Целитель чудовищ - 2 (СИ) - Бобков Владислав Андреевич - Страница 40

Вероятно, именно об этом с тоской вспоминают любители поностальгировать о земных аристократах. Этим ребятам и девчатам невдомек, что они бы, как и их предки, скорее всего, были бы теми, кто именно, что подносил завтрак этим самым аристократам.

Вот только сейчас Стас имел такую возможность, и он не мог этому не радоваться.

Его жизнь в этом мире так изобиловала различными опасностями, что даже пара дней спокойствия воспринималась, как манна небесная. Несмотря на все опасности, никто бы не стал их убивать до разговора с главой клана.

Несколько дней по бездорожью, сон в землянках на срубленных ветках — это, безусловно, эсклюзивный опыт, но быстро приедающийся.

Тем не менее, Ордынцев обладал очень деятельной натурой, поэтому долго отдыхать просто физически не мог.

Уже на второй день, не зная, чем заняться, Стас даже взял уроки письменности у Кенсея. Последний был искренне удивлен тем, что землянин не умеет, ни читать, ни писать.

Ордынцев не стал говорить, что умеет писать на незнакомом языке — это было ни к чему.

Джишин, услышав просьбу о том, что Стасу требуются листы для учебы письма, лишь удивленно поднял бровь, однако выдал немного из своих запасов.

Глядя на то, как Кенсей начал записывать какую-то длиннющую стихотворную историю из жизни богов — Стас насторожился.

Когда Кенсей сказал, что эту историю из нескольких сотен иероглифов придется запомнить — Стас огорчился.

Когда Кенсей сказал, что кроме этой истории им придется еще и выучить пару десятков подобных «стихотворений» — Стас на пару секунд даже задумался о суидице.

Глядя на эти уродливые, проклятые всеми богами и демонами изощренные закорючки, Ордынцев испытывал невероятное желание сжечь этот мир дотла, после чего продвигать уже свой вариант письменности и речи.

Но как бы не хотелось этим заниматься, выбора не было. Ордынцев был обязан выучить местную письменность, если он хотел добиться чего-то большего, чем место какого-нибудь слуги.

И Стас стиснул зубы и учил. Все эти три дня он старательно и тщательно перерисовывал и зачитывал иероглифы, то и дело получая бамбуковой палкой по плечам и спине.

После того, как Кенсей убедился, что Стас настроен более чем серьезно, он сходил и взял у Джишина еще и тренировочный меч, боккен. Причем Ордынцев даже сумел увидеть ту мерзкую ухмылочку на лице принца, когда он передал ронину этот «пыточный инструмент».

Как итог, Урамаса стал учить Стаса именно так, как учили его самого. А это значило, что за любые три мелких помарки шел удар деревянным мечом по спине. За три тяжелых ошибки удар приходился уже по плечам, что было даже больнее. В особо крайних случаях, вроде тихих проклятий на голову сенсея удар приходился по голове.

Конечно, ронин не пытался Стаса покалечить, однако каждый удар был болезненным.

Что интересно, Урамаса не ругал Ордынцева если тот успевал напитать мышцы спины или плеча праной, чтобы облегчить удар. Ронин считал, что это вполне допустимая часть тренировки уже праны.

Ордынцев даже не пытался спорить с таким «учебным подходом». Было видно, что Кенсей свято уверен в верности такого способа обучения.

К тому же, как это не поразительно, но у Стас и впрямь получалось неплохо запоминать эти проклятые символы с помощью подобной «мотивации».

К тому же, Урамаса, несмотря на подозрения землянина, не стал корчить из себя древнего мудреца, а вполне обычно объяснял и пояснял непонятные моменты.

А подобных было немало. Слова в местном языке, как оказалось, несли в себе множество смыслов, которые раскрывались в зависимости от наличия соседних иероглифов, ударений или вовсе контекста.

В итоге, вызов на совет клана Стас воспринял с огромным облегчением. Не было даже страха — после обучения письменности, смерть стала казаться не самым худшим выходом.

Особенно напрягало многообещающее обещание Кенсея продолжить обучение после совета.

Время слушанья было назначено на обед.

