Дорогой интриг (СИ) - Цыпленкова Юлия - Страница 63

— Вот и поглядим, Ваше Высочество, кто будет блистать: вы в ваших пышных одеяниях, или я в моем домашнем платье.

И я ухмыльнувшись своему отражению, поспешила избавиться от платья, которое было на мне, чтобы сменить его на то, которое выбрала. О-о, как кипела моя кровь! От нетерпения подрагивали руки, и это начало мешать. Я выдохнула, заставила себя успокоиться и вернулась к зеркалу. Теперь я повытаскивала из волос шпильки, распустила их и расчесала. От украшений я отказалась вовсе, не таков был образ, который я выбрала. Нет, не энкелис, для этого мне не хватало крыльев бабочки, и сейчас взять их было негде. Но благодаря его светлости, мне пришла в голову иная сказка о лесной деве – Сиэль. Она считалась духом и покровителем лесов и рощ.

Если верить легендам, то тело Сиэль покрывали только гирлянды цветов, и ноги ее были обнажены от колен, но такого я себе точно позволить не могла. Впрочем, это был ее изначальный образ, но после в сказках для благородных девиц дух леса переодели в простое белое платье, а цветы оставили только в виде венка на голове. В детстве нянька читала и показывала именно облагороженный образ. Про гирлянды на теле я узнала из батюшкиной книги «Древние сказания и легенды». Вот там Сиэль представала совершенной дикаркой, я даже, помнится, покраснела, когда увидела ее.

Для большего соответствия мне следовало быть босой, потому что лесной дух не носил туфель, однако я решила отойти от этой условности, очень не хотелось сверкать грязными ступнями, да и во время танца мне это могло мешать. Потому я выбрала светлые туфельки, которые вполне моги заменить мне отсутствие обуви.

— Вот, ваша милость! — ворвавшись в покои, воскликнула Тальма. Она показала охапку цветов, большинство которых было вырвано с корнем. Служанка запыхалась, чем лишний раз показала, насколько спешила. — Сейчас мигом будет венок. А кто ж вы теперь будете? — на миг замерев, спросила она, разглядывая мой совершенно домашний сейчас вид, будто я собиралась посидеть перед сном с книгой, а не отправиться на королевский бал.

— Сиэль, — широко улыбнувшись, ответила я.

— А ведь точно! — воскликнула Тальма. Она хмыкнула и поспешила начать плетение моего венка. — Какой вы будете красавицей, ваша милость, просто загляденье! И пусть другие пыжатся, хвастаясь своими камешками, а вы у меня их всех за пояс заткнете, попомните мое слово. — Она посмотрела на меня и улыбнулась: — Ну и светлая же у вас голова, ваша милость, зря только столько времени расстраивались.

— Ты совершенно права, — ответила я. — Больше не позволю себе уныние, оно мешает думать.

— И то верно, — согласилась служанка. — Вы, вон, какая прыткая и бойкая. Таким без суеты – погибель.

Я улыбнулась и вернулась к окну. Праздник продолжался и должен был идти еще долго, потому я не переживала, что приду под конец. Да и проворные пальцы Тальмы стремительно выплетали мой венок. Настроение, казалось, погубленное безвозвратно, теперь поднялось настолько высоко, что я бы могла взлететь, если бы имела крылья. Во мне пылало пламя мести. Мне одновременно хотелось увидеть и лицо Селии, решивший, что втоптала меня в грязь, и герцогини, не пожелавшей мне помочь хотя бы идеей, на кои была скора и богата.

И в это мгновение в дверь постучали, но ждать ответа не стали – дверь открылась сразу же. В покои вошел мужчина – лесной разбойник, чье лицо скрывал платок-маска, из-под которой выбивались темные волосы. Ростом он бы невысок, не плечист, но имел прекрасную осанку. А через короткий миг нашего с Тальмой замешательства, незваный гость произнес:

— Неужто кража одежды может заставить вас остаться в своих комнатах, Шанриз?

— Ваше Величество?! — изумилась я.

Тальма охнула. Она вскочила на ноги, уронив еще не доплетенный венок, низко поклонилась, а когда распрямилась, венок снова был в ее руке. Я поднялась из реверанса вместе с ней, и лишь после спросила:

— Откуда вы знаете про кражу, государь?

