Зловредный старец (СИ) - Герасимов Алексей - Страница 12

Блин, а я-то размечтался! Может Щума мне хотя бы губозакатыватель изобретет?

Так, а как эту проблему на Земле решали? Я, конечно, тот еще технарь, но в школе ведь учился. Что там было-то такое? А! Ну, конечно! Манометр!

– Слыхивал я про устройство, – тщательно подбирая слова произнес я, – которое может тебе помочь.

– В самом деле, государь? – оживился Золотой Язык. – И где же?

– Не одни философы промеж собой общаются, есть свои связи и у священников. – отмахнулся я.

Кстати – да, реально общаются. Все, хоть что-то из себя представляющие философы знакомы если и не по личной переписки, так опосредованно. Делятся друг с другом теориями, изобретениями и посылают эпистолы с любой возможной оказией. Тот же Торис Карторикс, насколько знаю, от Щумы скарпийским умам целый ворох писем повез.

Не знают тут еще про грифы «Совершенно секретно». Разве что Тарки Одноглазый опасность оставления военных разработок в открытом доступе осознавал – потому до сих пор, видать, по всем морям трехрядки вместо пентекоров и не рассекают.

– Называется это устройство, гм, силомер и действует вот по какому принципу…

Следующие три четверти часа прошли в обсуждении технических тонкостей создания манометра, а поскольку я-то ни разу не технарь, мне довелось лишь дать общую концепцию, а потом с умным видом выслушивать разглагольствования Золотого Языка, изредка направляя его из эмпиреев к нам, многогрешным, сиречь к конкретике. При этом не только в очередной раз подивился тому, какой интеллектуальной хваткой обладает наставник царевичей, который, между прочем, сходу аж два вида манометров мысленно собрал – пружинный, и поршневой, – но и с изумлением узнал, что в Ашшории прекрасно знакомы с понятием ГОСТов. И мало того, что знакомы – широко их применяют, причем без всякого государственного регулирования, силами одних только гильдий.

Это когда намекнуть пытался, что для чистоты экспериментов при изготовлении образцов необходимо использовать максимально идентичные материалы. Выглядел, надо думать, дурак дураком.

– Ну а что вас удивляет, ваше величество? – покровительственно улыбнулся Щума. – Гильдии объединяют внутри себя очень разных по мастерству и таланту людей, и потому, разумеется, для того чтобы объективно их оценивать нужны одинаковые для всех без исключения правила. Такие правила сами члены гильдии и устанавливают – ведь не будь их, то и никакого смысла в профессиональных объединениях не было, каждый промышлял бы по своему, кто во что горазд, а разве это хорошо? Ведь тогда невозможны были бы никакие большие свершения, ни одно большое дело. Взять, для примера… Вот, хотя бы, верфь. Если она небольшая, где работает лишь одна ватага, изготавливая по одному же кораблю за раз, то им, вроде бы все это единообразие ни к чему. Ну а если большая, где одномоментно строят по десятку кораблей, где, по мере необходимости, корабелов переводят из ватаги в ватагу? А коли и верфь у владельца не одна, и с одной на другую работников тоже перебрасывают? Как тут не придти к необходимости единообразия? Или, например, если вспомнить о златокузнецах. Если каждый будет в свои изделия мешать присадки с драгоценными металлами сколько ему боги на душу положат, так в ценах будет сущая путаница и неразбериха, да и ростовщикам, например, если к ним принесут украшение в залог, надо будет из кожи вылезти, чтобы понять, сколько тот или иной предмет действительно стоит. Потому гильдии строго следят за всем, что производят их члены, и коли мастер отступает от установленного рецепта, то обязан вместо номерного клейма поставить специальные знаки, которые знающий человек без труда поймет. Вам, государь, это все, конечно, не знать простительно – ведь правители Ашшории почти никогда не вмешиваются в такие вопросы.

О как. Да неужто рыночек порешал?

– Хотя, справедливости ради, должен отметить, что начало всему этому положили еще цари древней Парсуды. В те незапамятные времена, когда только додумались чеканить монету. Вам ведь известно, что когда-то денег вообще не было?

