Отбор: ведьма ‒ (не)невеста (СИ) - Глинина Оксана - Страница 28

‒ Риад, ‒ мужские пальцы мягко коснулись моих плечей. ‒ Ты-то этого точно хочешь?

О! Тут я уже не могла лгать даже самой себе! Хотела. Еще и как! Понимала, ведь, что ничем хорошим это не закончится, но развернуться и сбежать уже вряд ли вознамерюсь. Зато по ту сторону Предвечного леса холодными вечерами я буду вспоминать его теплые руки на своем лице, шее, груди…

‒ Открой глаза, ‒ прошептал Деннели мне на ухо.

Теплой мокрою рукой взял меня за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо. Ох уж эти черные глазищи! Никакого покоя от них нет. Смотрят так, будто видят самую твою суть. А я, как та мышь перед аспидом ‒ стою, пошевелиться не могу. Ну вот, что он со мной делает?

Ослабевшие руки выпустили-таки пузырь с настоем прямо в воду.

‒ Ведь, как только ты скажешь «да», ‒ сказал мужчина и коротко поцеловал в губы. ‒ Обратной дороги тебе отсюда не будет.

Вот значит каково его желание? И стыдно, и приятно. Взгляд мой, тем временем, снова опустился вниз. Лучше бы не опускался, потому как прозрачная вода не сумела скрыть весь мужской интерес ко мне. Сразу на ум пришла срамная книжка, откуда-то притащенная Хатрой еще в мою бытность в ее сайшельской школе: все картинки эти, от одного вида которых самоубиться от стыда хочется.

‒ И что ты делаешь со мной, Риад? ‒ сказано было с такой истомой в голосе, что я поняла страшную вещь ‒ не хочу его лишиться, этого мужчины, который никогда не говорит много, но чьи поступки красноречивее тысяч слов.

‒ Мой ответ «да», Эйдан, ‒ рука сама потянулась и погладила его по жесткой небритой щеке. Большой палец коснулся губ ‒ нежных, мягких, кто бы знал, что у такого жестокого человека такие мягкие и приятные губы, и такие несчастные глаза.

‒ Не уйду я никуда, ‒ вымолвила наконец. ‒ Никто меня сюда не гнал ‒ сама пришла, а раз пришла, тогда и принимай.

Ох и что же тут началось! И кто говорил, что быть с мужчиной плохо? С мужчиной быть ‒ это очень хорошо. Только с возлюбленным.

Деннели целовал меня неистово и жарко так, что в голове у меня явно помутилось. Пузырь из-под настоя утонул, зато руки мои полностью освободились ‒ обнимали и ласкали крепкое мужское тело. Это явно нравилось мужчине, он мягко урчал и постанывал. А у меня в голове стучало, в ушах шумело, сердце ухало, как безумное. Вроде я одна, а каждый орган внутри живет своею жизнью.

Мне тоже нравились ласки. Все же, не смотря на некоторую грубоватость, Эйдан старался быть очень осторожным. Оказывается, тело в такие моменты тоже живет своею жизнью, и с каждой новой лаской все больше хочется чего-то невероятного, сильного, неизвестного.

Тяжело дыша, мужчина отстранился от меня, от чего я опять смутилась и попыталась прикрыть наготу руками.

‒ Не надо, ‒ произнес он пристально глядя мне в глаза. ‒ Хочу насмотреться на тебя.

Провел рукой по волосам, ласково, погладил щеку, опустился ниже…

‒ Ты такая красивая! ‒ прошептал совершенно искренне, что я усомнилась в том, меня ли он видит перед собой.

‒ Не смущайся, ‒ продолжал мужчина, лаская тело так, что разум вновь меня покинул. ‒ Ты красивая и моя, не отпущу тебя никуда и не отдам тебя никому.

‒ А я никуда и не собираюсь, ‒ ложь слетела с губ легко, а слова прозвучали глухо, из-за невероятных ощущений, что дарили его руки. ‒ Ч-что ты делаешь со мной, Эйдан?

Простонала жалобно.

‒ Иди ко мне! ‒ крепко прижался, шепча мне в ухо. ‒ И ничего не бойся.

От этих слов и мысли из головы вовсе вылетели!

Момент соития немного болезненный, немного некомфортный, но ни в коем случае не неприятный. Все же до конца настойка не сработала. Да и должна ли была? Ведь первое познание всегда проходит через боль. Эйдан успокаивающе гладил меня по волосам, а потом началось то, чего мое тело так сильно жаждало. И мелькнула мысль где-то на задворках сознания, что это очень правильно ‒ я и Деннели вместе.

Вот только, что из этого получится?

