Якудза из другого мира. Том I (СИ) - Калинин Алексей - Страница 27

— Мы почти приехали. Вот ещё чуть-чуть подождать и всё. Давайте помолчим… Послушаем музыку…

Это «ещё чуть-чуть» вылилось в целых семь минут. Если они меня обратно не повезут, то обратно шлепать и шлепать.

Я всё время был весь во внимании. Ждал какого-либо быстрого движения, нервного взгляда или же, на худой конец, резкого взмаха ресниц. Хренушки! Эти манекены в белых рубашечках и синих жилетах были абсолютно спокойны. Они как будто расслаблялись в бане, в большом чане офуро, а не везли одного из подозреваемых.

Это стало напрягать ещё сильнее.

— Господа полицейские, а можно мне позвонить дедушке? Он может волноваться, а я его успокою и скажу, что скоро приду. Я же скоро приду? — помахал я телефоном.

Даже не улыбнулись язвительно. Хм, значит, убивать не собираются. Или моя наивная подначка не нашла свою цель.

— Да-да, вы скоро вернетесь, молодой господин Изаму Такаги, — подтвердил полицейский рядом. — А вот мы и приехали. Может, потом позвоните дедушке? Мы ненадолго. Не будем нервировать старого человека лишними подозрениями. Вы ничего не сделали, а он будет думать плохое… волноваться… Вы же ничего не сделали?

Я ощутил на себе испытующий взгляд. Ага, не только я один прощупывал полицейских. Они «щупали» меня в ответ.

— Конечно же ничего. Я вообще не знаю такую группировку и никак к ней не отношусь.

— Вот и не волнуйтесь так. Если вы ни в чем не виноваты, то вас ни в чем и не будут обвинять…

Опаньки, пошли психологические уловки. Я тут должен дернуться и покраснеть. Я дернулся и покраснел.

А что? У любого человека есть грешок за душой, начиная от перехода улицы в неположенном месте и заканчивая тяжким преступлением. Если полицейский будет буровить вас взглядом, то сложно оставаться спокойным даже самому честному человеку. Вот тот отморозок, кому черт не брат, будет плевать на эти психологические выносы мозга, но я же отыгрываю другую модель поведения. К тому же старый прием, когда вас просят не волноваться, вызывает ещё большее волнение.

Поэтому я скуксился и стал делать вид, что пересчитываю в уме все спизженные на рынке леденцы.

— Я просто хотел узнать…

— Вы всё узнаете на месте.

Интересно, а модель «плохой полицейский — хороший полицейский» ко мне будет применяться? Я такое только в кино видел, но кто знает…

Обычно полицейские — это такие затраханные жизнью люди, которые всего лишь выполняют свою работу сродни ассенизаторам. Те тоже по уши в говне, хотя в отличие от полицейских, у них нет своего праздника…

Машина остановилась на улице Омотесандо, рядом с самым обычным кобаном. Блин, закинули в хуево-кукуево… И надо было ехать так далеко?

Кобан был небольшим полицейским участком, в котором работали трое-четверо полицейских. Они являли собой своеобразное сочетание патрульных и участковых. Пока один сидел внутри участка, трое других патрулировали улицы и посещали с беседами жильцов района.

К старику Норобу подобные патрульные заходили редко — сэнсэй не скупился на крепкое словцо при взгляде на форменную одежду.

Через стеклянные стены кобана я разглядел сидящего внутри человека. И это тоже странно — люди из одного района приехали за мной через три квартала. Я ведь явно не в их юрисдикции…

— Заходите, господин Такаги, — с легким поклоном сказал один из полицейских.

Я поблагодарил ответным поклоном и пошел вперед. Всё-таки этот район был оживленным, люди сновали по улицам. Так что вряд ли меня будут убивать у людей на глазах. Это будет чересчур. Но и привезли меня сюда не просто так…

Дверь легко открылась, и я вступил в кондиционированную прохладу. На стенах весело висят щиты информации, в углу тихо булькает кулер — подпирает стеллаж с находками. В центре небольшого участка возвышается европейский стол.

За столом сидит человек лет сорока-сорока пяти. И то возраст можно угадать только по легким мимическим морщинам — на черных волосах ни одной серебряной нити. Крепкие плечи, мозолистые набойки на костяшках пальцев. В крупных руках небольшой планшет, кажущийся игрушкой.

