Императорская академия 2. Путь хаоса (СИ) - Боталова Мария - Страница 29

Открыв глаза, увидела знакомую комнату. И… бабушка! У меня получилось ее отыскать.

Бабушка сидела в своем кабинете за рабочим столом. Изучала какие-то бумаги, наверняка важные документы. Медленно их листала, где-то ставила подписи. Свет во всем кабинете был приглушен. И только на столе стояла лампа, освещая бумаги и немного лицо бабушки.

Я замерла, присматриваясь к ней. Все такая же сильная, суровая, волевая женщина. Это чувствуется по ее осанке, по чертам лица и по ореолу власти, исходящему от бабушки. Кажется, морщин стало чуть больше. Добавилась излишняя худоба, но сила не угасла.

Глядя на бабушку, даже понимая, что она не видит меня, ощутила робость.

– Сильная женщина, – сказал Наар задумчиво. Он стоял рядом со мной, его присутствие успокаивало.

– Она всегда на всех давила. И на меня, и на… мою маму.

Конечно, Наар это знал. Он ведь наблюдал за мной с рождения. Может, и не в каждом моменте. Но все самое основное знал. Он сам так сказал. И все же мне хотелось сейчас говорить, рассказывать о себе и своей семье.

– Именно поэтому мама сбежала. А потом и я сама. Как думаешь, бабушке очень плохо? Она сможет простить меня за побег?

– А твою маму простила?

– Нет. Мне кажется, она никогда не сможет простить мою маму. И… меня, получается, тоже?

– Ты для нее важна.

– Важна. Выгодна, наверное. Хотела же выдать за Коэла. А я так ужасно поломала ее планы.

– Твоя бабушка очень властная и целеустремленная женщина. И все же, я уверен, в ее сердце есть место любви. Вы единственные ее близкие. Рано или поздно она простит. Если ты решишься поговорить.

– Возможно… А теперь посмотрим на маму.

Маму оказалось найти еще проще. Я ощутила, что она в этом же замке, недалеко от кабинета бабушки. В саду! Сидит на скамейке под фонарем, читает книгу. И периодически всхлипывает.

Мы с ней похожи. У мамы такие же яркие волосы цвета молочного шоколада. Такая же стройная фигура. Немного даже тоньше, чем у меня. Похожие, утонченные черты лица. Даже ярко-карий, почти янтарный цвет глаз, передающийся в нашем роду от поколения к поколению. Кажется, от папы мне не досталось ничего.

 Сердце сжалось. Я не в первый раз видела маму плачущей. В последнее время, еще до моего побега, она очень много плакала.

– Мама полюбила мужчину не из нашего круга, – все же заговорила я, поддаваясь желанию. Держать это в себе больше не было сил. Эмоции рвались на свободу. Эмоции и боль, которую я до сих пор скрывала. – Все это было еще до моего рождения. Мама, знатная и богатая леди, племянница короля, полюбила простого человека, кузнеца. Когда об этом узнала бабушка, она, конечно, пришла в ярость. Запретила маме встречаться с отцом, грозясь лишить наследства и навсегда отлучить от нашего рода. Но мама очень сильно любила, в то время она была молода и романтична. А отец… он был сильным и решительным. Он предложил маме сбежать, она согласилась.

Я вздохнула, представляя, какое это могло быть время.

– Родители рассказывали, что им было непросто. Каждый день они преодолевали сложности. Они устроились в другом городе. Отец продолжил ковать оружие, у него прекрасно получалось. Мама тоже начала работать. Она очень красиво пела, поэтому смогла найти хороший ресторан для вечерних выступлений. А папа всегда за ней заходил после работы, чтобы до дома идти вместе. Им было сложно, но они любили друг друга и ни о чем не жалели. Я родилась в любви. Чувствовала их любовь друг к другу и ко мне. Нам вместе было так хорошо! Родители находили время играть со мной, водить по городу, показывать интересные места. Временами мы выезжали на природу. Это было прекрасное время. Я была так счастлива.

Я мечтательно улыбнулась, вспоминая чудесные, радостные моменты, проведенные вместе с папой и мамой.

