По лезвию грани (ЛП) - Эндрюс Илона - Страница 8

— Черт. — Бандит сунул пистолет обратно за пояс.

— Я не успела тебе сказать, — произнесла женщина. Она была самой высокой из троих и имела крепкое телосложение опытного бойца. — Пули не причинят вреда голубокровному.

Он не был голубокровным. Отнюдь. Ричард стал взвешивать свои шансы против трех работорговцев.

— Пока что ты застрелил собственную собаку и потратил впустую двенадцать пуль. Есть еще попытки ослепить меня своими превосходными боевыми навыками?

— Мы должны спуститься туда и прихлопнуть его, — сказала женщина.

Двое работорговцев посмотрели на него и ни один не пошевелился.

— Нет, — сказал собачник.

— Это плохая идея, — добавил бандит с пистолетом.

— Что за плаксивые сучки! — Женщина покачала головой. — Посмотрите на него, он на пятнадцать лет старше вас и едва держится на ногах. Скорее всего, он истечет кровью еще до того, как я туда доберусь.

Ричард позволил себе покачнуться. В его нынешнем состоянии это было не так уж трудно. Ему нужно было, чтобы все трое находились на расстоянии удара, иначе деревья снова угрожали расплыться перед глазами.

— Я иду туда, — сказала женщина. — И чтобы вы знали, какую бы премию я не получу, я делиться не буду.

Она начала спускаться по склону. Бандит с пистолетом сплюнул в сторону и последовал за ней. Собачник долго смотрел на Ричарда и отправился за ними.

Женщина вытащила из ножен тонкий длинный меч. Собачник размахивал топориком с короткой рукояткой. Третий работорговец вытащил дубинку.

Ричард боролся, чтобы оставаться в вертикальном положении. Капля крови скатилась с пропитанной кровью ткани его камзола и упала на сосновые иголки. Еще одна…

Женщина замахнулась. Она была высокой и быстрой, хорошо держала баланс у нее был хороший размах. За долю секунды между прочтением намерения в ее глазах и обработкой его ее телом, Ричард высвободил свою магию. Она протянулась тонкой смертоносной линией по его клинку, покрывая его острие. Он шагнул вперед, уклоняясь от ее выпада, и яростно ударил ее по руке. Меч, с натянутой на него вспышкой, рассек человеческие сухожилия и кости, как острые ножницы папиросную бумагу. Отрубленная конечность упала на землю.

Прежде чем она успела вскрикнуть, Ричард вонзил клинок в грудь собачника, пронзив сердце, рывком высвободил его, повернулся и нанес удар назад, скользнув лезвием вдоль бока в пах третьего работорговца.

Наконец женщина закричала. Он обезглавил ее одним быстрым ударом, развернулся и прикончил тощего работорговца точным ударом в горло.

Три тела упали на землю.

У Ричарда закружилась голова. У него подкосились ноги. Он опустился на одно колено, воткнув меч в землю, держась за него, как за костыль. То, что должно было занять три удара, потребовало пяти.

— Даже как-то неловко, — прошептал он. Две красные капли упали на зеленые листья… он истекает кровью. Кусты вокруг него были забрызганы ею, частично его, частично работорговцев.

Рядом с ним заскулила собака. Ричард сосредоточился и увидел два карих глаза, глядящих на него с безмолвной собачьей мольбой.

— Прости, парень. Я ничем не могу тебе помочь.

Ричард заставил себя подняться и, шатаясь, двинулся вперед, к границе.

Магия окутала его, сдавливая, словно сам воздух стал тяжелым и вязким. Его тело протестующе закричало, чувствуя, как часть его магии исчезает. Грань была его пределом. Однажды он попытался войти в Сломанный и чуть не погиб. Сама магия, которая делала его искусным в обращении с мечом, удерживала его. Ему казалось, что он умирает, но он выживет. Он просто должен был продолжать идти, ставить одну ногу перед другой.

Шаг.

Еще один.

Магия лизнула его кожу зазубренным языком, и давление исчезло. Он миновал границу.

Лес закачался вокруг него, деревья скользнули в сторону. Ричард, спотыкаясь, двинулся вперед. Холод скользнул по его коже. Мышцы его ног дрожали, пытаясь выдержать его вес. Вата забила его уши, а затем последовала глубокая, всепоглощающая дурнота. Наполовину ослепший, он стал ломиться сквозь кусты.

Перед ним простиралась болотная поляна. Работорговцы валялись мертвыми, доставленные на тот свет его клинком. Он метался от ямы к яме. Мертвые дети смотрели на него мутными глазами.

