Насмешка (СИ) - Цыпленкова Юлия - Страница 29

— Как случилось, что о лаиссе Лиаль пошли столь мерзкие слухи? — наконец заговорил ласс Дальвейг.

Ригн сделал большой глоток из кубка и отставил его в сторону, невесело усмехнувшись.

— Это все ее проклятый муженек, — ответил мужчина. — Наутро, после первой ночи, объявил, что следов невинности не было. Прогнал отца из замка, назвав Лию шлюхой. Меня он выгнал еще ночью, запретив не только являться перед воротами, но и отправлять сестре послания. Отец порывался увидеть дочь и допросить с пристрастием, кому она отдала свою честь, чтобы покарать наглеца, но к Лиаль его так и не допустили. Наш зятек объявил, что принял решение, и его супруга отныне останется под замком. И все это перед гостями и перед государем. Его Величество похлопал Ландара по плечу и уехал. А мы стали посмешищем. Отец добрался до замка и кидался на меня с мечом, обвиняя в потворстве распутству Лиаль. Едва скрутили его со слугами. Я втолковывал отцу, что он сам привел наш род к позору, связавшись с наместником, но тот слушать не желал. Пытался встретиться с зятем, предлагал забрать дочь и избавить его от порченой супруги. Нечистый! — кулак Ригнарда ударил по столу. — Это он про нашу Лию! Но Ренваль прогнал отца, сказав, что жену уже выбрал, и для рождения наследника она ему подойдет и такая, какая есть. — Он замолчал и некоторое время мрачно смотрел перед собой. — Не знаю, что заставило отца открыть глаза. Мои уговоры, или же гнев на тех, кого называл друзьями, и кто после высмеял его, расхваливая добродетель своих дочерей, всегда стоявших в тени моей сестры, но однажды он сказал, что проклинает себя и свою корысть, толкнувшую его на переговоры с наместником. Отец всадил себе в грудь кинжал и выжил только чудом. С тех пор он закрылся в своих покоях и не высовывает оттуда нос, проводя дни и ночи в молитвах. Я же разругался со всеми, кто раньше ходил за Лиаль, словно голодные псы. Ублюдки совсем озверели от желчи.

— Святые, — тихо проговорил Гаэрд. — Но за что наместник унизил такой гадкой клеветой лаиссу Лиаль?

— Она посмеялась над ним, — Ригнард долил себе хмельного напитка и поднял кубок. — Поначалу пыталась показать, что он не властен над ее судьбой, после высмеяла прилюдно, дважды за один вечер. Это месть.

Ласс Дальвейг нахмурился. Месть местью, но то, что он видел, походило на поведение одержимого.

— Ежели бы дело касалось лишь мести, Ренваль должен был почувствовать себя удовлетворенным после того, как провозгласил лаиссу распутной, — задумчиво произнес он. — Я же видел безумного ревнивца, готового растерзать супругу за одни лишь подозрения. Он так сильно был влюблен в вашу сестру?

Ригнард приподнял брови и усмехнулся.

— Сомневаюсь, — ответил мужчина. — Одно время я много спрашивал о нем. За всю свою жизнь наместник любил только одну женщину — свою первую жену. Мне говорили, что любовь его была безответной. Но первая лаисса Ренваль слыла, как и Лиа, первой красавицей Неста. В любом случае, ежели и была у него любовь, то он ее ничем не выказывал. Скорей, интерес, но не больше. Кстати, о ее кончине ходили разные толки. Я так толком и не смог узнать, что же случилось, но среди причин разлада меж супругами называли и ветреность лаиссы. А потом она упала со стены…

Мужчины подняли друг на друга взгляды, некоторое время молчали, соединяя мозаику воедино.

— То, каким он предстал мне, не может не навести на мысли, что лаисса Ренваль, первая лаисса Ренваль, пала жертвой гнева и ревности своего супруга. Уж не перенес ли он и на Лиаль свои обиды? — Дальвейг стал совсем мрачен. — Как бы там ни было, но однажды тело вашей сестры может оказаться лежащим под стенами замка Ренваль. Я не могу допустить подобного.

— Челядь верна ему, — зло ответил Ригн. — Я несколько раз пытался подобраться к замку, передавал послания, но ни одно не дошло. Меня ловили и отправляли восвояси. До нее не добраться.

— И все же стоит еще раз попробовать, — решительно заявил ласс Дальвейг. — В конце концов, лаисса Лиаль должна освободиться от столь позорного и опасного супружества.

