Изморозь на сердце акварелью (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна - Страница 13

— Надеюсь, ты понимаешь, что такое больше не должно происходить? Здоровье важнее машины, отчета и, уж точно, нервов по делу, которым адвокаты заниматься должны и будут! — совершенно для нее непредсказуемо, Ярослав вдруг обхватил плечи Сони со спины, крепко обняв. Так для него нетипично…

У нее дыхание сбилось!

А мужчина прижал к себе тесно. При этом Соня, как затаившись от неожиданности, ощутила напряжение в его теле… Но дело было даже не в чувственности, которая, однозначно, имела место, заставив некие тонкие струны внутри нее протяжно задрожать, растекаясь по телу жаром, и каждая мышца будто плавкой становилась…

Но нет, не только это.

Ярослав словно злился. Но и держал данную эмоцию в узде, стараясь спрятать. Однако Соня ощущала…

— Почему ты зол? — насторожилась, если честно.

Не то чтобы бывший муж поднимал на нее руку. Нет. Но вот угрозами, когда до развода дошло, порою раскидывался, будто худшее в человеке наружу вдруг прорвалось. Злился, что она с ним спорила. Иногда это звучало реально страшно. Не ожидала такого от человека, которому доверяла. Больно оказалось понять, что свои цели преследовал мужчина, которого близким считала.



И сейчас… Хорошо, Соня действительно мало знала о Ярославе, как о мужчине. А ей следовало думать не только о себе, даже если все внутри резонирует и тянется к нему навстречу, назло здравому смыслу (ой, ладно, не то чтобы она с ним особо когда-то дружила, со смыслом тем!). Но у нее есть дочь.

Сейчас же она очень явно ощущала бурю внутри этого мужчины, которого, кстати, звали Ярослав. А Соня, как никто, знала, насколько это огненное, волевое и порывистое имя. Истинное пламя. Потому и для дочери выбрала, чтобы хоть той было легче с таким характером по жизни пробиваться… И, познакомившись с Крапивиным, она не раз мимоходом задумывалась, что поведение мужчины идет вразрез с этим самым именем. Так вот сейчас могла предположить, что дело в железном контроле, который сумела ощутить. Но что будет, если Ярослав утратит управление над собой? Какой настрой у его внутреннего пламени?

— Я не зол… — хмыкнул он негромко и словно бы немного удивленно, как еще крепче руками ее плечи обхватил. Но ответил, что тоже в плюс Ярославу пошло в глазах Сони. — Мне просто очень не нравится, что ты о себе не заботилась, Софи… Очень. И то, что я не замечал этого, обходясь твоими заверениями, что все хорошо, удовлетворялся независимым видом, не проверив, — Ярослав вдруг взял и опустил лицо к ее макушке, прижавшись щекой к волосам. — Такого точно больше не собираюсь допустить!

Она всем телом задрожала мелко, словно завороженная! Такой непривычной, сладкой дрожью… Будто живой себя ощутила впервые за долгие месяцы. Женщиной… Той, которую жаждут до внутренней жадности и приятной боли.

Льстило, чего уж. Тем паче, что и сама была очарована и сражена нежданной тягой к Крапивину. И все же…

— Почему я? — сорвалось как-то непроизвольно с губ. Так и не поняла его мотивов, хоть и спрашивала уже в больничном коридоре.

Почти неслышно выдохнула, слова мешались с прерывистым, напряженным дыханием обоих. Черт! Определенно, он ее взбудоражил так, что пульс стучал в ушах громче всего остального… И его тяжелые, будто сквозь зубы протягиваемые, вдохи.

Тишина между ними звенящая какая-то. А он словно больше напрягся… И такое чувство, что слова подбирает, пытается мысли в ровный вектор выстроить, непривычный к хаосу.

Наконец, шумно выдохнул, чуть подавшись вперед и развернув ее, чтобы глаза в глаза смотреть, видимо.

— Я не помню никого в своей жизни, кого бы мне настолько просто обнять хотелось, Софи, — негромко, но настолько эмоционально насыщенно, вдруг проговорил Ярослав, как она ни разу от него не слышала. С напором, с… тем самым огнем, которого от его имени ждала бы! — Поцеловать — еще больше! Руки сами к тебе тянутся, пока голова даже ничего не успевает понять. Откровенно говорю, как есть… Хоть и не хочу пугать таким напором сразу, — Ярослав усмехнулся как-то, словно и сам был в растерянности от всего, что ощущал. — Мне тебя совсем из рук выпускать не хочется. Когда увидел в больнице… Черт! Я не привык, что настолько испугаться могу от одной мысли, будто тебе плохо… И точно не хочу упустить возможность, несмотря ни на что! — уже решительно и даже немного властно заявил, чуть улыбнувшись краем губ. Но прям ощущалось, как тяжело ему дается эта «легкость».

