Место в жизни (СИ) - "Marke" - Страница 90

Вскинув револьвер, Фостер навел дуло прямо на Стэнтона и демонстративно снял его с предохранителя.

Щелчок в крике толпы не был услышан. Но жест вынудил всех замолчать.

Черт, он понимал, что это все должно было произойти. Что по-другому не могло быть и… Они все были в чем-то правы в своей жажде расправы. Но допустить это — означало куда более худшее, чем его решение пристрелить Орлсона. Это у Говарда хватило бы ума вывернуться на суде и вернуться сюда, а не у этих безмозглых шавок.

— Больше. Трупов. Не будет. Опусти ружье, Стэнтон.

— А если я откажусь? Что ты сделаешь? Пристрелишь меня как ту свинью? Своего?

— Стэнтон…

— Нет, Джеймс! Скажи! Ну же! Они заслуживают сдохнуть, как крысы! Перед кем ты выебываешься?!

— Если ты, блять, не опустишь ружье, то ляжешь вместе с ними на землю! Я не буду повторять дважды! — рявкнув также громко, Фостер положил палец на спусковой крючок.

На секунду его рука дрогнула, вес револьвера становился все более ощутимый; правую руку покалывало от напряжения.

Молчавший все это время О’Гри коротко кашлянул — по нему было трудно понять на чьей он стороне. Старик лишь склонил голову на бок, но винтовку в руках не опускал, продолжая держать на мушке другого притихшего бандита.

Артур же, чувствуя возрастающее напряжение, достал второй револьвер и просто на всякий случай направил его на спорящего с Джеймсом фермера, чтобы обеспечить шерифу визуальную поддержку перед толпой. Хотя на самом деле он разделял желание горожан: перестрелял бы налётчиков на месте, а затем велел растащить трупы, чтобы маршалам, если они действительно появятся, не к чему было прицепиться.

Прошло две секунды, пять, десять. Авторитет Джеймса падал. Это чувствовалось по переглядываниям, по тому, как горожане сжимали оружие. Они были толстой, сильной рыбиной на крючке, которая вот-вот сама сорвется да удочку вырвет, если не хватит сил подсечь прямо сейчас.

— Шериф ясно выразился. Опусти ружье. Самосуда не будет.

— А ты, блять, вообще молчи! Кто тебя спрашивает, чужак херов?! — зло прищурившись, Стэнтон сплюнул на землю.

Под дулом двух револьверов он слегка занервничал, быть пристреленным дико не хотелось. Но пасовать перед пришлым уродом, побившем их с братом Робом в салуне? Да с хрена ли?

Только вот перешептывания за спиной со словами о меткости проклятого охотника и опустивший ружье старик О’Гри вынуждали подумать дважды.

Но что ж, кое-что у него в рукаве было, ха! Сейчас он подогреет толпу и никакие словечки этим двоим не помогут!

— Это вообще все твоя вина, Фостер! Если бы не ты… — ядовито процедив, Чарльз довольно оскалился, когда заметил как потемнели глаза шерифа.

Но продолжить Стэнтону не было суждено.

Прозвучавший откуда-то со стороны выстрел вынудил всех резко повернуть головы, а пару человек и вскинуть в сторону звука оружие.

— Сукины дети! Почему никто не тушит пожар, не помогает раненным?! Что за самосуд?! Я всех отдам под чертов трибунал! — командно-громогласная ругань разнёслась по улице.

Джеймс, тут же узнав голос, вернул взгляд к Стэнтону.

Мэр успел обзавестись тростью и, пережимая простреленный бок ладонью, разъяренно двигался к толпе. Его выживший помощник на ходу перезаряжал двуствольный дробовик, не отставая в шаге.

— Это отребье ответит за все, что сделало! Ответит по закону, через суд! Никто не уйдет безнаказанно. И вы не уйдете, если сейчас устроите расправу! Хотите местами поменяться?! — переведя дыхание, Дональд остановился и сильнее зажал рану, а затем бросил суровый взгляд на шерифа.

С Фостером у него ещё будет отдельный разговор о способности командовать людьми и отдельный вопрос по поводу трупа на пороге шерифского офиса, черт его дери.

— Немедленно посадить всех бандитов за решетку и направить остаток сил на то, чтобы потушить город и помочь раненным, а не устраивать здесь балаган! Ты понял, Стэнтон?! Иначе я сам сейчас пристрелю тебя, как нарушителя порядка и зачинщика бунта, если все не разойдутся! Всем все ясно?! Выполнять!

