Пигалица (СИ) - Жиглата Кристина - Страница 26

— Я, правда, твоя дочь? — спрашиваю, когда мужчина одаривает меня легкой ухмылкой за разглядывание.

— Я делал тест ДНК, и наше родство подтвердилось…, - отвечает он.

— И ты решил меня отдать? Свою дочь? — спрашиваю, без обид. Просто хочу знать, что об этом думает он. Почему?

— Если бы твоя мать, не была такой шлюхой, всё бы могло быть иначе! — выплёвывает он с ненавистью. — Она всегда любила только Белинского. Ей деньги были нужны, уверенность в следующем дне…. А меня сука, избегала… Невинную овечку из себя строила…

— Моя мама не была шлюхой. Кроме папы…моего, пусть и не биологического, но самого настоящего папы, у неё никого не было! — сержусь. — Я вообще удивлена, как она могла повестить на Вас…чтобы даже ребёнка родить…, - выплёвываю с ненавистью и Самсонов начинает смеяться, как умалишённый. Минуту, вторую, а потом резко замолкает и, склонившись ко мне ближе, выпаливает:

— А она и не повелась! Сам взял.

И я вздрагиваю, как от удара. Прямо в сердце. Так больно.

Он её изнасиловал…

А я, плод этого насилия.

Как тогда, она смотрела на меня, все эти годы?

А ведь любила, не смотря на то, что я была напоминанием.

Глаза начинает щипать от слёз, в горле стал ком, и трудно было дышать, но я держалась из последних сил, Чтобы не выдавать свою боль. Он не заслужил!

— Что смолкла? — поддевает он, вновь отклоняясь назад. — Мамочку жалко? Умность пропала?

— Жалко, но я рада за неё, — отвечаю, подавив слёзы. — Теперь, она хотя бы не видит вашей поганой морды, а вновь оказалась рядом с моим папой! — говорю, и сразу получаю жгучую пощечину.

— Заткнись! — выпаливает он. — Я всё равно остаюсь твоим отцом, и ты будешь уважать меня как следует!

— И не подумаю! — противлюсь. Пусть хоть убьёт, но я никогда не стану уважать насильника моей мамы. — А тронете меня ещё хоть раз пальцем, я пожалуюсь своему новому жениху…, - угрожаю, хотя не была уверена, что с этого будет толк. Но толк был!

Самсонов изменился в лице, расслабил плечи и вновь отстранился на безопасное расстояние.

— Так значит…я действительно важное звено сделки? — осознаю, и Самсонов одаривает меня оценивающим взглядом.

— Умная? Хоть что-то досталось от меня.

— Сомневаюсь! — бросаю. — И что меня ждёт…папа, — выплёвываю. — Сколько ты за меня получил? Или это просто обмен? Мне интересно, как это происходило? Ты предложил, или меня где-то заметили?

Мне так было обидно за себя, за маму и эта обида рвалась наружу. Лишь поэтому я не молчала, дерзила, ведь знала, что высказаться у меня больше не подвернется возможности.

— У тебя будет обеспеченное будущее, богатство. Твой муж — владелец семи процентов нефтяной кампании. Молодой. Красивый. Успешный. И уже давно проявляет к тебе интерес…

— М-м, давно? — обрываю с сарказмом. — Интересно как, он может проявлять ко мне интерес? Следил или вы подсобили?

— Он сам тебя возжелал, а я просто предложил выгодные условия…

— Бред! — не выдерживаю, теряя свою стойкость. Всё так ужасно. Самсонов действительно мой отец, и…он считает, что делает мне одолжение. Всё правильно! С таким не договоришься, не поспоришь. И этот «муж»… Где и как он мог меня видеть?

Я запуталась, устала и теперь уже боялась…

Что-то мне подсказывало, что человек, который меня «заметил» — похлестче самого Самсонова, и именно эта неизвестность, пугала больше всего…

Алиса

Самсонов привозит меня в большой особняк за городом где-то в Печерском районе. Дом в три этажа, площадью примерно в пятьсот квадратных метров, дизайн в американском стиле. К дому прилагалась шикарная терасса, с огромными фонарями и двухместной качелей. И всё это, охраняло всего двое охранников у ворот, которые следили за частной собственностью по камерам.

Остальные, четверо громадных мужчин, которые следили за Вадимом, следуют за ними на внедорожнике, и остаются рядом с Самсоновым. Вооружённые и опасные, они идеально исполняют свою работу, обыскав меня без предупреждения, около парадного входа. Находят мобильный телефон Кости, который я носила с собой постоянно для связи с братом, и отбирают его, игнорируя моё возмущение.

