Невидимая газель - Шах Идрис - Страница 2

В этот момент внезапно раздался громкий звук, и третий ученик постиг истину Великого Понимания; во время этого события исчез суфийский учитель Килиди, и больше его никогда не видели.

Ученик отправился к дому своего учителя, где в ожидании мастера пребывало большое число дервишей. Войдя в дом, он положил молитвенный коврик учителя на его кресло. Дервиши, наблюдавшие за тем, как он вошел, подняли при этом действии великий приветственный шум, а их старший подошел к третьему ученику.

"Мастер, - сказал он, - мы ждали здесь, связав себя тайной клятвой, более трех лет, с тех пор как великий шейх Килиди покинул нас, сказав, что возвращается на Небеса, а его наследником станет тот, кто придет с его молитвенным ковриком".

Лицо этого дервиша скрывал конец тюрбана. В тот момент, когда дервиш, готовясь продолжить свой собственный путь, передавал полномочия третьему ученику, теперь уже мастеру, конец его тюрбана на мгновение сдвинулся в сторону, и новый суфийский учитель увидел перед собой улыбающееся лицо Килиди.

ЧЕТЫРЕ ДРУГА

Некогда один суфий решил поселиться в определенном городе, где должен был основать свою школу. В том городе жили три человека, знавшие о его работе. Они написали ему, выразив свое желание помочь ему любым способом, который тот сочтет подходящим.

Поэтому суфий, по очереди, посетил их.

Первый был одним из наиболее известных ученых-филологов того края. "Прекрасно, что вы здесь, - сказал он суфию, - мне хотелось бы хоть как-то послужить вам и вашей работе, и, конечно, я также хочу учиться у вас".

Суфий поблагодарил его и сказал: "Мне действительно хотелось бы обучать вас, но прежде всего необходимо проделать подготовительную работу: нельзя жить в доме, пока он не построен".

"Говорите, что делать", - сказал ученый.

"Предполагая, что стану человеком, о котором в этом городе будут ходить различные слухи, я хотел бы, чтобы вы, используя ваши способности ученого, стали моим критиком, в разумных пределах, выдвигая логические аргументы против моей работы адекватным и рациональным образом".

"Действительно, странная просьба, - сказал ученый, - не имеющая аналогов среди методов, знакомых обычному мыслителю. Но я обещал послужить вам и попытаюсь исполнить вашу просьбу".

Суфий оставил его и направился ко второму человеку, который был влиятельным и образованным юристом, к тому же весьма авторитетным в своем округе.

Юрист тоже выразил желание оказать всяческую помощь и стать учеником. "Я очень бы хотел, чтобы вы у меня учились, - сказал суфий, - но сначала я приму ваше предложение о помощи. Я прошу вас сделать следующее:

Когда вы услышите различные толки обо мне в этом городе, вы должны будете защищать мое имя и работу самым разумным образом, на который вы способны, чтобы у меня была логичная и трезвая поддержка".

"Буду рад действовать в таком духе, - сказал юрист, - хотя определенно не представлял, что люди чести когда-либо нуждаются в организованной поддержке".

Наконец суфий пришел к третьему человеку, бывшему правителем города. Правитель выразил желание стать учеником и оказать суфию, которого он очень уважал, любую возможную услугу. Суфий поблагодарил его и предложил следующее:

"Я был бы рад принять вас в качестве ученика, но, прежде всего, мне надо, чтобы вы действовали определенным образом, так, чтобы события способствовали проявлению максимума потенциальных возможностей. Во-первых, мне бы хотелось, чтобы вы наняли меня на разумно почетную должность, соответствующую моим способностям, при условии, что я адекватно выполню все те обязанности, которые лягут на мои плечи. Однако вам надо будет время от времени публично упрекать меня и даже угрожать таким образом, чтобы не казалось, что я имею синекуру".

Правитель согласился, заметив лишь, что удивлен тем, что нашелся человек, желающий подвергаться упрекам и угрозам публично.

