Песнь Кобальта (СИ) - Дюжева Маргарита - Страница 11

Дэниэль только хмыкнула, вспомнив, как повезло Тамилле, а заодно и всем Золотым Пескам.

— Чем больше слышащих Песнь, тем сильнее Ильфид. Сейчас в долине чаще всего рождаются те, кто слышит Золото и Серебро. Изумрудных, Рубиновых и Топазовых тоже достаточно, а вот Аметист очень редкий, поэтому его столп такой бледный.

Опять вспомнилась Тами, ее тихий смех и голос проникновенный.

Кобальт очень редкий. Он появляется раз в сто лет…

Если появляется, то должен быть его столп? Должны быть кобальтовые драконы? Где же они?

Взгляд сам устремился в сторону далеких гор, туда, где круг прерывался, а между Изумрудом и Рубином образовалось пустое место.

— А там что? — дрожащей рукой указала в том направлении, куда смотрела, не отрываясь.

— Там? — Бренна с кряхтением поднялась с валуна и подошла ближе к племяннице, — там запретный город. Вар'шаана.

По спине пробежался холодок. Однажды ей уже приходилось слыхать это название, из уст тъердов, что сгубили Золотые Пески.

— Там тоже должен быть столп?

— Должен.

— Какой? — прошептала, до ужаса опасаясь услыхать ответ.

— Темно-синий. Там должен быть Кобальт, Элли.

Сердечко екнуло и забилось испуганной птичкой, едва прозвучало ненавистное название.

— Он такой слабый, что не имеет даже тоненькой ниточки, идущей от земли? — изо всех сил девочка старалась, чтобы голос не начал дрожать.

— Не-е-ет, — чуть усмехаясь, протянула Бренна, — Кобальт был первым из цветных кланов. Его мощь под стать древним драконам. Когда-то нашей долиной правили именно они.

— Они? — Дэни удивленно посмотрела на тетку, невольно вспоминая густые темно- синие капли, плывущие по воздуху, подчиняясь желаниям Тамиллы.

— Да.

— Что же с ними стало?

— Триста лет назад в долине разразилась страшная война, в которой Кобальт проиграл. Именно тогда Древние драконы ушли обратно за портал, Ильфид кобальтовых был разрушен, а драконов воинственной Вар'шааны практически истребили. Их границы с тех пор заперты на замок, и они потеряли право выходить в долину на поиски слышащих Песнь. Да и смысла в этом больше не было.

Дэниэль почудилось, будто слышит она крики отчаянные, стоны, чувствует боль давней войны.

— Когда Ильфид был разрушен, оборвалась их связь с землей. С тех пор перестали рождаться те, кто слышал Песнь Кобальта. Редко, раз в несколько десятилетий проскакивали такие девушки, но дар их был ничтожным.

Неправда. Хотела было сказать, что у сестрицы сильный дар проявился, да смолчала, вовремя вспомнив о своей самой страшной тайне.

— Проигрыш в той войне, — продолжала тетушка, — стоил Кобальту очень дорого.

— Ну и хорошо! — в сердцах воскликнула Дэниэль, — не нужен нам никакой кобальт! Хорошо, что его не стало!

Ее снова затопила боль, горечь утраты и ненависть. Это все из-за него!

Старуха посмотрела на нее светлыми глазами:

— Не будь поспешна в своих суждениях, Элли! Я многое видала на своем веку, много книг перечитала. И знаю, что иногда история переписывается в угоду победителю.

— Ты симпатизируешь кобальту? — в праведном гневе воскликнула Дэниэль.

— Я всего лишь наблюдатель, путешественник. Я была во всех городах долины, кроме Вар'шааны. Мне всегда хотелось увидеть великий город, столицу прошлого, раскинувшуюся у подножья скал. Огромные залы: высеченные в камне, подземные лабиринты. Но меня не пропустили через границу. Запретный город трепетно хранит свои тайны.

— А драконы? Ты хоть раз видела кобальтового дракона?

— Нет, — Бренна с сожалением покачала головой, — после того, как Ильфид был разрушен, кобальт потерял способность обращаться. Теперь там живут просто люди, в венах которых бежит кровь великих драконов, но они никогда не смогут подняться в небо.

— Они могут возродиться?

— Это навряд ли. Слишком мало тех, кто слышал Песню кобальта. И еще меньше тех, кто добровольно захотел бы им помочь.

