Император из стали: Император и Сталин. Император из стали - Васильев Сергей Александрович - Страница 11

– За всё время реформ Россия уплатила процентов и срочных погашений по государственным и частно-промышленным бумагам 4,4 миллиарда рублей. Если к этому добавить расходы русских за границей – 1,37 миллиарда рублей, то окажется, что Россия за период с 1882-го по 1900 год перевела на Запад без малого 6 миллиардов рублей, и не абы в чём, а в золоте! А сколько получила в обмен инвестиций? Аж 788 миллионов рублей – 590 в акциях и 198 – в облигациях! Вам не кажется, что такой обмен сложно назвать равноценным?.. Таким образом, – вздохнул император, доставая последний листок с цифрами, – за неполные десять лет экономика России потеряла пять миллиардов двести двенадцать миллионов золотых рублей – больше, чем Франция заплатила Германии репараций за поражение в войне 1870 года, на которые Германия с успехом провела у себя индустриализацию… Вы не хотите никак прокомментировать баланс этих цифр, господин министр, а заодно назвать основных выгодополучателей, которые так прибыльно инвестируют в нас наши же деньги?

Витте почувствовал, как стены кабинета теряют свои очертания и расплываются. А ведь день так хорошо начинался…

– Сергей Юльевич, – откуда-то издалека донёсся голос самодержца, и этот голос был отчётливо ироничен.

«Чёрт, да он издевается! – птицей в клетке метались в голове Витте сумбурные мысли. – Надо собраться! Собраться и дать отпор! Не молчать! Только не молчать! Говорить всё, что угодно, лишь бы отвлечь… Хотя нет, отвлечь не удастся… А может быть, тогда упасть без чувств и сослаться на качку?»

– Сергей Юльевич, господин министр, – прозвучало ещё раз уже в непосредственной близости. Витте усилием воли сфокусировал зрение и отпрянул – на него смотрели глаза, чьи угодно, но только не хорошо знакомые глаза Николая II – голубые, скучающе-рассеянные глаза великовозрастного гедониста. Сейчас об этот взгляд можно было порезаться.

– Я не давал команды падать без чувств, господин министр, – глухим голосом продолжил император. – Я скажу, когда это можно будет делать, когда это будет правильно и даже необходимо, а пока не соблаговолите ли прояснить, чья была идея – приравнять долг в серебре к эквиваленту в золоте, да ещё по такому курсу, что наши обязательства увеличились сразу на пятьдесят процентов?

Сердце Витте ухнуло в преисподнюю. Эта «идея» материализовалась, когда при переходе на золото Россия перевела на новый золотой рубль и все свои прежние долговые обязательства, заключенные в серебряных рублях. Один только государственный долг по внутренним займам, перешедший большей частью в руки Ротшильдов, составлял в 1897 году три миллиарда рублей – в весе слитков серебра это 70 312 тонн. Переводя же этот трехмиллиардный долг на новый золотой рубль без оговорки, его вес в серебре увеличили на 25 304 тонны. Именно после этой операции Витте стал рукопожатным лицом среди банкиров, а вот теперь имеет риск стать своим среди каторжников.

Остаток разговора Сергей Юльевич помнил смутно. Встряхнулся он только в конце, когда император, насмешливо глядя ему в переносицу, попросил никуда не отлучаться и зайти ещё раз – вместе с министром путей сообщения для доклада, почему первоначальная смета Транссиба в 300 миллионов рублей уже сейчас превышена более чем в два раза?

Теперь министр финансов Российской империи Сергей Юльевич Витте сидел в приёмной, и ему было дурно. Точно так же дурно было и сидящему рядом с ним управляющему министерством на Певческом мосту – Владимиру Николаевичу Ламздорфу. Вопросы «Что делает МИД для урегулирования отношений с Китаем после восстания ихэтуаней и какую выгоду извлечёт Россия из участия в коалиции?» поставили дипломата в тупик, а контрольным выстрелом в голову оказался вопрос: «Что делает МИД для сбора информации о зверствах британцев в Южной Африке и каким образом он планирует использовать данные о тактике выжженной земли, концлагерях и прочих нецивилизованных методах войны против буров?»

