Уйти в отставку (СИ) - "Леонардо НеДаВинчиный" - Страница 10

Ерен вернулся в зал. Сидя на полу, Ванька Кирштейн вращал глазами в поисках Ромки. Криста притащила из холодильника пакет со льдом и неловко пыталась приложить его к свернутому вправо носу. С улицы доносились вопли Имир: Марик благоразумно отпустил лидера… тьфу! лидерку всех гендерных и сексуальных меньшинств Елды-Марлийска. На фоне речи о порушенных правах ЛГБТ что-то басил Захарченко. Пофиг. Подойдя к заклятому другу (отношения со здешней версией Лошадиной морды тоже складывались не оч), ухватил большим и указательным за переносицу и потянул влево. Едва слышный щелчок. Готово.

— Не благодари, — ухмыльнулся в опухающую рожу и выглянул на улицу: — Вызвал уже скорую.

В ответ получил флегматичный кивок следака Захарченки и хищный рык отъезжающего авто Леви. Свалил… Хрен с ним. Но по сердцу царапнуло едкой болью. От которой отвлекло жужжание смартфона в заднем кармане. Номер незнакомый.

— Д-да?

— Эрен? Это Ханджи. Да, я тоже тут… Завтра дуй ко мне в м-м-м… семь вечера. Адрес сброшу по ватсапу.

— Подожди, у меня вопрос… вопросы. — Рванул бегом обратно мимо Кристы, утирающей слезы клиентке, с грохотом захлопнул дверь в свой кабинетик. — Скажи…

— Мне некогда, — отрезала майор. — У Смита вопросы, у тебя вопросы, у Армина вопросы, а ответы ищу я одна.

— Армин здесь? — Мыслительный процесс взял паузу, сердце изумленно стукнуло и тоже зависло. — Как? В смысле, где он?

— Отец тебе рассказывал о томографе из Германии? Арлерт — инженер по медтехнике. Прилетел в командировку от компании контролировать монтаж и запускать эту шайтан-арбу… Я старшая медсестра в нейрохирургии. Сюрпризец, да? — пояснила та, которая в другом мире распугивала рядовых поехавшей кукухой и восхищала неистовством в сражениях. Рядовые крутили пальцем у виска за ее спиной, но в бою безоговорочно подчинялись, доверяли жизни.

— Что он… Что ты… — Ерен замолчал. Мозг напрочь отказывался складывать слова во внятные предложения.

— Живой твой друган. Давление повысилось при переходе из туда в сюда. Была потеря сознания… Правда, длительность неизвестна… Нормально все, слышишь? — напряженная пауза повисла в цифровом пространстве. Задроченный трабблами выдох, и Ханджи продолжила: — Я кое-что придумала. Если сработает, то завтра разберемся. Не опаздывай!

Смартфон вопросительно смотрел, высвечивая белые цифры незнакомого номера на ядовито-зеленом фоне. Ерен сохранил контакт.

Смывая юшку, натекшую из Кирштейнова носа, в зале шоркала шваброй уборщица. Героически пострадавшего чоповца уже увезли в больничку. Криста и Марик вприпрыжку отпаивали корвалолом клиентку Имир. Сама Имир собирала раскатившиеся по полу разноцветные флакончики гель-лака. На сегодня главная радфем отвоевалась за права и благоразумно собиралась продолжить работу. Все они понимали, что «Имя Розы» — лишь любимая игрушка Мадам. Доход ей приносят супермаркет и сеть магазинов здорового питания «АльфаКошер», а салон просто хобби в память о молодости в Европах и Америках. Потому дела обязаны идти на высшем. Иначе Мадам разгонит свой Париж-на-минималках. И куда податься?.. В Астрахань? В Волгоград? В Москву? Одно радует — завтра выходной. Можно выспаться и собрать мысли в кучу. Ну хотя бы попытаться.

— Я пойду, — бросил на ходу администраторше Оле, которая растеряла под ресепшном муд «королева бала в рот вас ебала», пока пряталась от Броневика. Сейчас она выглядела обычной перепуганной девчонкой с заплаканными глазами и всклокоченными волосами. «Интересно, смогла ли такая выжить в Тросте, где сдохнуть, как в нужник сбегать? Если б только удачно выскочить замуж за столичного торговца» — подумалось вскользь. Почему-то Ерен не сомневался — есть много миров. Есть люди, существующие в нескольких мирах одновременно. И не знающие о своих «двойниках». А еще есть кучка солдат Разведкорпуса, переброшенная неведомой силой в задрюченный скукой городок, где открытие пивнушки — событие года. Эти факты уже пролезли в сознание и уютно угнездились, перестали вызывать животный ужас. Но то, что вселенная оказалась куда больше, заставляло душу сжаться в дрожащий комок. Бесконечность пострашнее титанов; шпионов, притворяющихся братьями по оружию; сотен смертей невинных и виновных.

