Беда на высоких каблуках - Додд Кристина - Страница 10

• Предыдущая
• 10/65
• Следующая

Она сделала еще один вдох и улыбнулась. Улыбка ее была сияющей и манящей, ибо, как надеялась Брэнди, она должна была маскировать ее гнев и проецировать ее сексуальную готовность для каждого подходящего мужчины в этой комнате.

Расчет, должно быть, оказался верным, так как дюжина претендентов в костюмах великолепного покроя тотчас двинулись к Брэнди. Но затем все они остановились, потому что сквозь толпу прорвался дядя Чарлз с простертыми перед собой руками.

Чарлз Макграт, щегольски одетый семидесятилетний мужчина, с блестящей лысой головой и отвислыми щеками, приветствовал Брэнди сияющей улыбкой. Долгие годы работы на ниве криминальной юриспруденции не притупили ни его энтузиазма, ни пружинистости его походки. Знаток и ценитель искусства, с тонким художественным вкусом, он притягивал к себе самых разных людей. У него было много друзей как среди мужчин, так и среди женщин. Чуточку шовинист по натуре, он был удивлен тем, что Брэнди сумела так преуспеть в образовании, а также тем, что после своего предполагаемого замужества она собиралась работать. Ему хватило смелости подавить свой мужской протекционистский инстинкт и откомандировать Брэнди в криминальный отдел, под начало к Вивиан Пеликэн, одной из тех, кто составляет цвет нации, а также самой безжалостной адвокатессе фирмы.

Приветствуя Брэнди, дядя Чарлз широко раззел руки, оглядел ее и, подмигнув, обнял.

– Ты просто сногсшибательна, – сказал он. – Прости мне то, что я сейчас тебе скажу. Я знаю, никогда нельзя сравнивать ни одну молодую женщину с другой женщиной. Но я надеюсь, ты позволишь старому мужчине маленькую реминисценцию.

– Конечно. – Брэнди уже знала, что он собирается сказать.

– Ты напоминаешь мне твою мать, когда я встретил ее первый раз. Ей было тогда восемнадцать, и она была самым прелестным созданием, какое я когда-либо встречал. Я бы набросился на нее, но к тому времени я уже был женат, и в голове у меня были глупые идеи о верности.

– Честь вам и хвала. – Брэнди подумала, что, должно быть, она несколько резка, так как дядя Чарлз выглядел озадаченным. Она шагнула вперед и, прижавшись щекой к его щеке, уже тише сказала: – Я имею в виду, что в наши дни это редкость.

Но дядя Чарлз все не так понял. Ну конечно! Ведь он еще не знал об Алане.

– Твой отец – просто глупец. Оставить такое сокровище, как Тиффани, ради другой… – Дядя Чарлз прервался. – Но не будем об этом сегодня. А ты и вправду выглядишь потрясающе. Я хорошо помню, когда я увидел тебя первый раз. Это было в кабинете твоего отца, когда ты в пуантах и пачках делала пируэты. Тебе было тогда три года. Кто бы мог подумать, что ты вырастешь такой высокой и такой красивой!

– Ах да, балерина Брэнди. – Воспоминания, доставившие дяде Чарлзу такое удовольствие, заставили ее поежиться. – Я танцевала до тех пор, пока мальчики не стали жаловаться, что не могут меня поднимать, – ведь я была выше их ростом.

Дядя Чарлз запрокинул голову и громко рассмеялся.

– Зато теперь ты взяла реванш. Скажи мне, что будет с этим замечательным платьем, если ты позволишь себе полный выдох?

– Ваш вечер станет намного интереснее, дядя Чарлз.

– Тогда сделай вдох, – посоветовал он. – Я слишком стар, чтобы справиться с массовым стихийным движением в моем доме. Кстати, а где твой жених? Я надеялся его увидеть.

Брэнди прибегла к часто практикуемому ею ответу, который говорил так много и в то же время так мало.

– Дядя Чарлз, вы же знаете, он – стажер.

– Тогда ему придется пожалеть, что он пропустил этот вечер и не видел, как ты выглядишь.

– Он уже жалеет, – сказала Брэнди. Жалкий и вероломный сукин сын! – Просто он еще этого не знает. – Она решила, что пора менять тему. – Дядя Чарлз, я никогда не бывала здесь раньше. У вас потрясающий дом!

– Спасибо, дорогая. – Дядя Чарлз взял Брэнди под руку и повел к гостям. – Работа продолжается. Но этот дом такой большой для меня одного. Нужен кто-нибудь, кто бы скрасил мое одиночество.

