Сон и Пепел (СИ) - Анжело Алекс - Страница 9

За всю жизнь я лишь пару раз видела взрослых темных, но никогда — своих сверстников. Весь последний год Фредерик подогревал мое любопытство, рассказывая про даэвов тени. В основном слова брата далеки от лести, но магия, которой даэвы тени обладают, определенно завладевает его мыслями. С самого рождения даэвы тени взаимодействуют с темной энергией — сила исхода и воплощения обязывает к этому. Тогда как светлым для развития сил этого не требуется.

Я невольно останавливаюсь, как и остальные из нашего ордена. В этом году на обучение из ордена отправили восемь даэвов. Такое количество считается довольно большим, но и наша обитель — самая крупная во всей Исонии.

Каждый юный воин, который в будущем собирался учиться в Академии Снов, должен был в течении двух лет перед поступлением прибывать на пару недель в это место.

Фредерик качает головой.

— Снова, — произносит юноша, но его осуждающий тон не способен меня обмануть. Его глаза горят. Ему интересно, чем закончится поединок.

— Почему они дерутся? — спрашиваю я, разглядывая мельтешащие внутри круга фигуры.

— Не знаю, наверное, просто так. Но сейчас им влетит, — хихикает Айвен, прикрывая рот ладошкой и показывая на разгневанного дива, мчащегося к нам с другого конца двора.

Темный идет быстро, яростно потряхивая рукой, в которой сжимает длинный прут. Толпа, заметив угрозу, немного рассеивается, и я наконец-то вижу дерущихся — двое теневых дивов сражаются на мечах.

Юноши борются с запалом, ожесточенно. Даже без своего дара я вижу это на их лицах.

Сталь поет, неся в мир свою яростную мелодию.

Моя ладонь невольно скользит к Туманному.

Это не тренировочный бой. Потасовка. Чтобы выпустить пар.

Их эмоции пропитывают воздух и будто пощипывают кожу. В этот момент, чтобы ощутить чужие чувства, мне даже не требуется касания. Я впервые сталкиваюсь с подобным, ведь светлые стараются держать себя в руках, подавляя эмоции и не давая им изливаться в мир таким беснующимся, всепоглощающим потоком.

Происходящее начинает казаться абсурдным и даже раздражающим — все равно что кто-то бы кричал в ночной тишине, не давая никому уснуть. Но в то же время я медлю и не отгораживаюсь от их эмоций, что, словно воды буйной речки, окутывают меня. Взгляд притягивает один из дерущихся.

Юноша, что с невиданной легкостью сжимает клинок. Уже в таком юном возрасте теневой див установил идеальную связь со своим оружием. И насколько темна сталь меча, настолько, в противовес этому, белы волосы его владельца. Почти как снег. Когда парень движется, кажется, что они даже блестят. Лишь гораздо позже я пойму, что ночью чуть отросшие локоны парня становятся цвета пепла, остающегося после погребального костра.

Он определенно отличается от остальных. И сражение приносит ему удовольствие. Ему нравится это насилие.

Осознав это, я с отвращением отгораживаюсь от энергии, бурлящей в воздухе. А спустя секунду даже с удивлением понимаю, что не просто отгородилась, а подавила. Отняла эмоции, что так будоражили дерущихся и окружающую их толпу.

Напряжение, что висело в воздухе, мгновенно испаряется. Запал исчезает.

Даэвы хмурятся, до конца не понимая случившегося, но смутно чувствуя мое вмешательство. А юноша останавливается, все еще крепко сжимая в ладони клинок. Вдруг смотрит на меня и щурится, а в серых глазах начинает клубиться тьма.

«Сила воплощений», — догадываюсь я, не отводя взгляда, рассматривая его так же пристально, как он меня.

Насилие — грех. Меня несколько лет учили этому. И тому, как важны помыслы. Сражаться, чтобы оттачивать навыки во время занятий, и в свободное время на тренировочных площадках — это одно, и совсем другое — обнажать клинок там, где это запрещено, и с таким удовольствием бросаться в битву.

Даэвы защитники и хранители этого мира. Поэтому и вести себя должны соответственно. Иначе в наших рядах настанет хаос, и жертв среди людей будет намного больше.

