Новое назначение (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 31

— Вот ведь, не хотела о нем вспоминать, но само вылезло, — махнула рукой Наталья, выключая спиртовку. — Николай Иванович с газетами, где про тебя написано, трясся, как дурачок с крашеным яичком. Мол — Аксенов твой палач и убийца! Еще и обиделся, когда я ему на ушко пару слов сказала. Правда, сказала по-французски, он половину не понял. Когда про коллегию узнал, затрясся от счастья. А с коллегии прибежал зеленый весь, сказал, что в ВЧК одни сволочи заседают, друг за друга держатся. Имей в виду, собирается Ленину на тебя жаловаться. Хочешь, я Надежде Константиновне позвоню?

— Словечко за меня замолвить? — усмехнулся я. — Нет уж, видели мы крокодилов и покрупнее.

— Да, а что там за история с детишками? Сколько им лет?

— Вполне себе совершеннолетние, — буркнул я, не желая опять рассказывать о том происшествии, но Наталья догадалась сама.

— Володя, я тебя немножечко знаю... Как я поняла, эти «детишки» пытались тебя убить?

— Угадала, — кивнул я и предложил: — Давай лучше кашу есть, чтобы аппетит не портить.

Каша пшенная, я такую люблю. С солью, да с маслом, да еще на молоке, она стала бы вкуснее, но и такая сойдет. А по нынешним временам, так и совсем роскошь.

После каши на спиртовку был водружен чайник, а Наталья, вздохнув, сказала:

— Знаешь, так иногда хочется сходить в ресторан, заказать что-нибудь вкусное — рыбу по-французски или мясо с овощами, а потом взять чашечку кофе с пирожным.

— А я на что-нибудь поскромнее согласен. На солянку там или хотя бы на щи, а на второе можно картофельное пюре с котлетой и зеленым горошком.

— Володя, ты же мне говорил, что из крестьян происходишь? — удивилась Наталья. — Что за крестьяне такие, чтобы солянку ели или горошек?

А ведь я давно не влипал в подобные ситуации. Язык мой, враг мой. Расслабился, брякнул, чего не попадя. Пришлось сделать обиженное лицо.

— Ну уж, милая моя графиня, не такие мы темные и забитые. И солянку у нас делали из трех видов колбасы, и зеленый горошек в лавках продавался. Правда, из столовых приборов только ножом и вилкой пользоваться умею, так что в будущем нам не стоит покупать ни громоздких сервизов, ни столовых приборов. Ну, солянка ладно, бог с ней, а вот щи тебе придется учиться варить.

— Подожди-ка, ты это про что сейчас? — удивленно посмотрела Наталья на меня. — Ты про какие покупки, да про какие щи?

— Ну ладно, не хочешь учиться варить щи, заставлять не стану. Я человек неприхотливый. Мне на ужин картошки достаточно, почистить и сам смогу, а к картошке что-нибудь готовое станем покупать — селедку соленую или колбасу.

— Володя, ты о чем таком говоришь?

И тут я сказал то, о чем давно хотел сказать Наталье Андреевне.

— Наташа, я хочу, что бы ты вышла за меня замуж. Только не говори — мол, разница в возрасте, идет война и все прочее. Поверь мне, это все такая мелочь по сравнению с тем, что ...

Я замолк, и задумался. А по сравнению с чем? С нами? С нашими чувствами?

— Володя, ты о чем говоришь? — пробормотала Наталья. — Я вообще не понимаю, о чем это ты?

— Ты мне отказываешь? — строго спросил я.

— Володя, ну как мне с тобой говорить? Понимаешь, я тебя очень люблю, но замуж выйти не смогу. Vous êtes stupide gamin.

Ишь, голубая кровь! Французский я понимаю еще хуже, чем немецкий, но, похоже, меня только что назвали дурачком.

— Хорошо, — вздохнула Наталья. — Предположим, только предположим — я соглашусь, а что дальше? Зачем тебе это вообще надо?

— Ну, хотя бы для того, чтобы выдергать ноги твоему начальнику, Николаю Ивановичу Бухарину, да спички вставить, пусть на заседания ходит.

— Глупости, — отмахнулась Наталья. — Не стоит Бухарин этого. Я уже знаю, что на коллегии ты его и так изрядно напугал. Володя, дело-то вот в чем... я скоро уеду. Только не спрашивай — куда и насколько.

— Так куда и на сколько? Можешь сказать — на юг или на запад?

Наталья сделала неопределенный жест куда-то в сторону, где стоит Большой театр. Там у нас что, запад?

