Прометей: каменный век (СИ) - Рави Ивар - Страница 9

Захватив с собой кейс, я закрыл люк на капсуле и направился к своей палатке и вещам, чтобы все рассортировать и провести инвентаризацию.

Остановившись перед палаткой, я принимал соломоново решение: провести сначала инвентаризацию или сходить в разведку. Любопытство победило. Опоясавшись самодельным матерчатым ремнем, я прицепил заряженный пистолет, который ощутимо оттягивал пояс. Надо в дальнейшем придумать систему портупеи из кожи или из тросика, что имелся в наличии.

Мачете я взял в правую руку, в левой пришлось нести бутылку с водой. До ближайших кустарников дошел быстро, только пара ящериц прошелестела в траве. Кустарник представлял из себя неизвестное мне растение, высотой в районе двух метров с колючими шипами, продираться по нему было самоубийством: тесно переплетенные ветви создавали непролазную путаницу.

По обе стороны бухты к самому морю спускались каменные гряды: по подножию левой в море впадал ручеек, вода которого мне так понравилась. Решил пойти дальше по правой гряде, чтобы лучше изучить границы своих владений.

Правая гряда была чуть ниже левой и более пологая. Помогая руками, поднялся на нее и двинулся в сторону леса, видневшегося неподалеку. Гряда становилась круче, идти по ней становилось труднее. Группа деревьев оказалась лишь небольшой рощицей, не более ста метров в длину. Рощица заканчивалась довольно крутым обрывом.

Я остановился, зачарованный увиденным: обрыв заканчивался на глубине примерно двадцати метров, а внизу, насколько хватало глаз, раскинулось море травы, среди которой бродили стада животных. Ближе всех ко мне оказались буйволы. Стадо голов на триста бурым пятном выделялось на фоне зеленой сочной травы. До ближайшего животного было меньше ста метров. Это была самка, которую терроризировал теленок, требуя кормежки. На расстоянии нескольких сот метров паслись антилопы, порода которых для меня определялась как «съедобные».

Правая гряда, по которой я прошел до самого обрыва, уходила вниз, при известной сноровке по ней можно довольно легко спуститься и подняться. Левая гряда, вдоль которой тек ручеек, наоборот, расширялась и продолжалась дальше. Резко забирая в сторону и увеличиваясь в высоту, она становилась частью горной гряды, которая километров через пятнадцать образовывала горный массив. Верхушка отдельных пиков была покрыта снежной шапкой.

На равнине, усеянной стадами пасущихся животных, виднелись островки деревьев. Довольно далеко от места, где я стоял, сверкала излучина реки, которая уходила за горный массив справа. Хищников я не увидел, да и стада паслись довольно спокойно, не проявляя беспокойства. Если бы я умел молиться, помолился бы искренне и неистово: после трудностей на МКС мне удалось приземлиться, точнее, приводниться, и волны услужливо доставили меня в уютную бухточку. Бухточка оказалось небесным даром — защищенная с двух сторон каменной грядой и являющаяся платом по отношению к равнине с задней стороны. Идеальная, достаточная для проживания средних размеров общины. Вот почему за эти три неполных дня я не видел животных, место было изолированное и труднодоступное.

Копытным, если не считать коз и туров, не подняться по гряде, а хищникам просто нет смысла, когда под боком у них несметные стада пасущихся животных. В то же время для меня спуститься и подняться по этой гряде не составит особого труда, правда, когда несколько разработаю мышцы.

Сама рощица хоть и была небольшая, но могла дать мне немало хвороста. Везде валялись сухие ветки, несколько крупных высохших деревьев лежало на земле.

Я набрал немного хвороста на обратном пути — пора разжечь костер, иначе робинзонада не совсем полная. Стараясь не потерять равновесие, по гряде я вернулся обратно. Надо будет проложить тропинку через кустарник, благо мачете у меня есть и даже два. Все время ходить по гряде опасно, если соскользну, можно поломать ногу или руку, а врачей здесь нет.

