ДНК Америка (СИ) - Жиглата Кристина - Страница 12

Я поворачиваюсь к нему с ужасом в глазах. Слышу, как в соседних комнатах, другие, поднимают бунт. Видимо, мое появление, не слишком их радует.

Крейвен что-то говорит на неизвестном мне языке, и после этого все затихают.

- Что это было? – удивляюсь. – Что ты им сказал? И, как вообще они тебя услышали? Тут же все изолированно?!

- У нас очень чуткий слух, - отвечает он. – Иногда мы помогаем друг другу, если кто-то замечает опасность. Только так можно выжить.  А сказал я им, что ты моя, и не несешь нам опасности. Теперь ты для них - одна из нас. Тем более их шум, может спровоцировать солдат пустить успокоительный газ. Ты не выживешь после этого.

На мои глаза наворачиваются слезы, мне так приятны его слова. И что я ошиблась. Эти парни действительно люди. Просто их тут делают такими, схожими на зверей. Даже понятия не имею, зачем? Мне очень хотелось им чем-то помочь, освободить из этого ужасного плена, где их лишают личности, делая при этом непонятно кого. Как это вообще возможно, поступать так с живыми людьми?! 

Поднимаю взгляд и вижу, как Крейвен смотрит на меня озадаченно. Прежде, чем у меня выходит успокоиться, одинокая слезинка катится по моей щеке вниз. Его взгляд следует за ней, и, когда она разбивается об пол, он весь напрягается.

- Что это?

Понимая о чем он, вытираю ладонью щеку и закрываю дверь.

- Это слезы, - отвечаю.

- Почему? Я чувствую твою печаль.

Ухмыляюсь.

- Когда людям грустно, они иногда плачут, - объясняю.

- Это плохое чувство. Не хочу, чтобы ты грустила или боялась, - говорит он заботливо.

- Спасибо, Крейвен, но это эмоции. Мы им не всегда подвластны.

- Те эмоции, что ты испытывала в моих руках, были слаще. Мне стоит тебя постоянно обнимать, - заключил он.

 Я улыбаюсь. Он необычный. И, наверное, прав. Страх и проблемы уходили на второй план, когда он выталкивал их своим вниманием. А еще было видно, что его действительно это заботит.

- Значит, ты умеешь видеть мои чувства? – спрашиваю, одновременно осматриваясь.

Вокруг все сплошное железо, толстое и холодное. Словно в огромном банковском сейфе. Толщина стен просто нереальная. Комнатка три на три метра. С одной стороны - железная полка, которая служила им, как кровать, была вмонтирована в стену, толщиной в пятнадцать сантиметров, подпертая двумя столбами, диаметром в десять сантиметров. Из окошка двери этот ракурс не видно. Так же, с другой стороны, напротив кровати, отделялось железной стеной в десять сантиметров, небольшое пространство. С одной стороны в полу была небольшая дыра для стока, напротив отверстие побольше, я так поняла, что это туалет.

Сверху, над душем, виднелась небольшая трубочка, наверное, оттуда поступала вода. Потолки были высокими, примерно до четырех метров. Но это, видимо, не мешало таким, как Крейвен, туда дотягиваться. Ведь он был покрыт множеством вмятин. В углу, за решеткой – вентиляция. Это и вся красота. Никаких тебе средств гигиены или личных вещей. Просто гроб с воздухом.

- Я не вижу их, а чувствую то же, что и ты, - отвечает Крейвен, прерывая мои разглядывания.

- Чувствуешь?! – смотрю на него и замечаю, что на одной ноге кандалы были разогнуты. Но уже совсем не боюсь. Хотел бы прикончить, давно уже убил бы. – Не понимаю, что они с вас хотят слепить,  - говоря это, прохожу к железной полке и сажусь на нее. Только сейчас чувствую, как устала, и ужасно хотелось спать.

 Смотрю на часы и вижу, что уже полпервого-ночи. Достаю телефон, и завожу будильник на полшестого. Так, на всякий случай. Одновременно делаю несколько снимков на телефон. Один раз Крейвена, и три саму тюрьму. Хочу показать все это Ли и узнать, что она думает по этому поводу.

- Мы – живая, уничтожающая машина, - отвечает Крейвен, освобождая вторую ногу. Все это дается ему с легкостью, поэтому понимаю, что его слова истинные.