А император в это время сидел за рабочим столом и в сотый раз обводил карандашом написанное во весь лист слово «тезаврация» – накопление золота частными лицами в качестве сокровища. Он уже проходил эту историю, причём два раза. Первый – с николаевскими золотыми червонцами, второй – с советскими. И оба раза вместо того, чтобы быть инвестированными в экономику, золотые деньги переходили в карманы частных лиц и там благополучно оседали. До самого тридцать шестого года носили наши граждане в торгсин припрятанные в начале XX века николаевские золотые десятки. Кроме того, тезаврированное золото тоннами уходило за границу в карманах представителей вырождающегося дворянства и нарождающейся буржуазии – и те, и другие, как известно, любили прожигать жизнь в Париже или в Ницце. Да и простой мещанин не гнушался тем, чтобы смастерить из червонца зубные протезы или оправу для пенсне. Крестьяне же и заводские сплошь и рядом делали из червонцев обручальные кольца.

А в это время экономика задыхалась от недостатка оборотных средств. На 1 января 1901 года денежных знаков в России было всего по 37 франков (в пересчёте с рубля) на каждого жителя. В том же году в остальных государствах денежных знаков на каждого жителя приходилось (в пересчёте на франки): в Австрии – 50 франков; в Италии – 51 франк; в Германии – 112 франков; в США – 115 франков; в Англии – 136 франков; во Франции – 218 франков.

Простое население России, включая мелких чиновников и младших офицеров, отнюдь не жировало и накоплений не делало. На одного жителя приходилось 9 рублей 84 копейки вкладов, а во Франции (в пересчёте) – 45 рублей, в Австрии – 67 рублей, в Германии – 87 рублей, в Дании – 158 рублей.

Просто рядом с этим очень небогатым населением существовала группа жирных котов, которые держали в своих руках три четверти всей денежной массы, вкладывая в экономику хорошо если десятую часть, да и то только в те отрасли, которые сулили быструю и, главное, максимальную прибыль. В 1900 году их доход, полученный от биржевых сделок, превысил доходы от производства товаров. И это на фоне катящегося по России кризиса, в ходе которого до 1903 года закроется больше 3000 предприятий, и армия безработных станет главной мобилизационной силой для революции 1905 года. Но «котов» ни разу не волновали долгосрочные интересы империи, дисбалансы в экономике, транспортная и климатическая ловушки, рушащееся под тяжестью долгов сельское хозяйство и катастрофическое положение с промышленностью, вследствие чего Россия вынуждена была импортировать даже такую мелочь, как спички.

Министр внутренних дел Н.П. Игнатьев ещё в 1881 году следующим образом охарактеризовал экономическое положение страны: «Промышленность находится в плачевном состоянии, ремесленные знания не совершенствуются, фабричное дело поставлено в неправильные условия и много страдает от господства теории свободной торговли и случайного покровительства отдельных предприятий».

Задача стоит нетривиальная – изъять у жирных котов омертвлённый капитал и вложить в промышленность, причём сделать это надо так, чтобы они не успели встревожиться и перепрятать. Будут сопротивляться – оторвать вместе с руками! Иначе шанса у России в предстоящей битве за выживание нет ни одного. ХХ век, в Европе начинается гонка моторов, и на крестьянской худой лошадёнке её не выиграешь.

Он уже проходил это во время индустриализации. Тогда со скрипом, на жилах, но всё получилось. Должно получиться и сейчас.

Жаль только, что в политике кратчайший путь между двумя точками отнюдь не всегда прямая. Опять придётся начинать с формирования целой системы сдержек и противовесов – дружить с тем, кто слабее, против того, кто сильнее, двигаясь к своей цели замысловатыми зигзагами, продумывая каждый шаг и ступая как по минному полю, где над всеми взрывоопасными сюрпризами небоскрёбами возвышаются две царь-мины – сословно-кастовое общество, за которое цепляются и отчаянно тормозят социальные лифты, и огромная масса разорившихся и голодающих крестьян, которых просто некуда приткнуть и нечем занять – земли не хватает, целину поднимать нечем, дороги отсутствуют, сельхозтехники почти нет. Заводов, куда можно было бы перенаправить эту голодную армию, не существует даже в проекте. И революционный лозунг «Земля – крестьянам!» проблемы не решает, а совсем наоборот… Как тогда, в 1918-м…