Святослав. Император с севера (СИ) - Лопатин Георгий - Страница 32

Увидев, что наемники сделали ноги, стали рассасываться вассалы: булгары, буртасы, аланы, касоги и половцы.

От армии буквально ничего не осталось.

Увидев это, славяне и их союзники перешли в наступление.

Это стало последней каплей и побежали все остальные, в том числе и сам царь Иосиф в окружении гвардейцев.

А ему вдогонку летел громогласный полный торжества рев:

– Перу-ун!!!  

Вдоль берега Волги в больших количествах горели погребальные костры. Потери были значительны. По крайней мере по меркам Русова. Шутка ли, за полдня боя потерять больше четырех тысяч человек убитыми и тяжело ранеными, что в нынешних условиях все равно что убитые. В лучшем случае часть из них останется живыми, (все-таки какую-никакую медслужбу он все же организовал), но калеками, что опять-таки проходит по статье «безвозвратные потери».

Больше всего, особенно в процентном соотношении к общей численности армии потеряла кавалерия, а именно печенеги, сначала во время перестрелки с «черными хазарами», а потом в прямом столкновении с «белыми», где размен шел хорошо если один к двум.

Они же потеряли больше всего в удельной массе среди всадников, где-то под шесть сотен. Еще сотни три потеряли мадьяры с валахами. Поскольку они оснащены были получше, то тут потери шли примерно полтора к одному в пользу «белых хазар».

И две сотни своих товарищей среди живых не досчитались славяне. У них соотношение потерь было примерно один к одному, хотя они шли в первом ряду, являясь главной ударной силой, но их, понятное дело, спасли отменные доспехи.

Что до потерь в пехоте, то славяне и варяги потеряли примерно поровну, по полторы тысячи человек, что при соотношении один к трем, выглядело не в пользу варягов, учитывая то обстоятельство, что они считаются лучшими бойцами Европы на данный момент.

Но тут они сами виноваты. Если славяне всю зиму учились строю и кое-чему они все-таки обучились, то у варягов с дисциплиной было очень плохо из-за чего они часто забывая обо всем на свете, срывались в состояние берсеркера и начинали индивидуальные схватки. Тем более что враг оказался таким никчемным и его можно было рубить практически без опаски для себя, особенно в таких доспехах. Это ложное ощущение безопасности и излишняя податливость хазарского ополчения их и подвело под монастырь.

Увы, ощущение всесильности оказалось с подвохом, «черные хазары» нет-нет, да отвлекались от активной перестрелки с печенегами и обрушивали дождь стрел на раскрывшихся варягов.

Тем не менее варяги радовались победе чуть ли не больше остальных вместе взятых. Да и славяне отнюдь не выглядели подавленными. Оно и понятно, битва такого масштаба должна была в любом другом случае привести к куда как большим потерям, в разы большим, как бы не до трети, а то и половины (если считать раненых) от общего числа, особенно для славян.

Но потерь было бы значительно больше, атакуй всадники из четвертой линии. То, чего так испугались наемники – ручного греческого огня, на самом деле уже выработало свой боезапас. В лучшем случае огнеметчики могли еще пшикнуть пламенем пару раз и все. Увлеклись они в пылу боя и не рассчитали объема, отжигая напропалую.

Погибших хазар даже не считали. Их реально было много, больше двадцати тысяч только погибшими, правда в основном мало что стоящая пехота. Впрочем, раненые ненадолго задержались в мире живых их всех методично добили.

А что с ними еще делать?

Лечить?

Зачем? Толковых рабов из них уже не выйдет. Да и мороки с ними много. Охраняй, корми, лечи… А так, нет человека, нет проблемы.

Хоронить тоже не стали, ободрали от всего ценного и бросили на поле боя на поживу зверью.

Сам Святослав, отмывшись в Волге от крови в которой испачкался с ног до головы, отходил от сражения. На заключительном этапе ему пришлось возглавить конную атаку и хорошенько помахать мечом рубя врагов направо и налево… Увильнуть от личного участия было невозможно. Не по понятиям. Так что пришлось нестись в первых рядах с мечом наголо и маскируя испытываемый ужас матерными выкриками в стиле: «Всех убью, один останусь!»