– Слыхал. Иные называют эти времена Золотым Веком, но поглядел бы я, как они побегали по рынку со своим товаром, который не надобен продавцу того, что требуется им самим. Ткач хочет меда, бортнику нужны наконечники для стрел, кузнецу потребовалось пиво, а у тебя всего-то навсего воз репы, который с удовольствием возьмет только барышник, но вот осел, которого он за репу готов отдать, тебе как раз и не сдался низачем. – мы с Щумой усмехнулись. – Кстати про деньги. Какая на работы по постройке парометателя потребуется сумма?

– Пока не могу сказать, государь. – вздохнул философ. – Сначала надо создать силомер оптимальной конструкции, к тому же я хочу проверить, возможно ли будет сделать так, чтобы при достижении определенной силы пара в котле, он сам собой сбрасывался через силомер же. Эти исследования я проведу за счет свой и гильдийский, поскольку мало сыщется в Ашшории философов-механиков, что откажутся решать эту задачу вместе со мной. Полагаю, что это все займет не менее трех месяцев. Ну а уж потом можно будет переходить от небольшой модели, к разработке полноценного паромета. Тогда порядок цен будет примерно понятен.

Щума снова вздохнул и покачал головой.

– В любом случае, игрушка выйдет очень дорогая. Котел потребуется большой и толстостенный, а это же столько бронзы…

– А разве нельзя использовать железо?

– Боюсь, что нет. – ответил философ. – Из бронзы котел можно отлить, а железо не плавится, только куется, но как тщательно его листы не склепывай, все равно будут мельчайшие щели, через которые пар будет вырываться из котла. Да, щели можно законопатить, но если сила пара окажется больше, чем крепость материала, которым заделаны стыки, то он вырвется наружу и ошпарит всех, кто окажется рядом.

Так, приехали. Ни литья стали, ни чугуна, на Мангала тоже, выходит, не знают?

Я покопался в воспоминаниях Лисапета, и пришел к выводу, что да – нет. Не знают.

– А так ли ты уверен, что железо не расплавляется?

– Ну, государь, теоретически плавится все, даже камень, – хохотнул наставник царевичей, – и извержения вулканов тому прямое подтверждение. Но где человеку добыть такой жар? Увы, палицы Шалимара у нас нет, а древесный уголь нужного жара не дает.

– Зато вполне может дать каменный. – парировал я.

Вообще, где-то я читал, что изначально железо плавили именно на древесном угле – хотя, может, и путаю чего, – но этак на него, если дойдем до хоть сколь-нибудь промышленного масштаба, все леса извести недолго, при том что у нас в горах антрацита больше, чем гуталина у дяди кота Матроскина.

– Так его сам еще поджечь надо. – пожал плечами Золотой Язык. – Не во всякой кузнице это удастся.

– Тягу в печи сделай нормальную, он гореть и станет. – буркнул я.

– Как-как? – опешил философ.

– Печки, говорю, у нас не той системы.

Моя бабуля, она в частном секторе жила, и до тех пор, пока батя ей в дом газ не провел, топила зимой печки – одну, ту что в зале, голландку, дровами, а вторую, га кухне, некогда бывшую русской печью, но к моему рождению уже сильно переделанную – углем. Ну и дровами тоже, конечно, но сугубо для того, чтобы огонь в принципе загорелся.

А поскольку на каникулах в частном доме, к тому же недалеко от озера и леса расположенном, гораздо интереснее, чем в квартире, ничего удивительного, что именно у бабушки я их и проводил. Летом с пацанами на озеро, зимой – лыжи-санки юзали, осенью по грибы… Весной тоже находили чем заняться.

Ну и ноут с мобильным модемом по вечерам – куда ж без этого.

Так что с примерным устройством печки я знаком – топка, дымоход с заслонкой, поддувало – все дела. Сложить не сложу, но юзать умею на уровне уверенного пользователя.

Вот примерное устройство бабушкиной печи я Щуме на листочке пером и накидал.

Философ наблюдал за моими упражнениями в строительном черчении с квадратными глазами. Не то, чтобы он не знал, что такое печь – знал, разумеется. Это в равнинной Ашшории зимой тепло и снега почти не бывает, а вот в горах – точно знаю по монастырским воспоминаниям Лисапета, – и снег, и сосульки и колотун-бабай полный. Без печей никак, только конструкция у них больше камин напоминает, чем что-то другое.