У Дэниэль больше не было вопросов. После разговора о ненавистном кобальте она сникла, снова вспоминая, что случилось в Золотых песках.

Бренна рассудила о ее молчании по-своему и решила: что пора отправляться в обратный путь.

***

Спустя еще один год, весной, когда Дэни исполнилось тринадцать, у нее пришла первая кровь.

Как-то поутру обнаружила красное пятно на одежде. Перепугалась, решив, что тетушка будет ее ругать. Сожгла в печке испачканное белье и ни слова родственнице не сказала. Только розовела от стыда, да охала, когда живот прихватывало.

— Принеси-ка воды, полы помыть надо, — проскрипела Бренна, придирчивым взглядом зацепившись за пыль, сбившуюся в углах.

— Я сейчас, — тут же встрепенулась девочка, и, подхватив ведро, выскочила из дому.

Вприпрыжку бежала до колодца, радуясь ласковому весеннему солнышку, а когда

обратно шла, скособочившись от тяжести, почти у самого крыльца споткнулась. Облившись водой, упала на колени, а ладонями погрузилась в мягкую рыхлую почву. Тотчас где-то в душе тоска образовалась. Захотелось приникнуть к земле, распластаться на ней всем телом: и, прикрыв глаза, просто слушать.

Чуть не поддалась соблазну великому да вовремя спохватилась, сообразив, что это Песня ее просыпается.

Перепугалась до невозможности. Перетрясло ее, перекрутило. Бросив ведро пустое, убежала домой, за что получила нагоняй от тетушки, ведь объяснить ничего не смогла. Не хотелось признаваться в том, что Песнь ненавистная в сердце стучится.

С того самого дня стала она бояться до земли дотрагиваться. Из дома выходила только в перчатках. Неважно какая погода, какое время года. Все равно. Тонкие девичьи ладошки были затянуты в перчатки, чтобы ненароком не прикоснуться к земле. Босиком ходить перестала, хотя любила утром по росе бродить рядом с домом. Даже присесть на землю боялась, всегда подкладывая под себя сплетенный пестрый половичок.

С той поры в деревне ее стали за глаза называть сумасшедшей племянницей безумной Бренны. Все решили, что боится она неведомой хвори, поэтому из дома только в перчатках выходит, и никто не подозревал о настоящий причинах, что заставили ее от земли отказаться.

Песня, поначалу пытавшаяся пробиться, просочиться в юную душу, постепенно отступила, стала угасать. Дэни прекрасно помнила слова сестры о том, что надо открыться, принять дар, и только тогда он будет покорно следовать за тобой. Дэниэль не хотела и не собиралась ничего принимать, наоборот всеми силами отталкивая от себя, придавливая ростки пробивающиеся.

Бренна: наоборот, очень надеялась, что племянница в отличие от нее самой не окажется пустышкой. Постоянно спрашивала, не слышит ли девочка свою Песнь: и очень расстраивалась, получив отрицательный ответ. Со временем она смирилась, решив, что их линия глуха к Песням, и перестала интересоваться этим вопросом.

Когда ей исполнилось восемнадцать, вся деревня, включая родную тетку, считала, что уже девятнадцать. Ведь она так и не призналась никому, что год лишний себе накинула.

И вот, в срединный день лета, как и много раз до этого, в Змеево пожаловал отряд тъердов.

Ее, как и всех девиц подходящего возраста, привели к деревенскому Чий-Маану.

Она стояла в веренице таких же перепуганных девушек, ожидая своей очереди приложить ладони к белому камню.

Ее трясло, да и всех остальных участниц Смотрин охватило волнение.

Кто-то уже успел услышать свою Песнь и теперь предвкушал ее явление перед всей деревней, а для кого-то это был последний шанс. Никогда еще дар не просыпался после того, как минет девятнадцать, а год перевалит за середину лета.

Каждая надеялась, что услышит свою Песнь. Девушки, замирая с надеждой в глазах, гадали, у кого какая будет, мечтали о золоте, серебре, или о редком аметисте. Дэни тоже мечтала. Только совсем об ином. Стояла в самом конце очереди, сжимая в потных ладонях спасительные перчаточки, которые ей строго-настрого запретили сегодня надевать, и молилась лишь об одном, чтобы Песнь не проснулась, не откликнулась на зов магического камня.