем, все эти пленники обретут шанс ступить на радужный мост.

Потом Василиса забеспокоилась, тревожно озираясь. Глаза ее наполнились тоской.

— Вам нельзя здесь оставаться, — глухо и скорбно проговорила она. — Он может вернуться в любой момент.

— Пойдем с нами! — взмолился Иван, не в силах разомкнуть объятья.

— Куда уж мне? — печально улыбнулась Василиса, указывая изрезанными леской руками на изуродованные путами ступни.

Как она после таких испытаний будет играть? Да и о танцах как бы не пришлось забыть. Ковырялочка с кровью — это не самый лучший концертный номер. Впрочем, о каких танцах могла идти речь для той, которая не чаяла живой выбраться из Нави?

— Если ты об этом, — Иван нагнулся к ней, готовый залечить поцелуями каждый шрам, — то я могу тебя и на руках вынести. И ребята, если что, мне помогут.

Василиса покачала головой, с ненавистью глядя на свои капроновые цепи.