Diamond Dust (СИ) - "mari.kvin" - Страница 16

Через несколько минут Адам удостоверился, что Амелия спала. Он встал, положил ее ноги на кровать и накинул сверху одеяло со своей. В номере стало слышно только тихое сопение.

И не имея желания думать о том, что будет, когда Амелия проснется, Адам наконец тоже лег спать.

========== XI. ==========

Проснувшись на заднем сиденье движущегося автомобиля, Амелия не сразу поняла, почему накрыта одеялом из мотеля. Она подняла голову, узнала в водителе Адама и села. На ней все еще была его футболка, в которой она спала, ноги были босые, кроссовки лежали на полу салона, но ощущение времени было странным, состояние вялым, а голова мутноватой.

— Завтракать будешь? — спросил Адам. — Хотя от кофе уже осталось только название.

Амелия посмотрела в окно и поняла, что уже утро и не особо раннее. Она начала вспоминать вчерашний день: швы Адама, разговор в ванной, требование дать ей связаться с близкими, вода, сон.

— Я из твоих рук вообще больше ничего брать не буду.

— Тяжело придется твоему желудку, — усмехнулся Адам.

— Ты меня чем-то накачал, чтобы я заснула, — спокойнее, чем ожидала, произнесла Амелия, констатируя очевидное.

— Качественное снотворное. С тобой все будет в порядке.

— Со мной уже все не в порядке, — в том же тоне ответила Амелия, накинула на плечи одеяло. — Зачем ты забрал одеяло?

— Ты так в него вцепилась во сне, не хотел вас разлучать.

Амелия поняла, что случившееся задело ее слишком сильно. Просто перевести тему разговора в этот раз было недостаточно.

Адам услышал недовольное хмыканье Амелии, никаких слов дальше не последовало. Он понял, что остаток пути они проведут в тишине. Она явно давала понять, что оскорблена его методами, он не хотел начинать вчерашний разговор снова. Более того, не хотел объяснять, кто он и за что люди платят ему деньги, какого рода проблемы привык решать, но избавиться от мыслей не получалось.

Проспав ночь и проснувшись с более свежей головой, Адам понял, что его даже не раздражало поведение Амелии. Желание узнать правду, поговорить с близкими, узнать мнение всех сторон — он все прекрасно понимал, пусть и не мог позволить ей осуществить. Адама стали больше раздражать ее отец и Джек, которые ввязались в то, от чего не могли защитить свою семью в полном смысле этого слова.

Подумав обо всей безответности и глупости положения, Адам сильнее сжал руль. Пусть он не имел никаких дел с людьми, о которых говорил Лиам, но очень хорошо знал такой тип. Подобные были везде: безжалостные, бескомпромиссные, отдавшие душу божеству денег и абсолютной власти уже давно. Им ничего не стоило похитить, пытать, насиловать, истязать как ради дела, так и ради удовольствия. Адам был убежден, что если ты и решаешься связаться с кем-то подобным, то должен понимать, что ставишь под удар всех, кто тебе дорог, поскольку в непредвиденных ситуациях влиять будут через них, ведь результат будет нужен от тебя, а ты сам для этого должен быть живым или хотя бы дееспособным, но оставаться под их полным контролем. Если сотрудничество заходит так далеко, как зашло в семьях Макгроу и Бернард, то все члены семьи должны знать, как защитить себя, чего остерегаться.

И пусть Адаму все удалось сделать проще с помощью информации, которую ему предоставил Лиам, он бы и сам при желании добыл ее. Вспоминая сейчас, как легко он вывез Амелию из клуба, с какой неподдельной серьезностью она предлагала ему деньги и украшения, не понимая всей серьезности ситуации, в которую она угодила, Адам начал чувствовать, что у него буквально кровь закипала в венах от злости, что никто не удосужился нормально защитить ее, раз уж решили все скрывать. Хотя бы рассказать в теории, что делать в тех или иных ситуациях, как вести себя. В конце концов, она жила в Лос-Анджелесе, работала в крупной компании. И первое, и второе располагали для разных не совсем обычных лекций, от которых бы в голове что-то отложилось, если бы ее отец или жених потом решили что-нибудь спросить, обсудить.

Но что касалось настоящего, Адам был согласен со стратегией Лиама — дать понять о масштабе проблем и их серьезности, которые касались их семьи, но не травмировать излишней информацией о его методах решения проблем, которые могли возникнуть.