— От тетушки, разумеется, — ответил он. — Ее светлость доверяет мне больше, чем вы. Почему вы сразу не рассказали об этом возмутительном похищении?

И вот тут настал мой час. Потупившись, я пояснила:

— Я не смела беспокоить вас, государь. После того, что учинила мне Ее Высочество, я опасалась к вам приближаться.

— И что же вам учинила моя сестрица? — полюбопытствовал король.

— Простите великодушно, Ваше Величество, но я не стану жаловаться вам на сестру, это было бы дурно. К тому же, кто поверит, что принцесса может так себя повести… Мои уста скованы молчанием.

— Дозвольте мне сказать, Ваше Величество, — вклинилась Тальма. — Ее милость – девица благородная, а я из простых, так я могу сказать, коли прикажете.

— Говори, — кивнул государь.

Я, конечно, собиралась сдаться, когда король прикажет или будет просто настойчив, потому что он не мог сразу принять мою тактичность и махнуть рукой на проделки Селии, но Тальме всякие тонкости были неведомы, и потому она выпалила обо всем. Даже о том, о чем я думала умолчать.

— Пришла, стало быть, Ее Высочество, пока хозяйка моя играла в свои карты, и давай госпожу баронессу всяческими срамными словами называть. Я уж и не думала, что принцессы такое-то знать могут, уж на что я простая, а и то стыдно повторять. Потом, значит, села вот прямо тут и не вставала, пока хозяйка моя не пришла. Вот тогда Ее Высочество поднялась и как давай бить госпожу баронессу…

— Что? — недоверчиво спросил государь, до того просто слушавший.

— Как есть, по лицу ударила, а затем и второй раз, только звон стоял. А потом и велела не приближаться к вам и герцогу Ришему. Еще обещала уничтожить, если увидит. И дрянью назвала. А потом и ушла.

— Причем тут его светлость? — спросил у меня Его Величество.

— Думаю, об этом нужно спрашивать Ее Высочество, — ответила я. — Я на его светлость не покушаюсь. И, признаться, не испытываю к нему ни малейшей симпатии.

— Вы должны были всё мне рассказать, Шанриз, — мягко произнес монарх.

— А после Ее Высочество вонзила бы мне нож в сердце? — возразила я.

— Вам нечего опасаться, баронесса, — ответил государь. — Никто больше не посмеет вас тронуть даже взглядом. Предоставьте это мне. Вы ведь помните, что обладаете моей защитой?

— Да, Ваше Величество, — сказала я и благодарно склонила голову.

— Тогда, раз мы выяснили, что опасаться вам нечего, то переодевайтесь и идемте веселиться. Я, знаете ли, собирался с вами станцевать, но вдруг оказалось, что вас даже нет на балу. Будьте уверены, что в гневе я страшен, потому немедленно выберите платье понарядней и идемте.

Тальма как раз закончила мой венок, умудрившись, сплести его стоя. Присесть при короле она не посмела, как и я. Забрав у нее венок, я надела его на голову, после маску, зацепив ее дужками на уши, и подняла взгляд на государя:

— Я готова, Ваше Величество.

Он молчал некоторое время, а потом вдруг хохотнул и воскликнул:

— А я знал, что вы не станете сидеть и попусту лить слезы. Вы просто обязаны были извернуться, и я рад, что не ошибся. Только кто вы? Погодите, ваша милость, дайте я сам угадаю.

И пока король думал, я позволила себе немного устыдиться. Все-таки я целых два часа потратила на страдания, когда могла уже быть на празднестве, если бы вместо обиды испытала ту самую злость, заставившую меня двигаться и мыслить.

— О, я понял, — произнес монарх, выдернув меня из моего самобичевания. — Даже странно, что это сразу не пришло мне в голову, вы ведь совершенно соответствуете образу. Вы владычица лесных чащ и перелесков, а также рощ и любой поросли, которая тянется к солнцу подвластная вашей воли. Прекрасная Сиэль!

— Вы совершенно правы, Ваше Величество, — улыбнулась я.

Король в задумчивости потер подбородок, а затем хмыкнул:

— Давайте пошалим, Шанриз, — я ответила вопросительным взглядом: — Испортим настроение тому, кто вас посмел обидеть, еще больше, чем если бы этот человек просто увидел, что вы нашли выход из положения. Да, определенно, так и поступим. Ждите, я позову вас.