Черная осень - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 16

Да никуда!

Если только по большой надобности, вроде врача привезти, священника, если уж вовсе безвыходность и безнадега. А так лучше всего сидеть на попе ровно и молиться, чтобы пронесло. Так поедешь да наткнешься…

Вот что замечательно размножается во время беспорядков – так это преступность. Шайки, лейки, водогрейки, что там еще в списке?

Да все!

Вся мразь, вся пена, все наружу выплывает и ищет, где поживиться.

Есть такой замечательный фильм «Свадьба в Малиновке» – вот там отлично все это показано. Один налетел, второй налетел…

Куда-то ехать?

Жить, простите, хочется.

Так что Яна поглядывала по сторонам и думала, куда ее приведет дорога. А еще думала, что расстреливали их с утра, а сейчас уже время к вечеру. Где включаются фары – она нашла, так что поедет и ночью, насколько хватит сил.

Спать?

Да какой тут, ложки-матрешки, сон? Тут драпать надо! И быстро!!!

Вот что сделают в Зараево?

Эм-м-м…

Допустим самое худшее – оперативность и сообразительность врага. Там наверняка есть местный Комитет. Есть. Михай рассказал.

Итак, они направили этого… жома-как-там-его-кличка расстреливать семью императора. Пока он доехал, пока расстрелял, пока собрал трофеи, пока зарыл трупы или еще как пристроил – когда забеспокоятся?

Да уж не раньше завтрашнего дня.

Благо жом этот самый, по словам Михая, был братом какого-то столичного жома. И боялись его местные комитетчики как огня.

Выводы?

Итак, примерно сутки на расстрел.

Ах да! Если сегодня должны были расстрелять, то естественно собрать трофеи, отметить сие событие… проспаться.

Раньше завтрашнего обеда в Зараево так и так не забеспокоятся. Даже если кто пожар заметит. Дело абсолютно житейское, да и усадьба стояла весьма уединенно. За что и выбрана была – мало ли кто забредет да императору посочувствует… Такие вероятности следовало исключить.

Итак, обед следующего дня. Скорее всего, пошлют гонца с вежливым вопросом: дорогие гости, не пора ли сообщить о происходящем?

Такое торжество, такая победа народа… десяток человек расстреляли! Причем большая часть – бабы. Есть чем гордиться! Хоть сейчас медаль вешай!

Приедет гонец, и что он увидит?

А вот тут – простор для воображения. Потому как все тела Яна стащила в дом и подожгла – всех. Сколько дом гореть будет? Сколько пожарище будет держать тепло?

Ну, если дождь не пойдет, она бы там и завтра не покопалась, это точно.

Итак, приезжает человек, одна машина сожжена, второй нет, дом сгорел… где все? Неясно. Поедет докладывать.

Пока в Зараево решат раскопать пожарище – тоже время пройдет. Да и… не обязано начальство им отчитываться. Могло и на машине уехать до ближайшей паровозной станции.

В лучшем случае отобьют телеграмму в Звенигород, мол, так и так… пропал человек, совсем пропал. Оттуда гавкнут – и начнутся поиски.

Это – как вариант. Тогда у Яны примерно неделя, потом станет опасно.

Вариант второй, худший. Ежели в Зараево найдется умный, хваткий и опытный человек. А найтись он может.

Революцию делали не только накокаиненные матросы и всякая шантрапень. Там и вполне себе умные и серьезные личности были.

Тот же Сталин! Тот же Дзержинский, Коллонтай, Менжинский, Свердлов, Фрунзе, Молотов, Ворошилов… Перечислять – так язык отвалится.

Дураки?

Ага, всем бы такими дураками быть! Чтобы в горниле Гражданской войны не просто уцелеть – наверх выползти, надо не дураком быть, а личностью. Моральные качества – вопрос второй. Но без стержня там делать было нечего.

И Яна искренне считала, что власть в России сама довела народ до революции. Чего только один циркуляр «О кухаркиных детях»[6] стоил. Делянов, с-собака страшная, постарался, такую свинью подложил императору, что хоть ты ему медаль давай. За самую выдающуюся гадость десятилетия – точно.