‒ Тогда, пять лет назад, ‒ неожиданно заговорил Деннели первым после длительного молчания, когда слова были совсем не уместны. ‒ Я просил твоей руки у Салазара.

Он улыбнулся от того, с каким пораженным видом я на него уставилась. Похоже, ему доставляло удовольствие наблюдать за мной, а еще за тем, как я выгибаюсь под его большой и теплой ладонью, скользящей вдоль моей спины.

‒ Мне были известны последствия наложения печатей, да и что греха таить, я хотел тебя уже тогда.

‒ Но… ты всегда выглядел таким неприступным и холодным! ‒ в моем голосе послышалась обида. Неужели я уже тогда положила на инквизитора глаз?

‒ А как мне следовало себя вести? ‒ усмехнулся мужчина. ‒ Пялиться на тебя влюбленным взором? Стелиться у ног шерстяным ковриком.

‒ Нет, просто я… боялась, ‒ пожала плечами. ‒ К тому же тебя было сложно узнать в инквизиторской форме и с бородой.

‒ Поверь, это и было моей целью.

‒ Неужели у тебя никогда не возникало вопросов о моем происхождении? ‒ вместо того, чтобы выяснять отношения, перешла к главной цели нашей беседы.

‒ О! С самого начала, но сразу, и правда, казалось, что ты внебрачный ребенок Салазара ‒ это было более правдоподобно и естественно. Он был довольно известный ходок. Но именно это и делало меня холодным и неприступным по отношению к тебе. По всему выходило, что ты моя близкая родственница, а это чревато. И все же, когда на твоем теле возникли мои печати, я решительно потребовал твоей руки. Но Салазар был непреклонен, что укрепило мою веру в то, что ты его дочь.

‒ Неужели ты бы женился на мне, зная, что мы двоюродные брат и сестра?

‒ На тебе встали мои печати, а это значило, что именно ты меня спасешь от проклятия, ‒ Эйдан наклонился и поцеловал меня в губы. Страстно, долго. ‒ А еще дядюшка разжаловал меня и выгнал вон из столицы!

Он говорил это так радостно, а у меня ухнуло сердце вниз. Салазар был странным человеком.

‒ О той постыдной истории было мало, что известно, ‒ продолжал говорить Деннели. ‒ Те, кто хоть что-то мог знать или предполагать, были сплошь нашими северными лордами. Они верны и не болтливы. В неведении оставался лишь я.

‒ А Бальтазар? ‒ спросила просто из любопытства ради, а не из необходимости, ибо ответ был понятен заранее.

‒ Ему было не принципиально, ‒ пожал плечами Деннели.

‒ И все же Салазар удивляет! ‒ пожала теперь плечами я. ‒ Какой ему толк от моего рождения, да еще и моего присутствия в его жизни. Почему он вообще допустил все это? Не отдал в жены, к примеру, тебе.

Во глубине души ответы на эти вопросы уже начали созревать и обретать форму, но чем больше я убалтывала Денели, тем сильнее терялась его бдительность. Мне это, как не кстати, играло на руку.

‒ Думаю им двигал страх, ‒ Эйдан задумчиво привлек меня к себе. ‒ А еще стыд. Он не защитил женщину, вверенную ему судьбой. Подверг ее страшной опасности. Ты служила ему напоминанием о его собственной несостоятельности, как правителя и защитника.

‒ Надеюсь, что Бальтазар будет более бдителен, ‒ поцеловала мужчину в чувственные губы, провела рукой по щеке.

‒ А обо мне речи значит не идет? ‒ со смехом Эйдан перехватил мою руку и перекатился на меня.

‒ Сомневаюсь, что ты вообще допустишь нечто подобное! Ты просто самый настоящий цепной пес.

‒ Угадала! ‒ Деннели поцеловал меня прямо в губы. ‒ Не выпущу тебя отсюда никогда.

‒ Ужас! ‒ притворно прикрыла ротик ладошкой. ‒ Перспектива провести остаток жизни в твоей постели почти шокирует.

‒ Видишь? Уже только «почти».

Прошло еще время, пока бдительность бывшего инквизитора окончательно не уснула вместе с ним.

‒ Боги! ‒ Хатра смотрела на меня огромными глазами. ‒ Почему так долго?!

‒ Потому! ‒ огрызнулась наставнице, пока переодевалась в более подходящие одежды, чтобы незаметно покинуть Уоллок. ‒ Если хотела побыстрее, надо было самой идти к Деннели в купальни.

‒ Ну… он и мужлан, ‒ наставница потянула почти с завистью. ‒ Ты вообще жива еще?

‒ Он не мужлан! ‒ я зло натянула на себя серое дорожное платье. ‒ А очень даже заботливый и… добрый…