— Надеюсь, не в Польшу? — озабоченно поинтересовался я.

В Польше сейчас Тухачевский наступает, но скоро поляки перейдут в контрнаступление, и тогда нашей армии придется плохо. И что там будет делать Наталья? Нет, туда ее не должны послать.

Наталья опять сделала странный жест, слегка выгнув ладонь. Так, если переложить на карту, что получается? Польша прямо, а чуть-чуть дальше...

— Влтава, Карлов мост, Пороховая башня?

Понятное дело, ответа я не дождался, но, судя по растерянной улыбке Натальи, понял, что угадал. Чехословакия как государство только на бумаге. Любопытно, а что там делать сотруднику Коминтерна?

Наталья ушла на службу, а я поплелся к бронепоезду. Я шел и думал, думал и шел. Почему она мне отказала? А ведь так и не стала объяснять. Пожала плечами —дескать, сам должен все понимать. Причина в ее скором отъезде? Хм. Так и я уеду, что здесь такого? Нет, у меня мозгов не хватает, чтобы догадаться.

О своей будущей командировке Наталья Андреевна не проронила ни слова, посчитав, что и жеста достаточно. Старая закалка, еще со времен работы в большевистском подполье, что поделать. Можно обижаться, но, если вспомнить, что я и сам-то не слишком распространялся о командировке в Архангельск, лучше не стоит.

Однако мне-то интересно. Я говорил, что знаю биографию этой женщины, теперь повторяю, но вот сейчас не мог вспомнить — упоминалась ли в ней командировка в Чехословакию или нет? Про Коминтерн сказано, но не более. Любопытно, уж не товарищ ли Бухарин посодействовал? Вполне возможно, что таким образом Николай Иванович отомстил непокорной женщине. Старая сволочь!

Впрочем, зря я обвиняю во всех грехах Бухарина. Вряд ли он имел право распоряжаться судьбой сотрудника такого уровня, как Наталья Андреевна, которая может свободно позвонить хоть Луначарскому, хоть Крупской, а одалживается солью у самой Стасовой. Главную роль в Коминтерне играет отнюдь не Бухарин, а Зиновьев, являющийся председателем исполнительного комитета. А кто у нас Наталья Андреевна? Когда я звонил, она отвечала — «Технический отдел», что можно считать отделом переводчиков или машинисток. Телефонные аппараты в Москве не редкость, это вам не Архангельск, где станция на тысячу номеров, но и в столице телефоны стоят лишь на столах у начальников. Наталья, как минимум, начальник отдела. А что может скрываться под выражением «Технический отдел»? А если это будущий Орготдел, занимающийся контролем за исполнением коммунистическими партиями Европы и Америки, рекомендаций (читай приказов) Исполнительного комитета Коминтерна, и поездка в Чехословакию связана именно с этим? Возможен и другой вариант. Наталью отправляют в Европу, чтобы она занялась созданием ЦК коммунистической партии нового государства. Такое тоже возможно, особенно если наши ждут расширения Мировой революции. А может и совсем фантастическая причина — Наташу посылают в Прагу выяснять судьбу золота Колчака. В общем, гадать можно долго, а правды я не узнаю, как не узнает ее и никто другой.

Ладно, как там мой бронепоезд, личный состав? Звонить, разумеется, я туда звонил и вечером, и с утра, дежурный ответил, что все нормально, происшествий нет, личный состав занят помывкой и постирушками. Но надо самому проверить — что там и как. Не напились бы, сволочи, знаю я этих бойцов Красной армии, пусть и переданных во временное подчинение ВЧК — чуть бдительность ослабишь, наклюкаются до поросячьего визга. И на Спешилова надежда слабая, любовь, у него видите ли... Какая там на фиг любовь, если идет гражданская война? Тем более что Виктор в данном случае только пассажир, а не начальник.

М-да, чего это я? Верно, тельце-то у меня новое, молодое, а мозги старые, брюзжать начинаю.

До заседания Малого Совнаркома целые сутки, значит есть время полистать страницы своего выступления, проверить ошибки в отчете, еще разок перебрать фотографии, глянуть плакаты. Да, а как я плакаты-то укреплять стану? Ватман же в трубочку свернется, а кнопок канцелярских нет, в магазинах их не купить. Значит, пошлю бойца, чтобы поискал каких-нибудь тонких планок, реечек, укреплю ватманы сверху и снизу, присобачу веревку и повешу на какой-нибудь гвоздик или крючок. Да, а где веревочки взять? Ладно, найдем.