Пути и перепутья (СИ) - Коллектив авторов - Страница 29

— Так чем, кроме чтения лекций Наблюдателям, ты еще занимался этим летом, Джо?

— Выслушивал мою дочь, которая жаловалась, как трудно тебя найти. Она не понимает, почему для тебя опасно быть под надзором. Я сожалею обо всем этом, Митос, — он хотел извиниться разом за все, что происходило в пещере, древнее прошлое и настоящее, но не нашел подходящих слов.

— Джо, — сказал Митос неожиданно. — Я ухожу на рассвете.

Джо кивнул, ожидая этого и не в силах помочь, но чувствуя одновременно грусть, что его друг уходит, и радость, что Митос предупредил его.

— Я отвлеку остальных, пока ты попрощаешься с директором, — предложил Джо и, отвечая на удивленный взгляд Митоса, пояснил: — У Наблюдателей, как у коллег доктора Золл, больше нет свободы перемещения, а она, вероятно, выйдет отсюда в наручниках. Осталась только доктор Конрад, которая не полевой Наблюдатель и не может, как ожидается, следовать за тобой. Даже штаб-квартира примет это оправдание, когда мы тебя потеряем.

— Спасибо, что доверяешь мне, Джо.

Джо с улыбкой сказал:

— Я бы не стал заходить так далеко, но похоже на то, что ты сказал мне однажды. Я бы сделал это для Маклауда.

Джо пожал плечами, а затем спросил:

— Так куда ты идешь?

— Не знаю.

— Когда ты придешь туда?

— Не уверен.

— Что ты будешь делать?

— Не готов сказать.

Джо вздохнул, сдаваясь, и сказал:

— Ладно. Просто… пожалуйста, не пропадай, Митос.

Митос посмотрел на Джо долгим взглядом, словно запоминая его лицо или, возможно, замечая все маленькие изменения в нем за те годы, что они знали друг друга. Джо был прекрасно осведомлен о том, как седина неуклонно превращает его волосы в соль с перцем. Он не хотел напоминать Митосу, что стареет, время уходит. Хотя он знал Маклауда дольше, наблюдая за ним, на самом деле прежде чем формально познакомился с Маком, Джо дружил с Митосом, учитывая время, когда он не знал его настоящего имени.

Джо глубоко тосковал о тех днях, когда Бессмертные друзья останавливались в его баре послушать музыку и скоротать вечерок, болтая ни о чем.

— Как насчет Рождества в Париже? — предложил Митос. — И пригласи Maка и Аманду, а?

Лицо Джо просветлело, он согласился:

— Да. Я буду с нетерпением ждать. Береги голову, Митос.

— Обязательно. Квикенинги — гадость. Еще, чего доброго, пообедать из-за них опоздаешь, — сказал Митос с усмешкой. — До встречи, Джо.

АU к 100-му эпизоду — Кассандра оказалась чуть более повернута на идее мести, чем в каноне.

Митос с сомнением посмотрел на телефонный номер, записанный на обрывке салфетки. Ему заранее не нравилась идея звонить по нему, как и цена, которую могут назвать на том конце провода, но происходящее ему не нравилось еще больше.

Мысленно смирившись с меньшими неприятностями ради избегания больших, Митос вздохнул и таки набрал номер.

— Нужна твоя помощь, — после короткого приветствия он сразу перешел к делу.

— Кому? Маку или тебе?

Митос замялся.

— В некотором смысле, нам обоим. Я могу справиться и сам, но думаю, Мака очень расстроит результат. А если я буду учитывать его мнение, то сильно рискую остаться без головы, что расстроит его еще больше. Ну, я надеюсь.

В трубке хмыкнули, оценив мрачный сарказм.

— То есть весь вопрос в том, чтобы не опечалить нашего драгоценного Дункана?

— Можно и так сказать, — согласился Митос.

— И что ты мне предложишь взамен?

— А бесплатно никак?

Ответом ему было только возмущенно-презрительное фырканье. Впрочем, чего-то такого он и ожидал, почему и не хотел звонить.

— Схема тайного входа в один из древних замков, где по удачному стечению обстоятельств сейчас находится музей, тебя устроит? — спросил Митос.