— Софи! Софи!

— Я тут! — Голос его племянницы звучал так слабо.

— Где ты? — Ямы, заполненные детьми, были затоплены мутной водой. Он проверил каждую, в панике бегая взад и вперед. Труп. Еще один труп. Она была где-то здесь. Он должен найти ее.

Мир почернел. Он усилием воли прорвался сквозь темноту и увидел край грунтовой дороги, идущей через лес, чуть больше двух следов от шин с полоской травы, растущей между ними. Он не был уверен, было ли это на самом деле или остатки каких-то воспоминаний.

Темнота душила его.

Ричард стиснул зубы и пополз к дороге. Это был еще не конец. Он не умрет сейчас. У него были дела.

В поле его зрения попала залитая дождем поляна с кипарисами.

— Помоги мне! — звала Софи.

Он, спотыкаясь о тела работорговцев, направился на ее голос.

— Помоги мне!

Я пытаюсь, хотел сказать он ей. Я стараюсь, милая. Держись. Дождись меня.

Темнота сдавила ему затылок, и мир исчез.

* * *

ШАРЛОТТА оглядела продукты, разложенные на кухонном островке. Почти все. Остался только большой кусок говяжьего фарша. Она разрезала его ножом на пять равных частей — каждого хватит на обед для одного, а с остатками еще и на ланч — и начала заворачивать их в пленку.

В первый раз, когда она наняла Эджера, чтобы та привезла ей продукты из Сломанного, женщина принесла большую упаковку говяжьего фарша. Шарлотта заморозила все как было, в обертке. К сожалению, оказалось, что размораживать говядину в микроволновке не лучший вариант. В конце концов ей пришлось выбросить половину мяса. Урок усвоен.

Кулинария была лишь одной из тех вещей, которым ей пришлось учиться в Грани. В Ганерском Колледже персонал готовил ей еду, а в своем поместье она наняла кухарку. Шарлотта вздохнула при этом воспоминании. Она никогда по-настоящему не ценила Колин, пока ей не пришлось самой заботиться о себе на кухне. Элеонора дала ей поваренную книгу, и если Шарлотта точно следовала рецептам, результат был сносным, иногда даже вкусным. Десятилетия, потраченные на то, чтобы научиться смешивать лекарства, обеспечили ей хорошую технику и внимание, но если у нее не было точных ингредиентов под рукой, попытка создать блюдо заканчивалась полной катастрофой. Несколько недель назад она наблюдала, как Элеонора готовит банановый хлеб. Было как-то так: «горсть муки», «щепотка корицы» и «добавь банановое пюре, пока тесто не станет выглядеть правильно». Шарлотта старательно все записала, и когда она попыталась воссоздать рецепт, то в итоге получила соленый булыжник в форме буханки.

Она усвоила и другие уроки. Быть скромной. Жить простой жизнью. Темная магия внутри нее давно не просыпалась, и ей это нравилось.

Яркий солнечный свет лился через открытое окно, рисуя теплые прямоугольники на кухонном полу. День был прекрасный. В воздухе пахло весной и жимолостью. Закончив, она выйдет на улицу и будет читать на качелях. И выпьет стакан холодного чая. Ммм, чай будет в самый раз.

— Шарлотта? Ты тут? — С крыльца донесся знакомый голос Элеоноры.

— Возможно. — Шарлотта улыбнулась, заворачивая последний кусок говяжьего фарша в пленку.

Элеонора вошла на кухню. На вид ей было около шестидесяти, но в прошлом году она проговорилась, что 112-й день рождения не так уж плох. Ее одежда представляла собой искусное месиво из рваных слоев ткани, все было идеально чистым и слегка пахло лавандой. Ее волосы были собраны в пушистый седой беспорядок и щедро украшены амулетами, веточками и сухими травами. В середине этого вороньева гнезда сидели маленькие часы с кукушкой.

Элеонора беспокоила ее. За те три года, что Шарлотта ее знала, физическое состояние пожилой женщины неуклонно ухудшалось. Ее кости становились тоньше, и она теряла мышцы. Четыре месяца назад она поскользнулась на обледенелой дорожке и сломала бедро. Шарлотта вылечила его, но ее талант имел свои пределы. Она могла исцелить только до существующего потенциала тела. У детей этот потенциал был высок, и она могла даже регенерировать отрубленные пальцы. Но тело Элеоноры было усталым. Ее кости были хрупкими, и уговорить их отрастить вновь оказалось трудно.