Хорошо, что телохранители в последний момент вырвались вперед и расчистили ему путь, приняв самый опасный копейный удар на себя уберегая молодого и неопытного князя, за что он был им всем неимоверно благодарен. Неприятно было то, что до него, такого красивого в алом плаще, пытались целенаправленно добраться. Оно и понятно, срази предводителя и армия дрогнет, а потом и вовсе развалится.

В общем колбасило его не по-детски, потому как после боя выяснилось, что он все-таким отхватил по себе несколько ударов, на что намекали борозды на доспехах от сабель, кои не заметил в пылу боя. Причем один след проходил очень близко от шеи… И вот от осознания, что смерь прошла совсем рядом его конкретно плющило.

Стоило только прогореть кострам, как началась тризна. То есть вновь запылали огромные костры, но на этот раз на них жарилось в больших количествах мясо, благо забитой конины было с избытком, так что все обжирались как в последний раз.

– Князь, ты все еще утверждаешь, что боги хотят оставить нас?! – спросил Святослава наследник вождя дреговичей Горынь. – И это после такой славной победы?!

Остальные предводители славянских отрядов и даже варягов заинтересовано посмотрели на князя.

Все время пути, на каждой стоянке, Русов вел среди славянских лидеров, коим через какое-то время предстоит стать вождями своих племен, подрывную агитацию. Не верить ему у слушателей не было причин, тем более что доказательство слов князя, лежит в его руках – Молот Перуна, громом м огнем которого он может убить любого.

Но столь яркая победа сильно смазала его потуги на фронте информационной войны. Не было эпического превозмогания, когда победа далась бы на последних силах физических и волевых. Следовательно помогшие им в битве боги сильны. А раз сильны то и уходить им вроде как незачем. Отсюда напрашивается логичный вывод, что князь что-то напутал. В конце концов он не волхв, обученный читать знаки богов…

– Да, утверждаю. Я говорил об этом раньше и повторю снова, боги очень долго покровительствовали нам и хоть мы во многом из-за волхвов, не оправдали их надежд, не возвысили их, но бросить нас в своей милости вот просто так на растерзание нашим врагам они тоже не хотят. Ведь это все равно что… с чем бы это сравнить, чтобы было понятнее? Ну вот хотя бы со строительством дома или корабля. Вот представьте, что вы построили дом или корабль наполовину и все… у вас больше нет сил… нет притока энергии веры. А когда нет сил, то и желания что-то делать дальше тоже нет. Всем ведь знакомо это чувство?

Люди закивали головами.

– Так и у богов. Так мало того, что желания нет, так тут еще соседи постоянно мешают, то доски уворуют, то пожгут. Тут я думаю и без пояснения понятно о чем я говорю?

И снова закивали головами слушатели. Особенно вятичи с северянами коих прессовали хазары и мазовшане с венедами, коих очень сильно начала давить германское королевство, христианизируя огнем и мечом.

– И вы обессиленные понимаете, что корабль или дом уже не достроить… но и бросить вот так все, чтобы сгнило… невозможно, просто жалко своих усилий. И вы, все же на голой силе воли из того, что еще все-таки есть под рукой, завершаете работу, ставите крышу на дом, пусть он и в половину ниже планировавшегося или устанавливаете мачту с парусом, хоть и нет в этом корабле планировавшейся палубы, но плыть такой корабль все же может и даже перевозить какие-то грузы, пусть и не в том объеме, что предполагалось… Так и боги сейчас вкладываются в свою работу – в нас, чтобы мы не сгнили. Дают нам крышу или парус.

Святослав огляделся. Лица слушавших его людей были серьезны и задумчивы.

– Я говорил сумбурно, не совсем понятно, ибо не мастак чесать языком, но все же думаю, что общий смысл вы уловили… – добавил он.