Что стало с их телами на всратой крыше?

Можно ли вернуться назад?

И главное, нужно ли?..

Вопросы, которые не получилось задать Ханджи, сформировались в горящие алым фразы и будто висели перед глазами, прожигая до мозга слепящими вспышками. Вопросы требовали ответов. А надежда лишь на «Очкастую», как называл ее капитан Аккерман. Там, где уже нет ни Зоэ Ханджи, ни Эрена Йегера, ни самого Леви… Точняк, чокнутая сейчас мутит какой-нибудь сомнительный эксперимент. Что ж, завтра ситуевина прояснится.

На стоянке у запасного выхода поджидала сонная «тойота-корова», подаренная маман на восемнадцатилетие вместе с купленными правами и ласковым напутствием: «Врежешься в столб — ремонтируй сам». А папа Гриша преподнес та-а-а-кой букет болячек, что непонятно, как призывник Ерен Йегер до сих пор жив и самостоятельно передвигается. В солидной стопке имелись справки о следующих заболеваниях: бронхиальная астма, плоскостопие третьей степени и зачем-то внутренний прямокишечный геморрой. От себя лично зав. нейрохирургией добавил парциальную височную эпилепсию, мол, пациенту может понадобиться оперативное устранение локализованного очага в мозге. Перестарался, конечно. Зато осенью в военкомате председатель комиссии ахуел, поскреб желтоватыми ногтями нажитую тяжелой службой плешь и, буркнув: «Нахуя Григорьич столько нагородил?», приказал вернуться через недельку за военным билетом категории Д.

Пискнула сигнализация, Ерен плюхнулся на сидение. Снова привычно-непривычно. Он прекрасно знал, как управлять штуковиной, которую в мире телег и карет вообразить невозможно. Даже после бутылки дерьмового винца. Он помнил всякие мелочи, вроде того, что брошенная в бардачок металлическая зажигалка будет погромыхивать в такт ямам и колдобинам улиц Елды-Марлийска или что радио живет по закону «о вкусах не спорят». А еще явно страдает биполярочкой, включая то попсу галимую, то разухабистый шансон. Причина одна: «корова» Ерену досталась с пробегом. Хорошо хоть не заезженная до смерти. Масло не подтекает, движок работает — и хватит.

Он вырулил со стоянки. Радио решило ожить. Сегодня его потянуло к истокам и корням — из динамиков подуло протяжным женским голосом: «Летят утки…». Когда Ерен проезжал мимо «Имени Розы», утки летели уже в третий раз. Когда свернул за угол, на улицу Конопляную (времена, когда во дворах весело колосился ганджубас, помнил только мэр Закклеев), к уткам присоединились два гуся. Зачем? И почему уток не посчитали? Дальше томная дева завыла: «Ой, кого люблю, кого люблю не дождуся…». Как это заткнуть, Ерен за год не удосужился разобраться, а потому страдал молча, в надежде, что оно само как-нибудь. Решив дальше не испытывать душу и уши владельца «коровы», радио квакнуло, взвизгнуло и затарахтело истерично-бодрым голосом ведущего единственной местной станции: «С вами, господамы, наша любимая рубрика «Шальная императрица по субботам»! И у нас есть бомбическая новость! На малую родину приезжает с концертом Стальная Магнолия! Легендарная обладательница платинового диска за альбом «Shades of rust» возвращается…» Вопль оборвался на такой высокой ноте, что сама Магнолия сдохла бы на пять сек от зависти, а воскреснув, предложила бы ведущему пожизненный контракт и райдер, как у Мика Джагера. Ерен с шипением втянул воздух. Непруха. Ничего, на концерт он пролезет даже без смазки. У Магнолии роскошный чистый вокал и клавишник просто монстр.

Субботний вечер плыл оранжевым закатом над бетонными девятиэтажками, растущими рядом с домиками с лесными палисадами и «культурным наследием» — добротными кирпичными особняками немецких купцов и владельцев мануфактур времен веселой царицы Елизаветы Второй. Наследие каждый год штукатурили и красили, где можно и нельзя, доведя до полной потери изначального облика. Но бывшие владельцы не восставали во гневе из могил. На немецком кладбище «Рут воль»*** им уютно лежалось под замшелыми гранитными плитами с полустертыми именами. И такие же серые ангелы с печальными глазами возносили неслышные молитвы переменчивым небесам.