Подумав о врачах, я вспомнил про пятнышко на фотографии: был ли это костер или природное явление? В любом случае о том костре придется забыть, я слишком серьезно промахнулся при посадке, чтобы его искать. В моих часах был компас, но не зная, как изменились магнитные полюса за тысячелетия, а может, за и десятки тысяч лет, сориентироваться в новом мире по карте старого мира не получится.

Я вернулся к палатке, обливаясь потом, физические усилия все еще давались с трудом. Обычно космонавты, вернувшиеся с космоса, получали реабилитационный период от двух недель до месяца, но я не могу позволить себе такую роскошь. Сбросив вязанку хвороста рядом с палаткой, нашел аварийный запас из спасательной капсулы — водонепроницаемая, квадратная пластиковая коробка. Кроме двухдневного сублимированного запаса продуктов, а таких коробок было четыре, по числу противоперегрузочных кресел, в каждой находилась упаковка соли на тридцать грамм, по десять охотничьих спичек, рулон сухого горючего в десять таблеток.

Горючее я решил сберечь до худших времен: собрав высохшие травинки и наломав сухих веточек, я оторвал часть инструкции из кейса и чиркнул спичкой. Огонь занялся сразу, облизывая листок инструкции и начиная весело трещать на сухих веточках растопки. Подложил веточки побольше и, когда пламя стало уверенным, не боясь его погасить, покинул ветки хвороста побольше. Белый дымок потянулся вверх, напоминая запахи из прошлой жизни.

На огне, стараясь не обжечься, подогрел тушенку — кашу из перловки. Отыскав среди инвентаря, прихваченного со станции, вилку, осторожно, стараясь не обжечься, прикончил еду, запил водой из бутылки и растянулся в палатке. Полуденная сиеста. У меня нет начальников, нет отчетности, и жизнь будет зависеть от моих желаний. Продуктов, набранных с МКС, было довольно много. После той обработки, что они проходили, и в той герметичной упаковке, что они хранились, бояться, что они испортятся не имело смысла. Но мысли вернулись к свежей, натуральной еде, самой доступной едой казалась рыба.

Через полчаса я побродил по линии прилива. Сегодня вода отступила еще немного, видимо, луна убывала, надо будет посмотреть ночью, и уменьшалась сила прилива. Лески и крючка у меня не было, решил попробовать острогу, которую примерно за час сделал из вчерашней палки, максимально заострив конец с помощью мачете. Подкинул немного хвороста в костер и обжег острие.

Зайдя в воду по колено, терпеливо ждал рыбу: мелкие рыбешки смело сновали вокруг. Простояв полчаса, уже не надеялся на добычу, когда заметил довольно крупную рыбу в метре от себя.

Отведя руку назад, напряженно жду: рыба вильнула хвостом и, лениво разворачиваясь, подставилась под удар. Я промахнулся, лишь краем задев темную спинку. Второго шанса она мне не дала, исчезнув в глубине.

Надо будет сделать что-то типа вил или трезубца, тогда шанс нанизать рыбу на острие значительно возрастет.

Вернувшись, я стал сортировать свое имущество: одежда отправлялась в палатку, где уже свое место занял кейс со вторым пистолетом и мачете, и пустой кейс из-под первого, который пригодится по хозяйству. Часть утвари, свой импровизированный котелок, несколько пластиковых тарелок, две пластиковые кружки и вилку, столовый нож из нержавейки я оставил в тамбуре. Надо будет соорудить стол, чтобы посуда не валялась на земле.

Весь инструмент, а также барашковые винты, несколько карабинов, две бухты тонкого крепкого троса длиной по пятьдесят метров оставил снаружи. Кроме кроссовок на ногах, у меня была запасная пара и две пары мягких домашних тапочек, нечто среднее между обувью борцов — борцовками и обувью балерин — пуантами, специально сделанных для передвижения внутри станции. Они как чулок надевались на ноги, плотно обхватывая лодыжки, материал был очень мягкий, но невероятно износостойкий, все же нанотехнологии.

Из одежды было пять пар трусов и маек, спортивный костюм, хлопковый пижамный костюм, две пары, в котором обычно спали, и два толстых флисовых костюма, одеваемых под скафандры, несколько пар носков, носовые платки. Погода здесь стояла очень теплая, но в то же время не душная.