Восход погибшего мира (СИ) - "Флемм" - Страница 3

Девушка глянула на старшего товарища, видимо он её отец. Тот посмотрев на трактирщика, взмахом руки подозвал его.

Последний опираясь на деревянную культяпку, подковылял — Чего изволите любезнейший? — сама вежливость, а чего ждать от торгаша видящего перед собой платёжеспособного посетителя.

Тот кивнул на пару золотых монет лежащих перед ним — Этого хватит?

Трактирщик ловко смахнул их, скрыв удивление, впервые видел такую печать на них, надкусил одну. Золото есть золото и не важно чей герб на нём.

— Да, — и чуть поклонился, настолько проникся к человеку переплатившему за кувшин перебродившего вина и старого петуха.

Те двое на прощанье кивнув, поднялись и покинули шумное заведение.

Жена трактирщика набросилась на мужа, когда тот показал ей золотые монеты — Дурень! Не мог продать им ещё чего–нибудь!

— Они и так заплатили с лихвой, — вяло отбивался тот, — можно сказать покрыли убытки того выпивохи.

— У них есть золото и они с ним так легко расстаются, — глаза пожилой женщина жадно заблестели. — Давай найдём крепких и смелых парней, что быстро разделаются с ними.

— Успокойся дура, — пристукнул вмиг рассерженный трактирщик, — не собираюсь якшаться с убийцами! И ещё, видела, как они выглядят? Они издалека, из таких мест, о которых мы не слыхивали, вполне возможно торговцы или пришли наладить отношения с новым князем. Как думаешь с нами поступят, если мы укокошим их и про это станет известно? Заживо шкуры спустят. Успокойся и лучше принеси вина, народа прибавляется.

Жена презрительно смерив мужа холодным взглядом, выхватила одну золотую монету и направляясь в погреб за вином, на ходу стала пробовать её на зуб. Внезапно монета сама начала двигаться во рту, словно ожив и проскользнув в горло, застряла в нём, перекрыв доступ воздуха. Женщина начала задыхаться, её жирное лицо с парочкой бородавок налилось кровью и стало пунцовым. Хрипя она повалилась на пол, пару раз дёрнулась и затихла. Раздвигая губы, изо рта показалась золотая монета, она вывалилась, потянув за собой слюнявый след, и осталась лежать рядом с ней.

Нестройные голоса гудели неровным шумом, обрывистые слова перебивались истошными криками речных чаек и накатываемыми волнами на берег.

Он едва приоткрыл глаза, солнечный луч радостно впился в зрачок, ослепив на время. Подняв ладонь, инстинктивно прикрыл глаза. До чего тяжёлая рука, на запястье широкий браслет больше похожий на кандалы, с выдавленными рунами. На втором запястье точно такой же, и на грудь неприятно давит, попутно сдавливая шею. Дотронувшись, нащупал ещё одни оковы, проводя пальцем по ошейнику, на них знаки.

— Смотри куда прёшь! — раздался визгливый голос.

— Глаза разуй! — огрызнулись в ответ под хриплое ржание лошадей.

Голова и так нестерпимо ныла, а враз обрушившиеся сотни глоток с разными интонациями заставили её идти кругом.

Поднявшись, сел и огляделся по сторонам. Берег реки, от неё тянуло свежестью, солнце в зените и нещадно припекало. Земля усыпана телами, на песке бурые пятна крови. Видимо накануне была битва. Мужчина повернул голову в сторону стены, на ней чуть покачиваясь на ветру свешивались защитники. Те кому посчастливилось выжить в бою, не повезло после, остатки гарнизона безжалостно перебили.

По берегу ходили воины в кольчугах поверх которых одеяния с изображением грифона. Возле воды покосились несколько лодок, парочка из них торчали обугленными рёбрами морских чудовищ.

В нос ударил едкий запах горелого дерева перемешанного с плотью, маслом и смолой. Из–за стен виднелись тёмные столбы затухающего пожара, казармы догорали и разумеется никто не собирался их тушить.

Только сейчас очнувшийся заметил, что находится в клетке, а вокруг него то и дело снуют воины с эмблемами грифона на груди.