Ордынцев решил взять с собой Левиафан. Мужчина не доверял Сумада, поэтому хотел держать самое дорогое для себя существо, поближе к себе.

Леви же, словно чувствуя мысли Стаса, упорно лезла своей мордочкой прямо ему в лицо, щекоча языком ему нос и заставляя Стаса ругаться и заталкивать ее обратно под одежду.

Вообще, скорость роста змейки в длину замедлилась и начался процесс набора массы. Если раньше она была очень длинной, но тонкой, то теперь постепенно становилась шире. А это, в свою очередь, значило увеличение ее веса.

А так как она сейчас весила больше десяти килограмм, а уж если доберется до ширины тех же питонов, которые достигая длины в шесть метров, весят аж до семидесяти пяти килограмм, то Стас решительно отказывался ее таскать!

Однако Левиафан пока не знала о гнусных планах своего хозяина поэтому искренне радовалась покатушкам.

Как таковых, сопровождающих у них не было, ведь в этом не было смысла.

Вокруг были сотни Сумада и укрепленный праной камень. Вырваться из подобной западни смогли бы лишь поистине сильнейшие воители.

Новую порцию ступенек и этажей вверх и вниз Стас воспринял стоически. Мужчина задумался, зачем вообще нужны ступеньки в месте подобном этом? К тому же, если воители способны построить такую цитадель, почему они тогда не сделают нормальные ступеньки?

После некоторых размышлений Стас пришел к паре мыслей. Во-первых, кроме воителей в этом месте жили и обычные люди, слуги. Не владея праной, им надо было как-то ходить туда-сюда.

Во-вторых, прана была жизненно важным ресурсом — и ее бессмысленная трата не приветствовалась. Вдруг нападение, а у тебя нет части сил? К тому же, в случае обороны, даже у защитников прана могла быть на исходе и им тоже понадобились бы ступеньки.

В-третьих, у воителей были дети, которые далеко не сразу осваивали навыки хождения по стенам. А даже если и осваивали, то могли ошибиться и упасть.

И наконец, в-четвертых, хоть воители и обладали силами по управлению камнем, слишком сильно нагружать конструкцию цитадели было просто глупо. Магия магией, но намеренно ослаблять износостойкость горы было бы недальновидно.

Однако долго Стасу думать никто не дал, так как у судьбы было другое мнение. Она не собиралась давать им возможность спокойно дойди до зала совещаний.

— Брат, а я смотрю, ты похудел! До меня тут дошли слухи, что ты попал в плен к Санса. — к ним неторопливо и словно бы красуясь, подходил улыбающийся парень.

Идзуна Сумада вполне мог носить звание красавчика, а уж про могущество и говорить не приходилось. Он был ярким представителем главной ветви — сильным и безжалостным. Тем, кто техниками и подавляющей силой пробьет дорогу для их родного клана в этом темном мире.

Великие кланы еще были далеки от вырождения аристократии, как это было на Земле. Постоянная война на уничтожение создавала монстров, которые чувствовали бы себя в битве, как дома. Слабые отбраковывались и выбрасывались на помойку жизни.

Лишь сильные могли прожить достаточно долго, чтобы дать потомство и продолжить свой род и свою семью.

Система же принятия в главную ветвь, отлично себя показывала, позволяя принять новую кровь.

Казалось, что для семьи Игиро открыты все двери. Но вместе с тем случилось «несчастье». Младший брат, родившийся на два года позже, оказался намного сильнее и перспективнее старшего. Который, в общем-то, и сам был далеко не слаб.

В отличие от Джишина, Идзуна стригся коротко, хоть можно было заметить, что его черные волосы также торчат во все стороны, не желая преклоняться перед расческой.

Волевой подбородок, огонь в глазах и явное наличие ума — все это говорило, что Идзуна далеко не плох, как будущий правитель.

Вот только была маленькая проблема — он являлся противником, даже хуже, врагом Джишина и исход этой семейной схватки мог быть до ужаса печален.

Стас же был другом именно Джишина, что накладывало свои ограничения.

Пришедшие вместе с Идзуной двое молодых парней весело переглянулись, а один из них даже позволил себе ироничное фырканье.