Лишь тогда оставляют нас в покое и уходят, а меня пропускают в дом.

— Пока побудешь у меня…и без сюрпризов. Отсюда одна дорога — через ворота, но поскольку я не давал согласие на то, чтобы тебя пропустили, попытка покинуть территорию может обернуться для тебя болезненной неудачей! — предупреждает он, когда мы оказываемся в огромной гостиной. — Твой муж заберёт тебя через пару часов, потом можешь строить свои козни сколько угодно. А здесь — веди себя прилично!

Не успеваю ничего ответить, хотя хотелось выдать что-то остренькое — показать средний палец или язык. Но в этот момент меня отвлекает какой-то странный звук. Оглядываюсь по сторонам и замечаю недалеко от нас лифт, двери которого с шумом отварились, а внутри находилась старушка в инвалидном кресле: седовласая, худенькая и с затуманенным, но добрым взглядом.

— Максим, подожди! — начинает она, приближаясь. А затем, приступает внимательно разглядывать меня. После чего, дрожащей рукой прикасается к моей ладони, и слегка сжимает. — Моя внучка, — заключает она, и я вижу на её глазах выступившие слёзы.

— Мама, я просил не спускаться сегодня вниз! — терпеливо отвечает Самсонов. — Тебе Марина сказала?

А я стою, в неком ступоре и понимаю, что маленькая старушка, чем-то похожа со мной! Такая же хрупкая, с серыми глазами, и длинными волосами, которые сейчас покрывала седина, но когда-то без сомнения были светлыми прядями.

Так вот откуда взялась, моя не похожая ни на кого внешность!

— Дай повидаться с внучкой! — сердится старушка. — Ты даже не думал мне о ней говорить! Ты поступаешь не красиво Максим. Я тебя не таким воспитывала!

— Я тебе не говорил о ней, поскольку она здесь надолго не задержится! — чеканит Самсонов. Совсем не рад такому замечанию, но было очевидно, что старушка имела над ним некую власть. — А Марине, нужно научиться держать язык за зубами, пока я его ей не оторвал! — сердито выпаливает.

— Не трогай мне девочку! — кричит она, махнув тростью, которая до этого, покоилась у нее на коленях. — Даже не смей впутывать сюда Маринку! Ты не сказал мне о внучке! Какие грязные планы, ты строишь на этот раз? Хочешь, чтобы моё слабое сердце не выдержало и окончательно остановилось!

— Мама прекрати! Ты же знаешь, что я делаю всё, для нашего благополучия…

— Значит…вы моя бабушка, — прихожу я в себя. — У меня действительно есть бабушка? — не верю, но искренне радуюсь. Хорошая, добрая бабушка…что значит, мы с Вадимом не одни!

— Да, деточка, — с теплом в голосе говорит старушка. — Сама только сегодня узнала о тебе…, - добавляет и плачет.

И я тоже не могу сдержать слёз. Поддаюсь порыву, обнимаю хрупкие плечи и сразу ощущаю наше родство. Мне так этого не хватало…

Росла без папы. Мама оставила меня слишком рано. Брата видела редко… А теперь, я чувствовала такую радость.

Кроме Лидии, у мамы не было никого, но и она, в нашей жизни играла последнюю роль…

— О, Боже! — вырывается у меня, между всхлипами, а Самсонов стоит в стороне и пыхтит как паровоз.

Слышу его ворчание, недовольство и ликую. Вот — моё спасение! Бабушка не даст меня в обиду, если пожаловаться ей…или же, хотя бы попытается.

— Можешь называть меня Викторией, — мягко говорит она, погладив меня по волосам. — Ты так похожа на меня в молодости…

— Хватит! — рычит Самсонов, силой отрывая меня от старушки. — Алиса выходит замуж мама, и не останется в нашем доме, поэтому — не привыкай!

— Это ваше желание — не моё! Вы меня продали! — кричу.

— Ты не можешь её принуждать! — вступается бабушка. — Я не позволю. Если малышка не хочет, зачем ты навязываешь ей этот брак?

— А затем, чтобы…, - пытаюсь сказать я.

— Помолчи! — обрывает меня Самсонов, больно схватив за предплечье. Склоняется чуть ближе ко мне и добавляет: — Скажешь ей причину, и твой брат…