Более того, несмотря на то, что Амелия справлялась со всем лучше, чем он рассчитывал, Адам все равно прошлым вечером, увидев ее забившуюся под раковину, вдруг ощутил странную потребность завернуть ее в одеяло, скрыть от всего дерьма, в которое вляпалась ее семья, и увезти подальше от всего этого. Впрочем, все в точности так он и сделал, прихватив одеяло из номера.

Они добрались до Техаса к вечеру. Пока Адам заполнял все бумаги на вселение, Амелия сидела на диванчике рядом с брошюрами, рассказывающими о местных развлечениях, обняв одеяло и пакет из магазина. Говорить с ним она так и не начала.

— Ты голодовку с молчанкой решила объявить?

С их заселения прошел час. Адам успел принять душ, закинуть грязные вещи в местную прачечную, осмотреть местность базы отдыха, состоящую из десятков небольших домиков, нескольких кафе и обслуживающих строений, пока шел туда, и проголодаться. Амелия так и сидела на своей кровати, листая брошюры, которые ему всучили вместе с ключом от домика, но переоделась обратно в худи и игнорировала его вопрос об ужине.

— Ты все равно меня не слушаешь, — спокойно ответила Амелия, продолжая листать. — Я пыталась объяснить, что это не каприз, а ты меня просто усыпил. Выключил, как будто я надоевший будильник или телефон.

— Я не мог знать, что ты начнешь что-то объяснять после выпитого снотворного.

— Так ты и дал мне его, чтоб я уже заснула и перестала говорить. Разве нет?

— Я дал его тебе, потому что понятия не имел, что ожидать от тебя в том состоянии. Потому что мне надо было поспать несколько часов, в тишине, не беспокоясь о том, что ты можешь что-то вытворить.

— Я по-твоему бомба замедленного действия что ли? — раздраженно спросила Амелия. — Я обещала Лиаму, что буду слушать тебя, я это и делаю. Еду, куда ты говоришь, иду, куда ты говоришь, швы тебе наложила, хотя понятия не имею, как это делается. Я все еще тут, спокойна и ничего не делаю. Что тебе еще надо, чтобы успокоится? В конце концов, у меня больше поводов не спать из-за тебя ночами. Я от тебя в зависимости, а не наоборот. И это очень бесит. И быть в глубоком сне, считай в отключке, часов десять — не очень воодушевляет.

— Да не трону я тебя, не бойся. Мне женщины и так дают, я не жалуюсь. И предпочитаю их в сознании в этот момент.

— Дело не в этом, Адам, — с заметным снисхождением произнесла Амелия, давая понять, что все не так поверхностно, а это она уже и так поняла. — У тебя и так полный контроль: машина, деньги, план действий, звонки, информация. Ты лишил меня последнего, что мне еще поддавалось — распоряжаться собой. Хотя бы засыпать по собственному желанию, а не потому, что тебе нужно набраться сил в спокойствии и тишине.

Адам посмотрел на угол листа брошюры, который Амелия уже начала мять, и почувствовал себя сволочью из-за сделанного накануне выбора. Он еще и тогда понимал, что ситуация плоха не до такой степени, просто ему уже не хотелось разбираться во всем этом. Сегодня его, видимо, настигла расплата за наименьший путь сопротивления.

— Поэтому я не хочу есть, не хочу разговаривать с тобой, не хочу объяснять что такого в отце Джека, что меня переклинило на звонке ему, почему здесь слов только брата мне недостаточно. Тебе все равно будет плевать, даже если ты поймешь.

Адам так и продолжал стоять на своем месте, не двигаясь. Амелия говорила тихо, без претензий, словно объясняла ученику младших классов, почему он не прав, спокойно пересказывая события, чтобы он сам сделал вывод, и от этого было только хуже. С самого начала дела Адам готовился к крикам, истерикам, плачу, а получил вполне адекватную реакцию на все, а сейчас и вовсе холодную констатацию фактов, которая сокрушила его без лишней драмы, заставив почувствовать себя виноватым. Амелия же смотрела уже прямо на него, продолжая держать лицо, гордо расправив плечи, словно пытаясь напомнить и себе, и ему, что пусть она в непонятной одежде, каком-то домике на неизвестной базе отдыха в Техасе, она все еще она — образованная, успешная женщина из высшего общества, который не нужны дешевые киношные приемы, чтобы выразить всю гамму своих чувств и если не уничтожить, то достаточно ранить противника только словами.