— Ха, один очнулся, — раздался насмешливый голос, подошёл упитанный вояка, переваливаясь, остановился на приличном расстоянии. — Вот ведь тварь! — проговорил он с восхищением и одновременно с ноткам ужаса. — Чего вы учудили, и на кой хрен нас послали в бой если вы и сами всех могли перекокошить?

Сплюнув под ноги, полез за пояс доставая кожаную флягу, приложившись к ней, сделал пару шумных глотков.

И мужчина ощутил жажду, столь нестерпимую и жгучую, что вцепившись в клетку, не открываясь наблюдал за тем, как толстяк небрежно пьёт. Капли вина проливались ему на грудь и падали на песок.

Оторвавшись от фляги и заметив пристальное внимание арестанта, толстяк усмехнулся.

— Не буду тратить на тебя выпивку, тем более друид уверяет, ты всё равно скоро подохнешь. И знаешь, — переменился в лице, став злым, — я желаю тебе вечно гореть в кругах огня ублюдок, ты заслуживаешь это.

— Закрой рот, — суровый голос заставил толстяка испугано вздрогнуть. Он не заметил подошедшую мрачную фигуру в длинном сером плаще с накинутым капюшоном на голову. Её обладателю не составила труда затеряется среди тысяч суетливо бегающих по берегу людей. — Отойди от него.

— Он в клетке, что может сделать? — спесиво отбрыкнулся толстяк.

Друид сосредоточил на наглеце пристальный взгляд, но не успел достойно ответить. Присутствовавший поблизости наездник направив лошадь к клетке, поравнявшись с толстяком пнул по фляге.

Выбитая из рук, она кувыркнулась в воздухе и с лёгким шумом брякнулась на песок, вино стало выливаться. Тут толстяк и не думал дерзить, вытянулся втянув пузо.

— Прошу прощение уважаемый Гвин, если считаете нужным, я отдам приказ чтобы проучили эту свинью.

По лицу толстяка видно насколько тот предался страху. Наездник не просто благородных кровей, это сам князь дома Алдрика. Друид, седобородый старик небрежно махнул рукой, давая понять уже наложившему в штаны вояке, чтобы тот убирался с глаз долой. Тот более не искушая судьбу, чуть ли не вприпрыжку кинулся прочь.

Князь, молодой статный красавец со светлыми волосами, сообразительными глазами, а главное с неподдельным уважением, склонил голову перед друидом и отправился дальше. После битвы за город увенчавшейся успехом, князь решил нарушить одну из заповедей войны, а именно не отдал город на разграбление своему войску. У него далеко идущие планы и он не собирался жертвовать ими ради того, чтобы солдатня вдоволь порезвилась на улицах довольно богатого города. К тому же, князь собирался заручиться поддержкой местных влиятельных людей для того, чтобы править, а сделать это можно лишь сохранив им жизнь и имущество. Те подчиненные решившие нарушить приказ князя и рискнувшие поживиться, висели рядом с разгромленными защитниками гарнизона.

Гвин склонился над клеткой, оборванец с кандалами на шеи и запястьях, смотрел на друида совершено не понимая происходящего.

— Странно, — негромко произнёс старик, — ты не должен быть в сознании, тёмная кровь успокоила всех твоих собратьев, почему ты на ногах?

— Кто я? — просипел тот, крепко сжимая прутья клетки.

— Ты чудовище, существо из мрака, — серые глаза ощупывали фигуру, явно желая найти причину по которой в ней ещё теплится жизнь. — Ты говоришь, неужели твой разум очистился? Нет, — мотнул головой, не соглашаясь со своими же словами, — быть такого не может. Ройг не поверить в это, то–то удивиться когда увидит. Думается мне, ты не до конца прошёл обряд, — нахмурился, натягивая капюшон сильнее, скрываясь от надоедливых лучей солнца, — теперь представляешь куда большую опасность. Тебя следует успокоить прямо на месте.

Друид повертел головой, заприметив двоих в латных доспехах, гортанным выкриком подозвал их, махнув рукой. Лишь осознания того, что это делает друид перед которыми князь дома Алдрика испытывает уважение, и они всё же принесли им победу над врагом, рыцари скрипя сердцем и не показывая раздражения послушно приблизилась.

— В чём дело? — сдержано обратился один из них к старику.

Тот оглядывая пику, протянул руку по направлению к заточенному в клетке.

— Убейте.

Рыцари переглянулись.