Но, похоже, у теневых даэвов все иначе, и я этого искренне не понимаю. Мне кажется это дикостью, а подобное поведение — слишком беспечным.

Я отворачиваюсь, сохраняя беспристрастное выражение лица. Но одновременно с этим слышатся крики — теневой даэв, один из наставников лагеря, опуская и поднимая руку с тонким прутиком, яростно разгоняет собравшихся, что теперь кидаются врассыпную.

«Варвары», — думаю я в тот момент, а уже через мгновение Фредерик хватает меня за руку.

— Бежим, — бросает он и тянет меня за собой.

— Мы же не дрались! — в панике восклицает Айвен, следуя за нами и не забывая оглядываться.

— Похоже, ему все равно.

Наши, облаченные в бело-голубые одежды, мгновенно теряются среди теневых даэвов. А я чувствую смятение и стыд. Сама ситуация кажется мне позорной. И в этот момент среди воцарившегося гомона я отчетливо различаю издевательский смех.

Мы встретились с Люцием Мораном, когда нам обоим было по шестнадцать, и в тот день я дала себе два обещания: держаться от этого дива как можно дальше и никогда не иметь с ним ничего общего.

Но совсем скоро я нарушила их оба.

— Сара. Нам лучше сегодня же отправиться в путь. В обители мы сможем разобраться с тем, как вернуть тебя в настоящее тело. — Голос Сезара вернул меня к реальности. Мужчина оглянулся на Майю. — Вам придется отправиться с нами, сожалею. Мы возместим вам все неудобства.

— Сара пообещала мне услугу, — тихо вымолвила девушка.

Бровь Сезара изогнулась.

— Опрометчиво.

— Я посчитала, что так будет правильно, — отозвалась я.

Никакие деньги не могли купить жизнь, а я подвергла Майю опасности. Поэтому и награда должна быть соответствующей.

Фредерик называл меня бескомпромиссной. Слишком усердно играющей по установленным правилам. Возможно, в чем-то он был прав.

«Остальной мир не столь праведен, Сара. И порой даже нам на некоторые вещи лучше закрыть глаза», — однажды сказал мне брат. И именно с этой точкой зрения я в корне была не согласна. Закрыть на что-то глаза — это не снять с себя ответственность, а убежать от нее.

Взор Сезара потеплел. Он несколько секунд неотрывно смотрел на меня, и вскоре я отвела взор к окну, в котором мелькнула птица, что вдруг села на подоконник.

Ворон. Иссиня-черные перья блестели, а голова дергано вертелась из стороны в сторону, изучая происходящее в комнате. Птица открыла клюв, точно собираясь закричать, но из ее глотки вместо звука вырвался темный сгусток магии, похожий на черный дым.

Магия воплощений!

Я подскочила к окну, задвигая шторы. Но они оказались неплотными, и в свете последних лучей солнца угадывался темный силуэт.

Попятившись, я едва не натолкнулась на Сезара.

— За нами следят.

«Возможно, с самого леса…» — подсказал внутренний голос.

Та воронка, поднимавшаяся от верхушек деревьев, не просто так показалась мне странной. Вот только ни один теневой даэв не способен воплотить столько существ из тьмы. Одно-два — вот их предел.

Сколько же воинов идут за нами по пятам?

— Мы на землях теней. Король Акракса позволяет делать ему все что заблагорассудится, — сказал Сезар со странной интонацией — гнева и в то же время опасения.

— Кому ему? — спросила я в его спину. Див остановился, так и не дойдя до двери.

— Люцию. Люцию Морану.

­— Он жив? — Я не спрашивала об этом раньше лишь потому, что была уверена в обратном. Перечень преступлений, в которых его обвиняли, оказался слишком длинным, чтобы после случившегося даэвы оставили Морана в живых.

Сезар медленно повернулся, кивнул и лишь потом произнес вслух:

— Да, жив. Поэтому мы должны немедленно покинуть это место.

И в этот момент я поняла, что не спрашивала о Люции совсем по другой причине — я не желала слышать, что див уже давно в могиле. В той или иной мере он был частью моей прошлой жизни, а я пока не готова была полностью с ней распрощаться.

Но почему ему не вынесли приговор?

Я замерла, ошарашенная неожиданной догадкой.