Серпентин − змеиный камень (СИ) - Глинина Оксана - Страница 18

‒ Да кто ж его знает, миледи? ‒ взмахнула руками девица. Вроде как неприятности у него случились или что?

Служанка задумчиво потянула время.

‒ Давай уже говори скорее! ‒ воскликнула Рената. ‒ Не томи!

‒ Вроде, как невеста у него имеется, девушка задумалась. ‒ Или к нему, якобы, должна приехать погостить невеста, выбранная его родителями. Кажется, так! Вы же знаете, какими неточными бывают мужчины, когда дело касается не их самих. Еле и так вытянула новость у личного слуги его сиятельства.

‒ Вот что, Кизеле, ‒ строго произнесла Рената, не скрывая разочарования на лице. ‒ Я тебе плачу не за «кажется». В следующий раз старайся и уточняй новости более досконально.

Только вот когда наступит этот следующий раз, было не понятно. Самая выгодная партия только что благополучно упорхнула из-под ее носа. А ведь так уверял, что свободен и у него ни перед кем нет никаких обязательств. Подлец. Это ведь так легко отговориться тем, что о невесте узнал в самый последний момент и поэтому не смог пойти против воли матушки и батюшки.

Скотина!

Ничего. В следующий раз Рената будет умнее и не позволит так себя надуть. А глупый Оракул со своими предсказаниями пусть катится в самое навье подземелье, где ему и место. 

‒ Я не стану делать то, о чем просит его высочество, ‒ невозмутимо произнес телохранитель. И только дернувшийся уголок глаза выдавал возмущение Богарта просьбой молодого принца.

‒ Я не прошу, чтобы ты совратил девчонку Браггитас, ‒ терпеливо пояснил принц, которого стала раздражать упрямство слуги. ‒ Просто присмотри за ней во время бала, чтобы она не вертелась под ногами.

‒ Не думаю, что леди Инге стала бы докучать его высочеству своим присутствием, ‒ телохранитель был неумолим, а Удвиг стал тихо выходить из себя.

‒ Богарт, ‒ тихо обратился он к своему слишком бескомпромиссному слуге. ‒ Я не прошу, я приказываю займись Инге на время бала, понятно?

Человек в темно-сером сюртуке обреченно вздохнул.

‒ Не в моих правилах указывать будущему королю Латгелии, что делать, ‒ спокойно заговорил телохранитель. ‒ Но в обязанности Богарта, как вашего телохранителя, входит везде и всюду следовать за его высочеством.

‒ Богарт прекрати говорить о себе в третьем лице! Мне казалось, что мы пришли к соглашению хотя бы в этом.

‒ Прошу простить меня, мой господин! ‒ виновато склонился человек в сером одеянии.

‒ Довольно! Мы оба знаем, что контракт ты заключил с моим отцом, а значит ему беспрекословно должен подчинятся. Хорошо, пусть так, ‒ смиренно вымолвил принц. ‒ Но тогда я прошу тебя о помощи.

Что было на уме у самого Богарта было сложно догадаться. Невозмутимо каменное лицо ничем себя не выдавало, и только, когда щека телохранителя дернулась, Удвиг понял, что тот злится.

Ничего, переживет как-нибудь. В конце концов Инге Богарту нравится, так что услуга больше похожа на одолжение, которое делает сам Удвиг своему слуге. А в своих подозрениях принц теперь был полностью уверен. В присутствии младшей Браггитас телохранитель преображался и превращался в реального человека с живыми эмоциями. А то принц уж было подумал, что и правда слуги Брексты напрочь лишены души. Ни разу за все то время, что будущий правитель знал человека в темно-серой одежде, Богарт не проявил ни одной эмоции. Вел себя тихо и не заметно, блуждая по тенистым углам королевского замка. И только рыженькая головка, и большие пытливые глаза совсем еще девчонки заставили телохранителя выйти из тени. А теперь он злился. Понял, что выдал себя.

Значит слухи, которые ходили о служителях богине ночной темноты, были правдивы. Говорили будто бы при поступлении на службу в Храм Брексты юноши жертвовали своей покровительнице часть души, в замен получая возможность быть невидимыми ночью и в тени, а также передвигаться совершенно бесшумно. Поэтому и казались совершенно бесчувственными из-за отсутствия части души, расколотой во имя темной Богини и ее даров. Но был один момент с храмовниками, который становился для них порою роковым ‒ девушка и, надо сказать, не самая простая. Честность, непорочность, доброта, внутренний свет всегда пленили слуг Темной, которые по долгу службы большую часть жизни вынуждены были находиться в темноте. Избранницей становилась одна единственная девушка и на всю жизнь. Вот и его невозмутимый слуга остался неравнодушен к рыжекудрой девчонке. Удвиг это заметил еще раньше, но не был уверен в своих подозрениях, а сегодня Богарт сам себя выдал.

