Верь мне! - Дойл Аманда - Страница 12
- Предыдущая
- 12/38
- Следующая
Аллан торопил ее уйти, и едва она успела махнуть остальным рукой, как ее восторженный кавалер потащил ее в толпу, вновь пришедшую в движение.
Остаток дня они провели с друзьями Аллана: тремя молодыми людьми чуть за двадцать, один из которых вместе с Алланом был джакеру у Браунов, а двое других были сыновьями владельцев соседних станций. Девушки были очень славные, и Лу, которая уже столько недель начисто была лишена общества других женщин, с наслаждением слушала болтовню о помаде и платьях, свиданиях и прическах, кто недавно заключил с кем помолвку, какие танцы вчера были самыми удачными и что они наденут сегодня. Дженни Браун была темноволосая, дружелюбная, склонная к полноте и очень веселая девица, которую остальные бесславно называли «ужасно милой», но не считая соперницей. Но она явно пользовалась успехом у молодых людей, наверное, даже большим, нежели ее кузина Пенелопа, которая тоже была брюнетка, но лицо у нее было высокомерно-красивое, а фигура тонкая и грациозная. Рядом с ними Лу чувствовала себя скромной английской фиалочкой. Казалось, они со всеми знакомы, и весь день смеялись и шутили, но по отношению к ней они были сама доброта и знакомили ее со всеми, кто им встречался. Луиза даже обнаружила, что уже обещает не одному молодому человеку «оставить сегодня вечером танец».
Было так весело, что день пролетел незаметно. К тому времени, как закончилась последняя игра и команды-победители получили кубки, снова стало холодно, и Лу чуть дрожала, кутаясь в пальто, когда шла обратно к машине. Она не видела мистера Брайента, Энди и Банта с самого ленча, но когда она пришла к машине, они ее уже ждали. Она помахала Аллану в ответ на его веселый окрик: «Увидимся позже, киска» и снова заняла свое место рядом с водителем.
Брайент казался чем-то на редкость недовольным, и Лу инстинктивно почувствовала, что это было прощальное слово «киска». Слова Аллана ее тоже немного покоробили, и она поняла, что они звучат слишком фамильярно для столь недолгого знакомства. Бедненький Аллан! Он и сделал-то это только для того, чтобы немножко утвердиться в глазах старшего мужчины, она была в этом уверена. Лу прекрасно понимала это юное ощущение собственной неполноценности перед лицом настоящего сельского жителя, землевладельца, уверенно стоящего на ногах. Ну, неважно, вечер должен быть чудесным!
Лу была по-прежнему полна этого дивного нетерпения, когда стояла перед зеркалом в маленькой гостиничной спальне несколько часов спустя. Стивен Брайент угостил всех роскошным обедом, а потом они поднялись наверх переодеться и, приняв горячую ванну, Лу почувствовала себя отдохнувшей и готовой ко всему.
Она изгибалась и поворачивалась, самокритично разглядывая свое отражение в зеркале. Впечатление было отнюдь не отталкивающим: да и вообще, это было лучшее, что она могла придумать. Она сшила платье самого простого фасона: пышная юбка, присборенная на талии, самый обыкновенный безрукавный лиф, квадратная горловина, отделанная белым кружевом-ришелье, сквозь которое была продернута узенькая бархотка (эту отделку она с благодарностью позаимствовала из коробки для рукоделья, принадлежавшей Марни). Для другой отделки бархатной ленточки не хватило, но Лу надела черный лакированный пояс от розового шерстяного платья, который подчеркнул ее узенькую талию. И как хорошо, что она купила эти дешевенькие босоножки в уличной лавочке в Коломбо, когда плыла в Австралию. Они только чуть выглядывали из-под пышной длинной юбки, и их высокие каблуки и узенькие ремешки казались довольно изящными и вполне подходящими к моменту. Лу в последний раз одернула юбку. Она готова!
Пенелопа и Дженни переодевались в комнате чуть дальше по коридору. Они предложили ей прийти и присоединиться к ним, чтобы вместе спуститься вниз. Вот Лу и пришла туда и, постучав, вошла. Ох, ну и великолепно же они выглядят, подумала она, не сдержав восхищенного вздоха при виде воздушного белого платья Пенелопы. И Дженни тоже была такой загорелой и живой в облегающем прямом длинном бледно-золотом платье. Лу знала, что ее собственный наряд выглядит слишком бедным и незамысловатым: свеженакрахмаленный хлопчатобумажный материал в клеточку, простая белая с черным отделка — такое платье могла бы надеть школьница на свои самые первые танцы. Ну и что! — с вызовом подбодрила она себя. Может, ты и не школьница, но это и правда твои первые танцы, а это платье — единственное, что можно было придумать на основе тех отвратительных материй в «сельском» складе Брайента! Чуть огорчившись, она последовала за остальными вниз.