— Вполне, только схемы — замков. Не одного. И не двух.

— Да ты издеваешься?! С чего ты взяла, что они у меня есть?

— Я же тебя знаю. И раз ты вообще позвонил мне, значит, дело действительно серьезное. Так что не скупись, древнейший.

Митос несколько секунд невидяще смотрел перед собой, разрываясь между желанием высказать нахалке все, что он о ней думает, и пониманием, что она ему, и правда, очень нужна. Потом резко выдохнул и ответил:

— Хорошо. Только сразу бери с собой снайперку.

— Что-о-о? — возмутилась его собеседница. — Мы так не договаривались!

— За карты секретных проходов к нескольким замкам я и с гранатометом могу попросить тебя приехать.

— Ну, ты наглец, — почти восторженно протянула девушка и тут же деловито уточнила: — Но это значит, что карты будут?

— Да, — кивнул Митос.

— А Дункан знает?

— И не узнает, если только ты ему не расскажешь.

— Нет уж, пусть это останется нашей маленькой тайной.

Митос нажал отбой. Что ж, о страховке он позаботился. Он очень надеялся, что она ему не понадобится, но никогда нельзя исключать наихудшего. А голову он терять не намерен — даже ради душевного спокойствия Дункана Маклауда.

Из всех Всадников для Митоса именно Сайласа одновременно было и сложнее и проще всего убить.

Проще — технически, хотя в физической силе Сайлас не уступал ни одному из них, а мастерство боя у бессмертного, разменявшего не первую тысячу лет, по определению находилось на высоте. Но его прямолинейность и бесхитростность в сражении именно с Митосом не оставляли ему ни шанса. Впрочем, с Кроносом — тоже. Но Кронос мог победить любого из них, и они все это знали и никогда не забывали.

И сложнее, потому что именно Сайласа он в определенной степени больше всего любил. Наивный и по-своему добрый, он напоминал Митосу большого жестокого ребенка. И он был одним из тех очень немногих, кто разделял память Митоса о давно прошедших эпохах. И ведь если бы он не привел к нему Кроноса, то Сайлас так бы и сидел в своем глухом лесу еще пару тысяч лет — живой и невредимый. А теперь из-за него Сайлас обречен. Митос не сомневался в исходе боя Дункана с Кроносом. Последний мог победить почти любого, но только не горца из клана Маклаудов. И не в честном бою.

Как только Дункан заберет голову Кроноса, Сайлас бросится мстить ему за погибшего брата. А исход такого боя тем более предрешен. Тот же Каспиан или сам Митос в такой ситуации скорее бы удрали от греха и горца подальше. Но только не Сайлас. Он для этого слишком искренен и порывист.

Так что, убивая, Митос помнил, что лишь приближает неизбежное, попутно спасая Кассандру, которой в отличие от всех остальных сегодня вот точно не стоило умирать. Но он все равно не хотел этого делать. Только не Сайласа. Лучше бы он погиб там, на мосту, от рук Дункана, а сейчас Митосу в противники достался бы Каспиан.

Стоя на коленях возле трупа поверженного брата, в первые секунды после завершения Передачи Митос как никогда в жизни хотел умереть. Пусть история Всадников закончится здесь и сейчас — для всех них.

Он пропустил первые фразы, которыми обменялись Кассандра и Дункан, и проигнорировал подходящую к нему его бывшую рабыню-наложницу с топором наперевес. Очнулся он лишь на крике Дункана:

— Кассандра, я хочу, чтобы он жил!

Все еще не в силах подняться, Митос чуть повернул голову и посмотрел на нее, но она не сводила взгляда с Маклауда.

— Дункан, прости, но я должна почтить память своего погибшего народа и наконец-то отпустить их призраки. Есть только один способ это сделать.

— Кассандра, нет! — заорал Дункан.

— А я хочу, чтобы он умер, — с этими словами она занесла топор Сайласа над шеей Митоса, но завершить удар не успела.

Раздался сухой щелчок — Митос не был уверен, услышал ли его на самом деле или звук дорисовало его воображение, — и вместе с ним голова Кассандры дернулась от вонзившейся в нее пули, которая вошла точно в центр переносицы между глаз.