А Соня всматривалась в серые глаза мужчины, не зная, как вздохнуть. Не помнила, чтобы настолько ее саму пробивало эмоциями и тягой к другому человеку, невзирая на всю импульсивность!

— Для меня это вообще нетипично, Софи, признаю. И понимаю, что может со стороны пугающе выглядеть… Одна надежда на твою уравновешенность и собранность, не дашь нам в пропасть сорваться, пока я с такой новой реальностью свыкнусь и научусь брать все под контроль рядом с тобой, — его рука скользнула вверх, погладив ее шею, накрыла щеку с легким нажимом.

А пальцы вибрируют, и прямо-таки очевидно, что хочет с большей энергией, с жадностью ее к себе прижать, в глазах горит жажда поцелуя!.. И куда большее желание, если уж откровенно говорить!.. Но Крапивин словно и не собирается ничему этому воли давать, хоть и видно, что с трудом с собственными порывами сражается!

А она… На части разрывает от бури возбуждения, жажды, тяги к нему и… смеха. Это Соня-то уравновешенная? Мамочки! Судя по всему, ей удалось неплохой образ создать в его глазах. Да только… по-настоящему, она же сама — чистое пламя, несмотря на имя, которым мать, увлекающаяся эзотерикой, намеревалась уравновесить и обуздать натуру дочери. И что будет, когда он осознает это?

Не придумала сейчас от растерянности ничего умнее, как прижаться к нему, спрятав лицо на груди мужчины, вслушиваясь в пока еще незнакомое, но такое сильное, уверенное, надежное, казалось, сердцебиение. И…

— У меня только овсянка есть и йогурт, еще вчера купила, подозревая, что назначат диету. Больше нечем угостить… А, и свекла вареная… Хочешь? — не придумала ничего лучше, чем… Ну, на обед его пригласить, что ли, не зная пока, как собственное нелогичное согласие озвучить в свете этой его уверенности в ее здравомыслии.

Успокаивало немного лишь то, что Ярослав уже и так понял ее ответ, кажется.

А этот вопрос его позабавил, помог снять накал, похоже. Хотя руки настолько обняли ее, прижимая еще крепче к себе, словно сказочный дракон сундук с золотом притиснул, явно не собираясь никому и ничему уступить.

— Согласен твое меню попробовать, чтобы понимать, чем дальше тебя пока угощать, Софи, — улыбнулся вдруг он как-то совсем иначе, непривычно мягко.

И это «Софи» в его устах и таким вот тоном, словно самым ласковым в мире, обращением к ней за всю жизнь прозвучало, заставив мурашки по впадинке позвоночника у Сони пробежать! В контексте того Крапивина, к которому за эти недели привыкла, — поражало, как и свет в его взгляде, все еще на нее направленном.



Возможно, ввязаться в авантюру Крапивина стоило только ради того, чтобы на следующее утро увидеть выражение лица Насти, когда Ярослав привез Соню в офис на своем авто после больницы. Незабываемое зрелище! Особенно после всех уговоров подруги найти себе мужика.

Соня еле удержалась от смеха, когда Крапивин, как раз помогающий ей снять пальто и тоже заметивший шок Насти, едва заметно подмигнул. И, жарко поцеловав ее пальцы, напомнил, что в десять у них совещание. После чего вышел из ее кабинета, поздоровавшись с подчиненной, как ни в чем не бывало.

Нет, Ярослав не остался у нее вчера, ни на йоту не преступил приличий и не потребовал никаких откровенных «телесных подтверждений» принятия его предложения, ограничившись все теми же горячими объятиями и поцелуями…

Впрочем, оказалось, что и такого довольно, чтобы у Сони кружилась голова и сердце колотилось, будто у неопытной девчонки!

Разделив с ней не особо изысканный обед и велев отдыхать, Ярослав уехал в офис… Работать было, так или иначе, нужно. Но Ярослав трижды позвонил Соне за вечер, справляясь о здоровье и самочувствии. Напомнил поужинать…