В голове сразу вспоминаются строки из письма Аниты. Про проект «ЖУМ». Вот тебе и расшифровка.

Покончив со своим занятием, Крейвен несмело приближается ко мне и садится рядом. Потом опирается спиной о стену, берет меня под мышки и, как маленького ребенка, пересаживает к себе на колени. Я напрягаюсь от его собственнического поступка, но не сопротивляюсь. Ужасно устала. Тем более, если ему это нужно, то пускай. Мне тоже хорошо. С таким режимом жизни, наверное, у него никогда не было таких моментов, когда просто к кому-то прикасаешься. Все время сам да сам! Лишь изредка приходят, чтобы избить, и то, во время того, пока они под воздействием газа. Наверное,  уже и забыли, что это такое - нормальные, простые человеческие объятия? Поэтому, не решаюсь отказать ему в этом маленьком желании. Наоборот, полностью расслабляюсь в его руках,  прижимаюсь к нему боком и опускаю голову на плечо.

 От прикосновения моей щеки к его груди, чувствуется опять это нежное покалывание по всему телу. Мы вздрагиваем одновременно,  и я отклоняюсь, вновь выравниваясь на его ногах.

- Прости, - быстро говорю я.  – Твоя рана… Сильно болит?

Отрицательно качает головой и опять прижимает меня к себе, укладывая туда, где только что я была. Секунду привыкаем друг к другу, и становится легче. Чувствую, как дыхание его становиться тяжелым и прерывистым. Стук сердца нереально быстрый. Он как-то странно напряжен, пальцы вдавливают в мою спину и бедро чуть сильней, чем обычно. В этот момент мне кажется, что он борется с  неким внутренним миром, стараясь взять себя под контроль.

Слегка ерзаю на нем, пытаясь лучше умоститься. И понимаю, в чем борьба его внутреннего мира. У него стояк! Его, реально, огромная твердая штука вдавливается мне  в бедро. Но я не боюсь почему-то его и, то, что он может позволить себе лишнее, слишком трепетное отношение ко мне. Это просто реакция обычного мужчины на близость женщины. Из этого в голове сразу возникают вопросы: был ли у него когда-то сексуальный опыт? Или хотя бы хоть раз приходилось ему видеть женщину? Первые моменты нашего с ним знакомства говорят о том, что он никогда не  встречался с человеком женского пола. Но вот, то, что в лаборатории работают одни только женщины, опровергает это.

Понимая, что ситуация принимает неправильный оборот, решаю отвлекать  его вопросами. Их у меня накопилось много. Может быть, он что-то знает.

- Крейвен! – зову негромко. Голос мой слегка охрип от волнения. Я ведь тоже не железная. Признаюсь, сидеть и не думать о том, что он меня хочет, не слишком легкое задание. – Ты можешь мне рассказать  об исследованиях, которые проводятся над вами? Что это за проект?

Вздохнув на полную грудь, его пальцы уже не так вдавливаются в мой позвоночник. То, что он борется со своими потребностями, вызывает у меня расположение к нему. Ведь раз он может контролировать свое состояние, это говорит о многом. Чувствую, что это помогает, думая о чем-то другом,  становится легче. 

- Изначально, план всего проекта был рассчитан на создания живого оружия, которое могло тактично думать, незаметно передвигать и выполнять любые приказы. Это оружие должно было не истощаться, прожить без еды долгое время и выживать во всех условиях. Дождь, холод,  жара – нам не помеха. Мы быстро восстанавливаемся.  Имеем необычную силу и мощь. Также можем учуять врага за много километров. Мы их чувствуем не только по запаху. Ночь и день не различается, все видим одинаково.

- Но, как они собирались вами управлять?  - не удержалась я.

- Вот через эту причину проект почти провалился. Изначально нас было пятьдесят детей. Большинство которых были  умственно отсталыми, больными с ДЦП или другими тяжелыми болезнями. Многих покупали или крали из детского дома. Остальных родители продавали сами…

- Нет!!! – почти кричу я, прикрывая рот ладонью. При этом вскакиваю и смотрю на него с ужасом. Просто так трудно в это поверить. Разве может быть нечто подобное? Крейвен проводит ладонью по моим волосам в успокаивающем жесте, и я кладу голову обратно ему на грудь.

- Если для тебя это настолько тяжело…