То, что произошло потом, показалось Лу сном — дивным, чудным сном, память о котором она будет хранить всю жизнь. Какие бы удары ни предназначала ей в дальнейшем судьба, куда бы она ни отправилась, что бы с ней ни случилось, у нее останутся эти незабываемые часы, незамутненную радость которых она сможет переживать вновь и вновь. Если она не уносилась в вихре вальса с Алланом и не танцевала квикстеп с одним из его бойких друзей, то пила сидр у бара, который занимал всю дальнюю стену бального зала, или кружилась среди толпы молодежи, вышедшей «проветриться» на веранду гостиницы. Банту удалось один раз заполучить ее, чтобы протанцевать «Поля Джонса», а с Энди она танцевала «Сейент Бернард» — народный танец, но большую часть вечера она провела с Алланом. Он был прекрасным кавалером: забавным, остроумным, внимательным — и оберегал ее почти по-братски. Так что Лу почувствовала, что боль и обиды последних месяцев уносит куда-то далеко в вихре этой радости, к которой она совсем не привыкла.
Наконец капельмейстер объявил последний танец, и когда рука Аллана снова потянулась, к ней, за его спиной прозвучал голос — голос, которому нельзя было возражать:
— Кажется, это танец мой, Йетс.
Ее взяли под локоть и повели к группе танцующих — и она оказалась в объятиях Стивена Брайента. Все это произошло так быстро и ловко, что она даже не успела ничего сказать. Сейчас, когда она подняла голову и увидела его подбородок прямо у себя над головой, он улыбнулся ей чуть насмешливо.
— Не разговаривайте, — скомандовал он немного грубовато и притянул ее поближе, нестерпимо красивый сейчас в своем белом смокинге. Лу полностью отдалась танцу. Это была вершина блаженства. Ничего из того, что происходило раньше, не могло сравниться с этим чувством. Теперь она поняла, что до сей минуты вечеру чего-то не хватало. Он танцевал прекрасно: умело, властно, как и все, что он делал. Вместе они составляли как бы единое целое; движения Лу прекрасно сочетались с его, и они кружились, покачивались, скользили. Когда музыка смолкла, она все еще была во власти очарования, все еще тихо напевала эту последнюю мелодию, все еще мечтательно думала о невыразимом блаженстве находиться в его объятиях… Неожиданно чей-то грубый низкий голос разбил вдребезги ее иллюзию.
— Эй, привет, Стив! — окликнул его неотесанный коренастый мужчина, шутливо пихая огромный кулак ему под ребро, — Танцуешь по-прежнему неплохо! Похоже, что не слишком-то и скучаешь по своей крале из Сиднея, а?
Стивен Брайент не отозвался. Вместо этого он ответил этому типу тщательно сдержанной улыбкой — скорее гримасой, чем улыбкой — и Лу увидела, что несмотря на загар, он побледнел. Его губы сжались в тонкую полоску, подбородок выдвинулся вперед.
— Найдем остальных и будем возвращаться, — сказал он яростно, поворачиваясь к двери.
Лу мало что запомнила на обратном пути в первый утренние часы воскресенья. Свернувшись под пледом на переднем сиденье, она пыталась вздремнуть, но жестокий холод и щемящая боль где-то в самом сердце не давали ей заснуть, хотя она даже не побеспокоилась открыть глаза, чтобы посмотреть, кто именно — Эндрю или Бант — открывал ворота.
Она должна бы чувствовать себя счастливой, укоряла она себя. Вечер был чудесным, и Аллан оказался добрым, веселым другом. Он хотел снова с ней встретиться, и, прощаясь, обещал, что они скоро увидятся. Дженни тоже была очень дружелюбна и приглашала ее приехать погостить. Когда Пенелопа вернется к себе домой, Дженни снова останется совершенно одна, и будет так приятно, если можно будет время от времени поболтать с ней о том, что обычно занимает девушек их возраста. Почему же Луиза чувствовала себя так, будто ее заледеневшее сердце медленно просыпается для какой-то сверлящей боли невыразимого томления?.. Ответ Лу узнала только на следующий день.
- Предыдущая
- 12/38
- Следующая