– Мне очень жаль. – Брэнди поколебалась, но потом взяла на себя смелость по старой семейной дружбе: – Возможно, у вас еще есть время найти кого-нибудь.

– Я полагаю, ты права, – согласился Чарлз. – Ну а ты видела, что я устроил? Это настоящий государственный переворот. – Он заулыбался и повел Брэнди туда, где был установлен какой-то экспонат, освещенный прожекторами.

– Что это? – спросила Брэнди.

– Сейчас увидишь. – Дядя Чарлз прокладывал путь в глубь толпы, ведя ее за собой и повторяя на ходу: – Извините. Извините.

– Это великолепно, Чарлз. – Какой-то мужчина, одного возраста с ним, похлопал его по плечу.

– Спасибо, Мэл, – отвечал дядя Чарлз. – Я до последней минуты не был уверен, что заполучу его.

– Bay! Потрясающе! Великолепная работа, мистер Макграт. – Молодая женщина схватила его руку и, крепко пожав ее, быстро направилась к бару.

Дядя Чарлз, глядя ей вслед, покачал головой.

– Понятия не имею, кто такая, – улыбнулся он. Толпа еще больше уплотнилась, а за спиной слышались комментарии:

– Прекрасная экспозиция, Чарлз.

– Как непривычно видеть это так близко!

Они с Брэнди наконец пробрались в первый ряд и встали перед бархатным канатом, отделявшим гостей от стеклянного ящика. Сверкающее в лучах софитов ожерелье заставило бы биться быстрее сердце любой женщины.

Будучи очень смышленой девушкой, Брэнди сразу оценила оправу из античной платины и массивные белые бриллианты, которые были великолепны сами по себе. Но среди них более всего выделялся синий камень в центре. Такого прекрасного алмаза она еще не видела.

– Что это? – спросила она в трепетном волнении. – Даже не верится, что это реально.

– О нет, это реально, – сказал дядя Чарлз. – Это самый большой голубой бриллиант из всех драгоценных камней русских царей. Это – «Блеск Романовых», моя дорогая.

– «Блеск Романовых» – один из экспонатов передвижной выставки, которая сейчас открыта в Чикагском музее, – объяснял дядя Чарлз благоговеющей Брэнди. – Этот бриллиант был подарен царем Николаем своей жене, после того как императрица Александра сообщила, что она беременна их пятым ребенком. Но было принято считать, что этот камень принесет им несчастье. И действительно, появившийся семь месяцев спустя царевич Алексей родился с гемофилией.

– И этот камень способствовал гибели всей царской семьи, – прошептала Брэнди.

Люди в толпе переговаривались шепотом, словно в церкви. Словно присутствие такой прекрасной вещи требовало глубокого почтения.

Бриллиант, с его холодной красотой и стоявшим за ней страшным проклятием, гипнотизировал и манил. Но у каждого угла витрины с экспонатом стояли четверо дюжих стражей наподобие Джерри. Брэнди не сомневалась: если она или кто-то еще сделает только одно движение к драгоценному камню, в то же мгновение разверзнется ад под ногами.

– Это нечто выдающееся, Чарлз! – Женщина средних лет в элегантном черном платье, сверкая собственными бриллиантами, не отрывала глаз от «Блеска Романовых». – Как дорого он стоит? – спросила она.

– В своем нынешнем исполнении, а также с тем грузом истории, стоящей за ним, этот камень бесценен, – отвечал Чарлз. – Если его украдут и распилят на несколько маленьких камней, это составит сорок миллионов – плюс-минус.

– Никто не станет распиливать такой замечательный алмаз, можно не сомневаться! – возразила женщина.

– Он вообще не подлежит продаже в частную коллекцию, даже в порядке исключения, а в случае кражи шансы быть пойманным с ним слишком велики. Но если алмаз распилить, идентифицировать его будет непросто. К тому же спрос на камни такой чистоты сейчас очень велик.

На Брэнди эти слова произвели впечатление. Дядя Чарлз знал толк в драгоценностях.

Он снова повернулся к Брэнди.

– Те люди в службе безопасности долгое время были несговорчивы, – продолжал он, понизив голос. – Но в последнюю минуту мне удалось набрать достаточную команду охранников, чтобы наконец ублажить русских и администрацию музея. Но и тогда пришлось убеждать директоров, что «Блеск Романовых» удвоит пожертвования на постоянно действующую выставку. А они в этих делах хорошо разбираются. Право же, я не понимаю, что заставляло их поначалу отказывать мне, – сказал дядя Чарлз.

• Предыдущая
• 10/65
• Следующая