Дитя Зверя: Выбранной тропой (СИ) - Созонова Юлия Валерьевна - Страница 1

Глава 1

Я любила время заката с самого детства.

Сбегала из дома, по снегу или по траве. Мчалась сквозь густой лес, перепрыгивая через корни и ныряя под низко висящие ветки. И всё это для того, чтобы застыть в восхищении на самом краю высокого, скалистого утёса. Наблюдая широко распахнутыми глазами, как огромный солнечный шар медленно скрывается за тёмно-синей морской гладью и громко, восторженно мурлыча от этого вида.

Тихо хмыкнула, впиваясь выпущенными когтями в каменную крошку под ногами. Время неумолимо неслось вперёд, я выросла и повзрослела, но…

Всё равно, каждый раз, вытирая слёзы от обиды, валясь с лап от усталости, громко рыча от злости или радости, я возвращаюсь сюда. Чтобы, как и сейчас, смотреть за алым диском, неторопливо ползущим по небу, погружающимся в тёмное, почти чёрное море и разливающим по водной глади тёплое, оранжево-красное зарево.

Прикрыла глаза, шумно втягивая носом воздух.  Раньше сидя здесь, на примятой траве, я чувствовала, как напряжение отпускает тело, как на душе становится легко и спокойно. Раньше, но не сейчас.

Сейчас внутри кипела горькая, едкая злость. Она разъедала изнутри, пропитывая своей отравой мысли и тело. И стучала в мыслях одним единственным словом, повторявшимся как пресловутая мантра.

«Ненавижу. Ненавижу… Ненавижу!»

Когти взрыхлили землю, заскрежетав по камням. Опёршись ладонями на прогретую солнцем землю, я наклонилась вперёд, бездумно скользя взглядом по пейзажу вокруг и болтая ногами над бездной внизу. Там из воды торчали острые, длинные скалы, а ленивые, крутые волны разбивались о камни веером колких, холодных брызг. И это ощущение опасности привычно щекотало нервы, вызывая приятную, мягкую дрожь вдоль позвоночника.

Передёрнув плечами, я вздохнула, подставляя лицо холодному ветру. Привычно смахнув с лица пару прядей волос. И всё-таки, интересно, где же я ошиблась? Что сделала не так? И почему моя собственная стая, моя семья так легко и просто предала всё, во что я верила?

Отвернулись тогда, когда были так нужны?

Тихо заворчала, невольно скаля вылезшие клыки, не желавшие помещаться в обычный, человеческий рот. Вопросы. Слишком много вопросов и ни одного хоть мало-мальски стоящего ответа. Правила стаи не приемлют убийство невиновных, а отступать от древних законов не позволено никому. Это то, чему меня учили, это то, во что я верила всю свою жизнь. И всё равно.

Всё равно было больно от того, как все привычные, знакомые с детства устои повернулись против меня. Так, что сердце сжималось тисками, а к горлу подступал тугой, горячий ком. Громко шмыгнув носом, я быстро стёрла злые слёзы, бегущие по щекам.

Наверное, всё могло быть проще, по-другому. Только вот мне не повезло, потому что я – Патра. Даже смешно, ведь в стае у меня туева куча обязанностей и…

Почти полное отсутствие прав. Я – суть стаи, я её вера и её огонь, позволивший нам выжить и влиться в современный мир. Но я ещё и миф, слишком древний, чтобы оказаться правдой. Слишком легендарная, чтобы в неё верить. И только животный, инстинктивный страх неизвестности, не позволил когда-то моим соплеменникам отказаться от меня и связывающих нас уз.

Тихо, печально рассмеялась, выпрямившись и покачав головой. Да уж, столетия назад моим соплеменникам не хватило духу отказаться от привычных устоев и обрядов. Зато сейчас они воспользовались первым удобным случаем, чтобы поднять самый настоящий бунт. Вот только…

Они не видели то, что видела я. Не видели и не ощущали!

Зло, рассерженно рыкнула, чувствуя вибрацию в груди. И не заметила, как запястья коснулся холодный, влажный нос. Губы против воли сами растянулись в слабой, устало, но нежной улыбке. А весь гнев, вся ненависть и злость схлынула, не оставив после себя и следа.

Повернув голову, я посмотрела на крупного котёнка пантеры, с деформированной задней лапой. Хромой, с бесцветными, затянутыми белёсой плёнкой слепыми глазами, он упорно скрёб моё бедро передними лапами. И громко урчал, потираясь лобастой головой о мою руку. Словно знал, что нас обоих ждут крупные, неизбежные перемены и пытался хоть так меня поддержать.

