Кузен Марк - Эштон Элизабет - Страница 12

Она выбрала длинное алое платье с рукавами из легкого, полупрозрачного материала. Ее темные волосы были уложены в высокую прическу, а дополнявшие наряд длинные серьги и золотое колье "под старину" сделали ее совершенно неотразимой. Она старательно подвела глаза, чтобы придать им еще больше выразительности, и надела изящные "золотые" босоножки на высоких каблуках. Когда же решительно все было готово, Селеста величественно вошла в комнату Дамарис, желая показаться перед ней во всей красе.

- Ну как?

- Вылитая Клеопатра, - одобрила Дамарис, подмечая, как замечательно смотрится алый наряд подруги на фоне темных дубовых панелей.

- Змея древнего Нила? - Она грациозно изогнулась. - Эх, если бы хотя бы один из них был похож на Антония!

- Слишком многого хочешь, - улыбнулась Дамарис. На ней было платье из зеленого шелка и совсем немного косметики. Рядом с разряженной Селестой она чувствовала себя невзрачной простушкой. Единственным ее украшением был подаренный "на счастье" серебряный браслетик с подвесками.

Они спустились в гостиную, где их уже дожидались мосье и мадам де Вальмонд. Мадам была в шелковом платье нежно-голубого цвета, а на мосье был черный, хотя и несколько потертый бархатный смокинг. Оба они выглядели очень торжественно. Прозвучал гонг, и мосье нахмурился, глядя на циферблат старинных часов.

- Что-то наши гости задерживаются.

В тот же момент в коридоре, словно в доказательство того, что гости признают свою вину, послышались торопливые шаги, и в столовую стремительно вошел молодой человек.

- Кристиан будет с минуты на минуту, - сказал он по-английски. - На обратном пути у нас сломалась машина. Он попытался ее починить, и весь перепачкался в смазке. Ему необходимо умыться с дороги, - он самодовольно усмехнулся, заметив Селесту. - Вот это да!

- Моя дочь, Селеста, - представил ее мосье. - Дорогая, это мосье Грив.

- Приятно познакомиться, - сказал Дональд Грив, протягивая руку, в то время, как Дамарис украдкой переглянулась с подругой. Дональд был высок и светловолос, но на этом его сходство с Селестиным идеалом заканчивалось. Он был еще совсем юн, и к тому же у него был курносый нос. К тому же он носил очки. Довольно улыбнувшись, Селеста слегка коснулась его руки. Она знала, что молодой человек был "сражен наповал". И это было ей по душе, хотя этот кавалер вряд ли стоил подобных ухищрений. На Дамарис же он бросил лишь беглый взгляд и рассеянно пожал ее руку, будучи явно ослепеленным красотой ее подруги.

- Мы не будем ждать, - распорядился мосье де Вальмонд, - инаяе суп остынет. - Он со по-старинному церемонно подал руку жене. Дональд, тут же последовал его примеру, предложив руку Селесте, при этом вид у него был такой важный, что Дамарис, которая шла позади всех, едва удерживалась от того, чтобы не рассмеяться. Селеста тоже говоряще взглянула на нее и еле заметно пожала плечами, словно желая тем самым сказать, мол, не красавец, что поделать, но это лучше, чем совсем ничего. Дамарис было очень интересно увидеть, каким окажется Кристиан. К тому времени, как он появился в столовой, они уже закончили есть суп, а Дональд уже успел рассказать все о том, какую работу они успели выполнить за день, убирая валежник и отмечая "хлысты" и "волков", чтобы вырубить их осенью. Отвечая на изумленный вопрос Селесты, каким образом дерево может быть хлыстом или волком, он объяснил, что первый термин означает молодую, неустойчивую поросль, а второй разросшиеся, уродливые деревья, мешающие росту своих соседей.

Селеста слушала его с подчеркнутым вниманием, хотя Дамарис знала, что лесоводческие дела интересовали ее не более, чем могут заинтересовать голодную львицу весенние цветы. И на какие только ухищрения не пойдет девушка, думала она, чтобы привязать к себе мужчину! За столом им прислуживал все тот же пожилой француз, которого Дамарис раньше заметила в саду. Похоже, старик совмещал сразу несколько должностей. Ему помогала горничная - полногрудая деревенская девушка. Опоздавший появился в столовой как раз в тот момент, когда начали подавать рыбу - это была местная форель. Он вполголоса извинился перед мадам, заявив, что обойдется и без супа, и встал за спинкой свободного стула, стоявшего рядом с Дамарис, как раз напротив Селесты, на которую теперь и был устремлен его восхищенный взгляд.