Ригнард согласно кивнул.

— Я много думал, но это замкнутый круг, выхода нет…

— Выход есть. — Гаэрд чуть приподнял уголки губ, обозначая улыбку. — Я тоже много думал. Во-первых, наместник так и не добрался до Фасгерда, просто не мог он успеть это сделать за столь короткий срок, захваченный в пути заносами. Значит, он должен отправиться в столицу, и лаисса Ренваль останется опять одна. Во-вторых, есть несколько человек среди челяди, с кем у меня установились доверительные отношения. В-третьих, разорвать этот брак возможно. Со времен Галена Бесстрашного церковь служит королю. Его слово решающее. И ежели Его Величество услышит нас и даст свою протекцию, то брак ласса и лаиссы Ренваль будет считаться несостоявшимся. Но для того, чтобы король стал слушать, нужен один из супругов. Ежели Лиаль расскажет, как обстояло дело, а мы станем у нее свидетелями, то есть возможность вырвать ее из лап наместника.

— Святые, а ведь и верно, — выдохнул Ригн. — Со времен Галена Первого несколько браков было разорвано. Ежели кто и освободит Лию, то только государь.

— Потому нам нужно выкрасть ее, довести до столицы и пробиться к королю, — кивнул Гаэрд, улыбнувшись уже более открыто. — Нечистый знает, как мы все это провернем, но я клянусь остаться с вами, пока лаисса Лиаль не будет в безопасности.

Ригнард сверкнул шальным взором, встрепал себе волосы и поднял кубок:

— Сами Святые привели вашего коня под стены замка Ренваля, — произнес он.

— Святые с нами, — ответил Гаэрд, так же поднимая кубок.

— Да будет так, — провозгласил Магинбьорн, и мужчины осушили кубки.

Вскоре они вернулись в приемные покои и долго сидели перед камином. Ригнард выспрашивал о сестре, ласс Дальвейг охотно рассказывал все, чем мог поделиться. Оставил себе он лишь то, что образ благородной лаиссы никак не хотел покидать его мыслей. Потом мужчины долго обсуждали, как им вызволить Лию из ее клетки, как вообще подобраться к замку, как доехать до Фасгерда, не привлекая внимания, и как попасть во дворец, оказавшись прямиком у государя, дабы не вмешались друзья и соглядатаи наместника Ренваля.

Нет, его мужчины не опасались, но лишних помех не желали. Ригн попросту ненавидел зятя лютой ненавистью, и готов был вгрызться ему в глотку при первой же возможности. Гаэрд же презирал. Его всегда учили, что благородный муж не унизится до войны со слабым и с женщиной. Его учили значению слова — честь, навсегда вбивая в голову и душу девиз Ордена «Честь важнее жизни». И Гаэрд Дальвейг жил с этим девизом. Потому поведение наместника не понимал и не желал понять.

Разошлись лассы уже за полночь. Гаэрда ждала купель, наполненная горячей водой и чистая мягкая постель. Была еще служанка для услад, уснувшая в кресле, пока ожидала гостя. Ее ласс перенес на кушетку, подложив пол голову подушку и накрыв покрывалом. Ни сил, ни желания у него не было принимать знак доброго отношения хозяев замка, как и отказываться, пренебрегая их вниманием. Потому Гаэрд просто решил не будить молодую женщину.

Уже помывшись, мужчина вновь сел к камину и задумался. Мысли его теперь были направлены на Орден Орла. Еще будучи в замке Ренваль, ласс Дальвейг пытался понять, кто же предал его отряд, сообщив, что реликвия отправилась в путь именно с младшим Дальвейгом. Сопоставив всех, кто имел касательства к истинному мечу, Гаэрд пришел к неутешительной мысли, знали всего несколько человек: он, старший ласс Дальвейг, хранитель Хальтор, доставивший меч в замок Дальвейг по тайным тропам, и старейшина Бальверд. Себя из предателей Гаэрд исключил по понятным причинам. Очень хотелось убрать и отца, но делать этого младший Дальвейг не стал. Нет, он верил отцу, как себе, но справедливость требовала быть предусмотрительным и беспристрастным.

Хранитель Хальтор. Сей благородный ласс, убеленный сединами, служил Ордену без малого сорок лет. В его преданности не приходилось сомневаться, но! Всегда есть пресловутое «но», так учил отец.