— Старший комиссар Мацуда, Изаму Такаги явился по вашему вызову, — отрапортовал полицейских, который зашел со мной в участок.

Мацуда? Старший комиссар Мацуда? А не тот ли это Мацуда, который…

— Хорошо, Ямада-сан, — кивнул мужчина за столом. — Создай нам уединение и подожди с остальными ребятами на улице. Проследи, чтобы никто не заходил.

Полицейский Ямада поклонился и нажал кнопку на дверном косяке. Тут же легкие жалюзи с шорохом опустились и намертво скрыли то, что было внутри кобана от возможных взглядов с улицы. После этого дверь закрылась, и мы остались со старшим комиссаром Мацуда один на один.

Неужели это отец Сэтору? Или просто однофамильцы? Нет, что-то есть такое неуловимое в чертах лица, что позволяет определить родство. Такой же формы нос? Или глаза? Или уши? Или всё вместе?

Старший комиссар молчал и разглядывал планшет. Я молчал и разглядывал кобан. Куда бежать в случае отступления? Попытаться выбить бутылкой из кулера окно и сигануть следом? Или опрокинуть стеллаж, а потом выбегать через дверь?

Через три минуты, когда я перебрал в уме различные варианты дальнейшего развития, старший комиссар поднял на меня глаза. Его хриплый голос звучал негромко, но пробирал до печенок. Вот есть такие голоса — вроде поют колыбельную, а от страха волосы шевелятся. Этот голос был одним из таких:

— Изаму Такаги, восемнадцать лет, бывший хинин, а теперь равноправный гражданин Японии. Адепт старшей школы Сайконогакко и ученик сэнсэя Норобу. Замечен в компании якудзы. Умеет драться и не отступает в драке. Нерадивый сын самоотверженных родителей, которые на четыре с половиной года отдали себя в рабство, чтобы их сын смог закончить самую дорогую школу… Скажи, Изаму-сан, почему ты не сдох?

Вот тебе и здрасте! Ну ни хуя себе заявочки…

— Простите, что?

— Что слышал, ублюдок, — негромко сказал старший комиссар. — Когда мой сын сказал, что будет учиться с хинином, я не поверил своим ушам. Чтобы будущий начальник учился с низшим… Нет, такому не бывать! И ведь тебе предлагали сначала просто забрать документы из школы и тихо уйти, но ты… Ты заартачился. И чего ты добился? Чтобы я послал к тебе троих бойцов из своей команды?

Вот вообще интересно девки пляшут! Я даже мысленно пожал руку настоящему Изаму — пацан не испугался слов сильных мира сего. А вот слова «из своей группировки» наталкивают на мысль…

— Кого вы ко мне послали? — постарался сделать голос дрожащим. — Извините, я не помню… Я ударился головой и… Вы главарь какой-то группировки?

Всё-таки я человек-овца, которого поставили перед человеком-львом. Вот только лев ещё не знает, что в овечьей шкуре затихарился матерый волчара…

— Заткнись! Не неси чушь! Ты удивлен? Ты в самом деле думаешь, что комиссар полиции не может быть главарем преступной группировки? Ха-ха, да ты не только упрям, но ещё и глуп, червяк!

А вот это плохо. Вот это очень плохо — такой информацией не станут делиться просто так. Обладающего такой информацией в будущем могут… Да нет, даже не могут, а обязаны убрать. Не должно касаться посторонних ушей знание о том, что бандформирование управляется одним из высокопоставленных чинов. Тем более, не должен знать тот, у кого детство в жопе играет.

Сейчас меня явно будут убивать… Вот скажут высокопарную речь, прослезятся от своей невъебенности, а потом проковыряют пулькой дырку между задорно раскинутых бровей. Чтобы не было шума, сделают это из пистолета с глушителем. И буду я лежать холодным трупиком возле кулера до самой ноченьки, пока не уменьшится людской поток. А уж там, под покровом ночной темноты…

Я даже сделал шаг по направлению к кулеру, но старший комиссар сделал несколько мудр и выбросил руку.

— Дьявольский шар!

В воздухе возле кулера зависла шаровая молния. Она потрескивала и выпускала короткие протуберанцы. Отставить ствол с глушителем — меня завалят электричеством. Тоже мало приятного…