Видя, как в глазах горожан дрогнула уверенность и как сильно повлияли на них слова мэра, Джеймс опустил револьвер. Оставалось только привести в движение толпу, что Фостер и сделал:

— Вы слышали мэра?! За работу!

Комментарий к Chapter 15. Dead Man’s Road.

*Холлидей - Док Холлидей (14 августа 1851-8 ноября 1887) американский зубной врач, азартный игрок, один из наиболее известных ганфайтеров Дикого Запада.

*Жеребенок Уитнивилла - первые надежные модели кольт Драгун, получившие свое прозвище от города, где они были изготовлены. Данная модель предназначалась для вооружения кавалерии армии США. Бригада охотников за скальпами (скальпхантеры) отдавала предпочтение паре так называемых «жеребят Уитнивилла» (названые так за сильную отдачу).

*Тумстоунский конекрад - прозвище Уайатта Эрпа (19 марта 1848 — 13 января 1929), начавшего с конокрадства и ставшего в итоге маршалом во времена освоения Дикого Запада.

========== Chapter 16. It’s been a too long time with no peace of mind. I’m ready for the times to get better. ==========

Кейптаун приходил в себя медленно. Пасмурное утро вместе с тяжестью минувших событий навевало глухую тоску в каждом доме. Боль от потерь таилась в стенах, изредка проскальзывая приглушенными всхлипами наружу. В окнах вторую ночь горели свечи. То тут, то там у крыльца появлялись сколоченные наспех деревянные гробы.

Всех похоронить до сих пор не удалось, но оставшиеся в живых мужчины старались помочь соседям как могли.

Тяжелые капли сорвались с неба, поднимая маленькие облачка пыли с высушенной земли. Где-то вдалеке прокатился раскатистый гром, а черная полоса, повинуясь потоку ветра, поползла от изрезанной линии скалистых гор в долину. Шелест ветра на мгновение усилился и тут же стих.

Жители Кейптауна ждали этот дождь. Он должен был смыть следы засохшей крови на деревянных ступенях, на стенах пробитых пулями зданий.

Пострадавшие от огня дома удалось вовремя затушить. Но восстанавливать выгоревшие стены из-за Говарда Орлсона и его банды в данный момент было, по сути, некому, разве что ослабшим от пережитого женщинам, не занятым выхаживанием раненных.

Покрытая копотью вывеска салуна, поскрипывая, заколыхалась на ветру. Потушенная два дня назад обитель мужчин, шлюх, выпивки и денег мрачно высилась угольно-черными пиками балок и тоже ждала манны небесной. Крыша и балкон салуна полностью обрушились, похоронив под собой убитых, которых до сих пор не вытащили. Вместо людей ими занялись собаки и крысы.

Внезапно раздавшийся звон колокола заставил горожан вздрогнуть и замереть. Хромающая старушка перекрестилась и, опустив голову, засеменила чуть быстрее по протоптанной дороге к Божьему дому.

Вереница людей, тянущаяся вверх точно обессиленная лошадь, безразлично приняла ее в свои ряды полнящиеся хмурыми, злыми, уставшими лицами. С опущенными плечами и сгорбленными спинами, в потрепанных одеждах, жители города собирались со всех уголков и молча приветствовали друг друга. Женщины же, в отличие от закостеневших и словно высохших мужчин, не выдерживая горя, обнимались, срываясь в короткий плач под наступающие раскаты грома.

Это было воскресное утро и начинать его следовало с молитвы. Никто не хотел пропустить службу, надеясь получить хоть какое-то душевное утешение.

Город тихо вздыхал, вновь погружаясь в непонятно-пугающую тишину перед клубящейся рядом грозой. Горожане слушали священника, время от времени раздавались тихие рыдания. Двери церкви то приоткрывались, то закрывались.

— … Дети мои, и говорил Господь: ещё немного, и мир уже не увидит Меня; а вы увидите Меня, ибо Я живу, и вы будете жить…

Утренний холод пробирался в щели деревянной постройки. Зажженные свечи подрагивали от сквозняка, но не гасли.

Лесли Бун, сидящий рядом с матерью, поджимал губы и смотрел на свои затертые ботинки. С лесопилки он вернулся другим. Сильно повзрослевшим и молчаливым. Желание «стать как дядя Морган», после блуждания среди трупов под натужный скрип циркулярной пилы, кануло в лету. Теперь Лесли намеревался уговорить старика Гамильтона взять его себе в помощники и учить врачеванию. Уговаривать и уговаривать до тех пор, пока старый клещ не согласится. Даже за скромные детские накопления на ножик, за готовку, уборку и все прочее.