Мосье де Вальмонд поспешил представить молодых людей друг друну.

- Мосье Кристиан Тревор - мисс Дамарис Триэрн, моя дочь Селеста.

Кристиан учтиво поклонился неотразимой гурии, с которой он не сводил глаз даже тогда, когда учтиво поклонился Дамарис, преждче, чем занять свое место.

- Рада с вами познакомиться, мосье Тревор, - прощебетала Селеста, тут же благополучно позабыв и про"хлысты", и про "волков".

- Взаимно, но прошу вас, зовите меня просто Кристиан, - несколько сухо отозвался он.

- Да, конечно. А вы тогда называйте меня Селестой.

Мосье де Вальмонд изумленно вскинул брови, и, заметив это, Селеста мгновенно обернулась к нему.

- Не удивляйся, папочка. У нас, молодежи, сейчас принято обращаться друг к другу по имени. - Хотя до этого, в разговоре с Дональдом, она не позволяла себе таких вольностей. - Кристиан..., - продолжала она, - имя довольно редкое, не так ли? В этом вы сходитесь с Дамарис. Такое имя, как у нее, тоже встречается не часто.

Молодой человек бросил беглый взгляд в сторону Дамарис. Его голубые глаза казались такими знакомыми...

- Да, - согласился он, - но я уже где-то слышал его и раньше.

Интересно, означает ли это, что он узнал ее? Он ничем этого не обнаруживал, но иначе и быть не могло, ведь все его внимание было приковано к Селесте. Кристиан Тревор, имя которое, веди она себя чуть поблагоразумней, могло бы стать ей известно еще во время их прошлой встречи. Само собой разумеется, что он просто не мог оказаться каким-нибудь банальным Томом, Диком или Гарри. Дамарис сидела сама не своя; она то краснела, то бледнела, судорожно припоминая все то, что наговорила ему о себе во время того их самого первого разговора у подножия скалы в Рейвенскрэге. Интересно, много ли из него он помнил до сих пор? Не удивительно, что тогда он посмеялся над ее наивностью, ведь тогда она и в самом деле была совсем ребенком, но только с тех пор многое изменилось. Теперь она ощущала себя взрослой особой, которая запросто смогла бы общаться с ним на равных. Он был все таким же стройным и загорелым, каким запомнился ей с первой встречи, с той только разницей, что теперь он был гладко выбрит и одет в строгий темный костюм и белоснежную рубашку. Она подметила, что запонки в манжетах были золотыми, и, вообще, выглядел он просто потрясающе; его можно было бы запросто принять за богатого бездельника, если бы не руки. Они были такими же мозолистыми, как и у Дональда, и одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, что их обладателю приходится часто орудовать топором и серпом. Значит, он и в самом деле был лесником, хотя во всем остальном мало чем походил на своего коллегу.

Дамарис подумала было о том, что было бы неплохо завести с ним светскую беседу, представ перед ним во всей красе, но тут же отказалась от этой затеи: она все еще испытывала странное смущение от его столь близкого присутствия, да и Селеста не оставила ей для этого ни единого шанса. Юная француженка изо всех сил старалась очаровать гостя. Она беззастенчиво кокетничала, строила ему глазки и томно поджимала губки. Дамарис впервые присутствовала при акте обольщения, и она была поистине захвачена этим представлением. За обедом она чинно беседовала с мосье де Вальмонд, который сидел слева от нее. Другой же ее сосед по столу, похоже, игнорировал ее, переключив свое внимание на хозяйку дома, между делом парируя шутливые замечания Селесты и отвечая на реплики всеми забытого Дональда.

После десерта мадам де Вальмонд встала из-за стола, жестом давая девушкам понять, чтобы они следовали за ней. Она неукоснительно следовала старомодной великосветской традиции, когда дамам надлежало удалиться, предоставляя джентльменам возможность выпить вина в сугубо мужской компании.