Старая Земля - Кайм Ник - Страница 20

В зале раздались громкие крики, топот ног усиливал шум. Засверкали поднятые клинки, кулаки в латных перчатках били по нагрудникам. Корабль–призрак загудел от голосов воинов, рвущихся в бой.

Медузон не сводил глаз с четверых железных отцов. Их ответные взгляды были холодными и бесстрастными, под стать их черной броне. Наконец Равт кивнул, а за ним выразили свое согласие и остальные.

Шум в зале все усиливался, и Медузон тоже кивнул.

Первая битва была выиграна.

— Атака на флотилию — только начало, — заявил военачальник.

На борту штурмовика, направлявшегося к «Железному сердцу», пятеро легионеров сидели плечом к плечу, словно заговорщики. После громкого успеха на покинутой «Ардентине» уже составлялись планы по расстановке сил. Хотя Медузон и не знал пока, сколько кораблей и воинов окажется в его распоряжении, он намеревался выбрать лучший план атаки и сообщить о своем решении, как только вернется в капитанскую рубку.

— Шадрак, я боюсь, что для возрождения легиона тебе будет мало одной победы, — сказал сидящий напротив него Ауг. — Тебе потребуется поддержка железных отцов. Каждого из них.

— Они согласятся, — ответил Медузон, все еще поглощенный планом нападения.

— А если предположить, что все вы будете заодно, что случится с изгоями?

— Нурос, — Медузон повернулся, положил руку на плечо воина Саламандр и заглянул в его настороженное лицо, — ты и твои братья — не изгои. Легион примет вас в качестве братьев, как принимаю вас я.

Он взглянул в противоположный угол кабины, где в одиночестве сидел шестой легионер, наполовину скрывший в тени свое белоснежное лицо.

Слова Медузона рассеяли сомнения Нуроса и одновременно избавили Далкота от необходимости просить объяснений.

В вибрирующем отсеке стало тихо, если не считать гудения двигателей и дребезжания металла. Настороженное молчание, неловкое, противоречащее недавнему духу товарищества, заполнило корабль.

— Я уже присягнул мечом твоему делу, — заговорил Далкот в своей обычной резкой и немногословной манере. — Присяга остается в силе.

Его черные глаза, блестящие, словно кусочки кремня, смотрели прямо в лицо Медузону.

Мехоза хлопнул Медузона по плечу перчаткой:

— Ты останешься военачальником до самой смерти.

Лумак кивнул.

— Первый шаг, — объявил Ayг. — Один голос, один кулак.

Все взгляды обратились на Нуроса, в свою очередь внимательно оглядывающего каждого из братьев. Он рассмеялся, прислонившись спиной к вибрирующей стене, и скрестил на груди массивные руки.

— Вы ждете, что и я присоединюсь к вам? — спросил он, прищурив глаза и облизнув губы.

Его излишняя, но забавная театральность вызвала вздох Мехозы.

— В этом нет необходимости, — сказал Нурос, сверкая белозубой улыбкой. — Твое стремление «истреблять наших врагов» меня устраивает.

Это нельзя было назвать полной темнотой, поскольку даже в полной темноте есть какой–то намек на свет. Здесь же ничего подобного не наблюдалось. Где-то в глубинах таились не просто тени, а пятна чего–то противоположного, даже противодействующего свету. Тьма здесь обретала вещественность, и ее присутствие не просто вызывало тревогу, но создавало ощущение неестественности, противоречившей всем законам природы.

Яркие лучи прожекторов штурмкатера ничего не могли поделать с мраком, они просто тонули в нем. Даже низкое гудение турбодвигателей «Вулканиса», медленно преодолевавшего эту неестественную ночь, казалось приглушенным.

Голос Гарго в вокс–канале это подтвердил:

— Я ничего здесь не вижу.

— Но тебя все же что–то беспокоит, брат, — ответил ему Зитос, спокойно сидевший в каюте. — Разве это не хороший признак?

— Нет, — возразил Гарго. — Ты не понимаешь…

— Он имеет в виду абсолютную темноту, — подсказал Вулкан, поднимая голову. Сразу после прохождения колдовских врат он преклонил колени и оставался в безмолвных раздумьях до этого момента. — Это темный путь, мои сыны. Свет здесь не существует.