– Пусть у нас не было много денег. И жили мы в небольшом доме с тремя комнатами, но все равно. Это было счастливое детство. До семи лет. Когда мне исполнилось семь, папа умер. Заболел зимой, а на лечение денег уже не хватило. У нас не было возможности позвать мага жизни, его услуги стоили слишком дорого. Мы дежурили рядом с кроватью папы круглые сутки, пытались напитать его своим теплом. Но… в тот раз нашей любви не хватило. Через две недели папа все же покинул наш мир.

По щеке скользнула слеза. Я вытерла ее рукавом.

Наар стоял рядом. Ничего не говорил, просто слушал. Судорожно вздохнув, я продолжила рассказ:

– Мама понимала, что одна не справится. Смерть папы сильно ее подкосила, но любовь ко мне придала сил. Она не хотела потерять еще и меня из-за нищеты, которая нам теперь грозила. Тогда мама приняла второе самое важное решение в жизни. Вернуться к бабушке и просить у нее прощения… Я была совсем маленькой и, наверное, мало что понимала, но точно знаю: в тот момент мама окончательно сломалась. Она переступила через себя. Ради меня…

Пришлось какое-то время помолчать, прежде чем я смогла продолжить.

– Бабушка приняла. Маму она не простила и с тех пор почти с ней не общалась. Она приняла меня. Взялась за мое воспитание. Нашему общению с мамой бабушка не препятствовала открыто, но не забывала повторять, как мама ее разочаровала, насколько слабой и никчемной женщиной оказалась. Бабушка нагружала меня, почти не оставляя времени на что-либо, кроме учебы. Не знаю даже… наверное, мы виделись с мамой не чаще раза в неделю, пусть и жили в одном доме. Как думаешь, – я повернулась к Наару, – бабушка что-нибудь поймет? Поймет, почему я сбежала? Почему не могла остаться? Или посчитает, что я такая же никчемная, как моя мама?

– Ты считаешь свою мать никчемной? – Наар серьезно смотрел на меня. Его глаза завораживали.

– Нет. Я так не считаю. Она не справилась, сломалась… но это не делает ее никчемной.

– Тогда почему ты считаешь, что мнение твоей бабушки может тебя определять?

– Наверное, ты прав. Не имеет никакого значения, что подумает бабушка. Если не простит, так тому и быть.

Мы снова какое-то время молчали.

– Думаю, хватит, – решительно сказала я. – Не могу больше смотреть, как плачет мама. Пора возвращаться.

– Пойдем, – он протянул мне руку.

И я была благодарна за то, что Наар взял перемещение назад во дворец на себя. За то, что выслушал, я тоже ему благодарна.

– А мы можем посмотреть, как бабушка дальше себя поведет? – спохватилась я.

– Дальше нить ее судьбы нестабильна. Как всех, кто может контактировать с хаосом.

– Тогда почему мы смогли посмотреть судьбу Гэилана?

– Вероятно, потому что ее создала ты сама.

– Значит… бабушка встретится со мной? Рано или поздно.

– Выходит, так. Встреча состоится. Но когда именно, предугадать невозможно. Впрочем, ты можешь посмотреть. Возможно, у тебя получится просто потому, что ты хаос.

Я попробовала. Интересно ведь! Но судьба тянулась понятной, спокойной нитью совсем недолго, а потом она как будто взбесилась. Дребезжала, металась в пространстве из стороны в сторону. Я чуть с ума не сошла от этого мельтешения, когда увидела. И от замелькавших перед глазами картин. Тут же разболелась голова. Я отпустила нить, не пытаясь больше ее удержать.

– Кошмар какой… Что хаос творит, – пробормотала потрясенно.

– Вероятно, так проявляется вмешательство хаоса в дальнейшую судьбу. Но тебе стоит потренироваться. Позже. Возможно, ты все равно научишься смотреть и понимать.

– Иначе от моей магии будет довольно-таки мало толку. Зачем видеть судьбы, если все равно ничего не понять в судьбах тех, на кого влияет хаос?

От всех этих мыслей головная боль усилилась, я поморщилась.

Во дворце нас встретил радостный Шварк. Правда, убедившись, что я живая и невредимая, снова умчался со своими новыми друзьями.

Наар поднял руку ладонью вверх. На ней возникла кружка с чаем.

– Выпей, – предложил Наар. – Помогает от головной боли.

Я не стала отказываться, но невольно принюхалась. Узнала знакомый запах трав. Бабушка тоже приказывала слугам заваривать этот чай, если у меня от учебы начинала болеть голова.