‒ Помоги мне, ‒ снова обратился Удвиг к телохранителю. ‒ И тогда я в долгу не останусь…

Наверное, сложно представить хоть одну девушку, для которой первый бал был нежеланным и ненавистным. Нет, первый бал всегда будет ожидаемым и желанным, разве что его будут омрачать неприятные обстоятельства, как в случае Герды. Риджите с Ренатой доказали свое влияние при дворе, испортив девушке репутацию перед самым праздникам. Пусть наслаждаются своим триумфом, сколько им будет угодно. Но Герда тоже будет радоваться сегодня, чего бы ей это не стоило. Потому что этот бал первый и, скорее всего, последний в ее жизни. А значит сегодня она позволит себе быть счастливой.

‒ Ух, какая же ты класивая! ‒ воскликнула младшая сестренка Бригги, как только горничная закончила собирать девушку.

‒ Спасибо!

Восхищение малышки было самым честным и неподкупным подарком. Даже обычно немногословный младший братец Майло улыбался и, со свойственной детям непосредственностью, пошутил:

‒ Ты как настоящая королева! Тебе бы только корону.

‒ Спасибо, малыш, ‒ ласково улыбнулась Герда.

Корона ‒ наименьшее из всего, чего желала девушка. Куда больше ей хотелось просто быть с любимым, но даже этого ей не позволили. Пусть так, но на свою долю счастья в жизни юная леди Вардас тоже рассчитывала. И если предсказанию Оракула суждено было сбыться, то так тому и быть.

‒ Огню в сердце угаснуть не суждено, ‒ низкий грудной голос, казалось, проникал в самую сущность, Герда боялась дышать, чтобы не пропустить ни единого слова, произнесенного предсказателем. ‒ А любовь будет длиться вечно. Пусть сердцам вместе, увы, быть не дано ‒ острие у ножа двухконечно. Путь твой выложен в даль лепестками из слез, но награда будет этого стоить. Сердце ранят шипы изменчивых роз, струн души уже не расстроить…

‒ Обязательно говорить именно так? ‒ магию момента нарушает голос Инге.

‒ Как? ‒ загадочно улыбается Оракул. Если растяжку в две длинные полоски тонких губ вообще можно назвать улыбкой.

На лице рыжеволосой девушки разочарование и возмущение.

‒ Совсем не искренне. Скажите так, чтобы было понятно!

‒ Прошу прощение! ‒ Оракул развел руки, от чего широкие рукава его одеяния стали похожи на крылья. ‒ Я так привык пророчить всем дамам, которые приходят ко мне из большого королевского замка. Им всем очень хочется, чтобы было красиво, поэтому немного забылся.

‒ Просто скажите, что ждет меня и мою подругу в будущем, ‒ тихо попросила Герда, жалея, что пришли сюда и наткнулась на весь этот пафос.

‒ Ты любишь и любима, ‒ спокойно произнес предсказатель, взяв ее за руку, развернул ладонью в верх, ‒ но мир слишком жесток, чтобы принять твою любовь, а возлюбленный хоть и самоуверен, но не всесилен, к тому же очень неоднозначен. Не стоит верить ему. Однако любовь прощает все, ведь так? Главное, смочь простить саму себя. Ты получишь в знак любви свой камень, ‒ Оракул сжал ладонь девушки и пристально посмотрел Герде прямо в глаза. ‒ Не дай надеть себе на шею талисман ‒ он станет источником горечи и боли, отравит душу змеиным ядом. Венец на твоей голове превратится в кровавое бремя для твоих близких. Но не бойся ‒ радость тебе принесет материнство, а твой сын вопреки всему станет железной рукой Запада. Тот, кто направит его будет близок тебе по крови.

Герда не могла произнести ни звука после таких слов. Радость утонула в смятении и страхе, многое из сказанного было не понятно и приводило в ужас. Что за кровавое бремя для ее близких? Почему сердце пустилось в такой бешеный галоп, а руки взмокли и заледенели? О чем вообще говорил предсказатель?