— Как же мы узнаем, куда идем? — спросил Зитос, начиная понимать беспокойство Гарго.

— Я вижу достаточно, — ответил Вулкан. — Осталось совсем немного.

— Ты уже был здесь, владыка? — догадался Абидеми.

До сих пор он пристально вглядывался в темноту за смотровым окном, а теперь повернулся к Вулкану.

Тот кивнул и поднялся на ноги.

— Много лет назад. Я возглавил группу охотников и повел их по темному пути. Тогда мы обнаружили проход вроде врат под горой Смертельный Огонь, сквозь которые мы прошли, чтобы добраться до этого места… Древние племена Ноктюрна были добычей для тех, кого мы многие годы называли сумеречными призраками. Как только наступало время жатвы, когда кровь мира успокаивалась и горы засыпали, появлялись они. Я отринул страх, хотя старейшины племени были твердо намерены спрятаться, укрыться в самых глубоких пещерах Ноктюрна и переждать нападение захватчиков. Я понимал, что это глупо. Они приходили за нашей плотью, за крепкими спинами и сильными руками. За рабами, мои сыны. Я не мог этого стерпеть. Мой отец, Н’бел, меня поддержал, и мы преодолели сопротивление старейшин и собрали лучших воинов из семи племен. — Примарх мрачно усмехнулся своим воспоминаниям. — Мы подстерегли налетчиков в том самом месте, где они появлялись в нашем мире. И уничтожили их всех. Но врата остались темной мерцающей тучей, грозящей дальнейшими бедствиями. Я решил пройти сквозь них и, к моему величайшему сожалению, взял с собой воинов.

Лицо Вулкана помрачнело еще больше.

— Надо было нам просто разрушить врата, но я увидел шанс покончить со злом. Я ошибся. Они погибли. Все воины, шедшие за мной, были убиты. Бесславная гибель! Они падали, отчаянно крича, когда их разрывали на части или утаскивали в темноту, где ожидала участь, какой я даже не могу вообразить. Уцелел только я, и лишь благодаря дарам, которыми наделил меня генетический отец. Все это произошло за несколько лет до того, как Император пришел в наш мир и я узнал об Империуме. Покрытый кровью и позором, я уничтожил врата, разрушил их своими руками. Я знал, что в противном случае нас постигнет немедленное возмездие. Смех сумеречных призраков сопровождал меня на всем пути обратно на Ноктюрн.

Примарх встретил взгляды своих сынов. Гнев ужесточил линию его скул, а глаза горели, словно пламя в топке.

— В следующем году сумеречные призраки вернулись. Я ведь не понимал, что они способны отыскать нас в любой момент. У них имелось много путей в наш мир. Мы одолели их всех. Я сам убил многих, но так и не сумел искупить свою ошибку.

— Эльдары, — догадался Зитос. — Вот что за сумеречные призраки.

Вулкан кивнул.

— Я слышал, что раса эльдаров разделена, — сказал Абидеми, — что часть их исповедует принципы зла и жестокости.

— И мы — в их царстве, — пояснил примарх и включил вокс. — Опускай катер, Иген. Мы выходим.

Гарго направил машину вниз, и шум двигателей снизился до глухого ворчания. Неизвестная высота и тьма, казалось таящие в себе всевозможные опасности, тревожили пилота, и, несмотря на заверения примарха, он чувствовал себя очень неуверенно, снижаясь к невидимой твердой поверхности. Приземление получилось жестким, и когтистые лапы шасси, удерживающие корабль на стоянке, едва успели полностью выйти из корпуса.

— Кровь Ноктюрна! — вскрикнул Зитос после удара, сотрясшего пассажирский отсек.

— Отец, братья, мы приземлились, — доложил из рубки Гарго.

— Мог бы и не объявлять, — проворчал Зитос, раздраженно переглядываясь с Абидеми, который уже пристегивал к поясу ножны с мечом.

Прошло еще несколько секунд, трап опустился, и их встретила плотная чернота.

Саламандры, даже Вулкан, надели шлемы, но тьма осталась непроницаемой и для усиленных ретинальных линз.

— За мной, мои сыны, — почти шепотом скомандовал примарх. — Держитесь все вместе и не шумите.