Прошли годы, и в надлежащее время у суфия появилось много учеников, он устроил свое дело, приносившее ему необходимый доход. Между тем, он стал довольно известным, и ученый-филолог аргументировано выступал против его учений, в то время как юрист, играя свою роль, выступал в их поддержку.

Наконец, в тот день, когда суфий смог оставить свою службу у правителя, он пригласил всех троих к себе домой, приготовил угощение и сказал, что теперь готов принять их в ученики.

"Хотя это прерогатива мастера выбирать тот способ обучения, который он считает наилучшим, - сказал ученый, - но мне хотелось бы знать, почему вы попросили одного из нас поддерживать вас, другого нападать на вас, а третьего - угрожать вам?"

Суфий ответил:

"Теперь я полностью готов поведать вам причины ваших различных заданий. Для начала запомните, что прежде, чем можно будет делать прочным внутреннее, прочным должно стать внешнее. Вы, принявшие меня первыми, оказались последними, принятыми в Учение, лишь потому, что для вашей учебы требуется наименьшее время,

Я попросил вас, господин ученый, выдвигать аргументы против меня, чтобы, когда возникнет неизбежная оппозиция, люди, вместо того, чтобы организовывать плохо продуманную кампанию против Пути, оставили бы это дело тому, кто уже адекватно представляет данную точку зрения. Кто лучше логика смог бы отразить все стороны вопроса?

Но, поскольку всегда находятся люди, подверженные влиянию враждебной пропаганды, было необходимо, чтобы были выступления в защиту другой позиции. Для этой роли я выбрал уважаемого юриста, человека широких взглядов, к мнению которого люди прислушиваются так же, как и к мнению ученого филолога.

Подобно губке, впитывающей избыток воды, ваши совместные действия поглотили излишние дискуссии, которые, как всегда, коренятся в желании людей обсуждать. Споры, следовательно, были помещены в безопасные рамки, а желанию обсуждать, которое существует как сила сама по себе, был дан подходящий выход. Так как никто из вас не искал в победе личной выгоды, дебаты были в руках людей, не тянущих одеяло на себя.

Желание занять подходящий пост в администрации города было вызвано как тем, что традиция нашего Пути накладывает на идущего по нему обязательство приносить пользу, так и моим намерением внести вклад в благосостояние людей, поскольку я, в их глазах, человек соответствующего положения. На необходимость этого указывает знание их ментальности. Угрозы в мой адрес были нужны потому, что во всех административных системах есть люди, желающие дать взятку, подкупить или нанести ущерб официальным представителям власти. Если мое положение будет казаться непрочным, эти люди оставят меня в покое, полагая, что, все равно, меня скоро снимут. Интриги этих людей дойдут также до правителя, моего работодателя, когда они, проявляя, таким образом, свои внутренние характеристики, попытаются в дальнейшем настроить его против меня, и это позволит ему вовремя предпринять необходимые действия. Вдобавок, любые их интриги, нацеленные на мое падение,отвлекут их энергию, которая, таким образом, не будет скрытно подтачивать власть. Мы живем в мире, где люди совершенно не осведомлены об источниках своих поступков, и поэтому человеческое сообщество подвержено влиянию неразумных факторов. Привлечение их в некоторую схему зашиты, которая поможет тем, кто стремится к добру, по меньшей мере, полезно, тогда как отдаление лишь позволит прорастать сорнякам подобного рода, которые придется выпалывать заново. Выбрав последний метод, мы никогда не добьемся прогресса и, в лучшем случае останемся там, где находимся сейчас, выпалывая сорняки и ожидая, что их количество будет увеличиваться. А как, в таком случае, люди смогут добиться хоть какого-нибудь прогресса в направлении к истинному предназначению человека?"

КОГДА ПЛОХОЕ - ХОРОШЕЕ:

ЛЕГЕНДА ОБ АЗИЛИ

Жил когда-то человек, простой ремесленник, по имени Азили, которого уговорили дать все его сбережения - сто серебряных монет нечестному торговцу, обещавшему вложить их в дело и получить неплохую прибыль.