- Это будет не просто, малыш, - осторожно затащив его на колени, я прижала к себе дрожащее тело. Смешно фыркнув от прикосновения шершавого языка к внутренней стороне ладони и сладко жмурясь, уткнувшись носом в холку зверя.

Котёнок пах невообразимо. Молоком, а не чистым, мускусом взрослого кота. Домом и крепкой, какой-то болезненной привязанностью. Ощущая которую я физически чувствовала, как в душе расцветала нежность и жуткое, непреодолимое желание оберегать и защищать это чудо.

Как Патра и вожак, я всегда относилась к детёнышам по-особенному, на голых инстинктах ставя их выше всех остальных и даже выше самой себя. И не представляла, что может быть как-то иначе.

Что ж, я глубоко заблуждалась, равняя всех остальных по себе.

Глава 2

Котёнок снова ткнулся носом мне в ладонь, отвлекая, заставляя вынырнуть из марева тяжёлых мыслей. И, пройдясь шершавым, тёплым языком по пальцам, громко замурлыкал, начав мять меня лапами. Неуклюже, сбиваясь с ритма, цепляясь острыми когтями за ткань старых, потёртых джинсов. Но так искренне, так…

Непосредственно, что я не смогла сдержать улыбки. И, подхватив его под лапы, вытянулась на земле во весь рост, прижимая малыша к своему боку. Щурясь от последних лучей закатного солнца и глядя, как постепенно темнеет небо над головой. Как вспыхивают то тут, то там вкрапление пока ещё едва различимых, тусклых звёзд. Никак не желавших складываться в знакомые созвездия.

- Знаешь, малыш, - тихо шепнула, прижавшись губами к круглому, пушистому уху котёнка, - когда-то мама учила меня, что звёзды – это души предков, пожелавшие присматривать за нами даже после смерти. И я верила, что мудрые воины прошлого всегда помогут нам, направят нас по лучшему пути, - горько усмехнулась, закусив губу. Не замечая, как ранят кожу острые клыки. – Глупо, знаю. Ведь звёзды – это всего лишь холодные, безразличные планеты и им всё равно, что будет дальше и как. Всё равно, малыш…

Приближающиеся шаги я услышала ещё до того, как они оказались поблизости. Обострённый звериной сущностью слух легко различил их среди привычных, суетливых звуков засыпающего леса вокруг. Да гость и не прятался, специально шагая так, чтобы наступать на громко хрустевшие ветки. Пиная попадавшиеся ему на пути мелкие камешки и шишки.

Я фыркнула, зарываясь пальцами в густую шерсть на загривке котёнка. Удивительно благоразумно, как для простого человека. Но Сэм О’Рурк, егерь и хранитель местного заповедника, слишком хорошо знал, на что способен верзверь. И не испытывал ни малейшего желания лишний раз подставляться под когти и клыки.

Прикрыла глаза, втянув носом воздух, вслушиваясь в окружающие звуки. Да, точно он. Походка неровная, хромает на правую ногу. Дня два назад вытаскивал лису, угодившую в ловушку браконьеров, а эта дурында хвостатая, вместо того чтобы просто сбежать, прокусила ногу своему спасителю.

А ещё старого знакомого с головой выдавал запах. Горький, лесной, с нотками дыма от костра и сырости холодного, горного родника. Мужчина пах домом, диким, своеобразным уютом и надёжностью. И едой. Тёплым, свежим молоком, травяным чаем, хлебом и вяленым мясом.

Сэм О’Рурк не был связан обязательствами ни со мной, ни с моей стаей. Но именно он, простой человек, протянул мне руку помощи, не смотря, ни на что.

- Земля холодная, простынешь ведь, Редж, - мягкий, низкий голос прозвучал в паре шагов от меня. Не поворачивая голову, я насмешливо фыркнула и махнула рукой, приглашая сесть рядом со мной. – Я серьёзно, Редж.

- И я, - открыв глаза, я покосилась на мужчину, так и не сделавшего попытки приблизиться.

С точки зрения верзверя он был обычным, слабым человеком. И это было забавно, потому как О’Рурк был темноволосым, широкоплечим мужиком под два метра ростом. Он обладал крепким телосложением, не чурался драк и алкоголя и обладал той самой, несгибаемой, железной волей, когда-то позволившей его семье отстоять своё право на эти земли. Вставать на пути того «чёртового ирландца» решались далеко не все. А те, кто решался…