Яна точно знала: закрой кто ее ребенку дорогу к образованию… Она бы лично в того Делянова бомбу кинула. И плевать на все!

Вот и довели…

Ладно, это она опять отвлеклась. А если так – находится умный и хваткий. Тогда уже к вечеру завтрашнего дня пожарище начнут разбирать.

Посчитают трупы, прикинут хвост к носу и поймут, что кто-то из императорских дочерей спасся. Кто именно – могут и не понять.

Человек после пожара выглядит… неаппетитно. Максимум, что можно разобрать, – мужчина это или женщина. Если повезет. А может и не повезти. Но по головам пересчитают. И начнут искать двух женщин.

Яна подумала переодеться в парня, но потом отмела эту мысль.

Не получится. Это в романах героиня бодро нацепляет на себя штаны, проникает куда надо и не надо…

В жизни? Да разоблачат ее в той жизни в три минуты! Проколется!

А она – еще быстрее. Она же ничего, ничего об этом мире толком не знает! Не умеет себя вести, не знает жаргона, словечек, движений…

Бесполезно, одним словом.

Память Анны ей досталась, большое гран мерси леди Хель, но что в ней толку? Это – императорская дочка!

Ну знает Анна, как зовут любимого коня дядюшки! Знает, какой вилкой есть салат! Знает этикет, музыку, языки, кучу народа, способна идеально организовать быт…

И что?!

Все равно это ей не поможет! Она не может оплатить проезд, купить булочку, почистить картошку, она не знает, сколько стоит снять комнату на ночь, она НИ РАЗУ не общалась с кем-то за пределами своего сословного круга!

Показалось, что это песец?

Ну так оказалось, что не показалось!

И сестрица еще… вот куда ее денешь – такую неприспособленную?

В банку сдашь!!! В трехлитровую!!!

С собой тащить в Звенигород? Считай, приговор подписать обеим. За себя Яна не сильно волновалась, и к тому были предпосылки. А вот за Зинаиду, этакую трепетную орхидею-маргаритку, волноваться стоило.

Но куда ее можно пристроить?

А надо, надо…

Интересно, есть ли в этом времени газета «Из рук в руки»?

И дают ли в ней объявления, типа: «Отдам княжну в хорошие руки, воспитанная, умная, добрая, к лотку приучена»?

Яна хмыкнула.

Машина ползла по темной проселочной дороге.

Анна спала и во сне проживала жизнь Яны.

Спала – и видела все…

Видела кордон. Видела уютный и теплый сруб, который грел на солнышке золотистые бока, видела любимые Янины поляны с земляникой, видела отца…

Видела, как Яна протягивает ему кружку с ягодами и как отец ловит ее и подбрасывает высоко-высоко. И девочка счастливо смеется.

И так был похож Янин отец на Петера…

Видимо, и вправду – кровь.

Через миры, через века…

Недаром говорят, что все миры суть отражения друг друга и в каждом из них мы проживаем свою маленькую жизнь.

Книга Веры считала это жуткой ересью, но говорили же, Анна помнила нянюшкины сказки…

Анна видела шубку из лисы, которую сшили Яне, и рыжую лисью шапочку. И видела, как в школе какой-то мальчишка сшиб с нее обновку.

Яна, недолго думая, треснула его кулаком в нос…

Завязалась драка, в которой девочка победила, попинала оппонента ногой и объяснила, что в следующий раз с него шкуру сдерет. А что? Ей сумочка нужна! И сапоги!

Кажется, мальчишку она напугала всерьез… а чему тут удивляться?

Яна росла в лесничестве, на кордоне. С детства она имела дело с собаками, с оружием, с машинами. С раннего детства…

Рядом с кордоном был комплекс отдыха. Не правительственного значения, а местный. Президенты туда отдыхать не приезжали, а вот местные власти его своим вниманием жаловали.

И местные бандиты.

И местные служители закона.

А дети – они такие дети!

Не подслушать? Не подсмотреть? Не влезть куда-нибудь любопытным носом?

Яна росла в прямом смысле слова «дочкой полка». Ей привозили сладости и игрушки, ее учили стрелять, учили собирать и разбирать оружие, чистить, набивать патроны, лить пули, учили…