Секреты серой Мыши (СИ) - Страйк Кира - Страница 26

— Тётя Надин! — чирикнула моя «синичка» уже за нашими спинами и побежала в тёплые объятия родственницы.

— Мари, детка, что случилось? Почему вы так задержались? — донеслось уже издалека.

Те же самые вопросы, опуская «детка», задала мне мадам Мирей, как только мы вошли в просторный холл и она представила мне Даниэля Буффара — дворецкого почтенного имения.

Я коротко пересказала историю наших приключений, не вдаваясь в ненужные детали, попутно потихоньку разглядывая нового персонажа. Предстояло не только всех запомнить, но и по возможности быстро разобраться во внутренней дворцовой иерархии. Причём не столько формальной, сколько межличностной.

Даниэль Буффар — немолодой уже мужчина с седыми волосами, зачёсанными на боковой пробор. Слегка прищуренные глаза на открытом, спокойном лице — без хитрецы — просто, видимо, в связи со слабеющим зрением. Высокий лоб почти без морщин — месье явно умеет держать эмоции при себе. Заметна выправка, но плечи немного опущены вниз (тоже следствие возраста), отчего добротный костюм смотрится несколько мешковато.

Пока я договорила, лицо воблы перестало выражать что бы то ни было, как будто я сделала нечто неприличное, оскорбляющее слух мадам.

— Сейчас подойдёт старшая горничная, мадам Надин Ален — вы видели её во дворе — и проводит вас в вашу комнату. — холодно сообщили мне и, сдержанно кивнув, оставили в одиночестве дожидаться провожатую.

— Как добрались? — тактично раздалось рядом — дворецкий оказался более любезен, чем экономка.

— Спасибо, сносно. — ответила я, отмечая низкий, приятный тембр его голоса.

Наконец-то подошла Надин. Взгляд её, кстати, заметно потеплел — очевидно, синичка уже успела рассказать тётке о своих злоключениях и моём участии в операции по её спасению. Старшая горничная чуть присела в лёгком реверансе и повела меня по хорошо освещённому коридору.

— В северном крыле расположены апартаменты герцога, в южном — покои дам. — идя чуть впереди мелодичным голосом довольно громко комментировала экскурсию Надин, обозначая указанные направления рукой.

Я же увлечённо разглядывала узор на заполированном до зеркального блеска камне пола.

— Спасибо за помощь Мари. — внезапно резко остановившись, как только мы пропали из поля зрения дворецкого, шепнула она.

— Да не за что. — опешила от неожиданности я и чуть не сбила её с ног, не успев погасить инерцию.

— Да не скажите, мадемуазель, вы же знаете… — продолжила шептать она.

В общем, ничего такого я не знала, но из осторожных комментариев Надин догадалась, чего так кривилась вобла. Оказывается, возить с собой свою горничную — это нормально и во всех смыслах прилично. А вот помочь в беде на дороге и подвезти девушку низкого сословия — уже моветон. Дичь какая.

Таким образом, сама того не ведая, я заимела во дворце… ну может, конечно, не прям союзницу-союзницу, но очень даже расположенного ко мне человека на весьма полезной должности.

Пока моя провожатая, аккуратно подбирая слова, вздыхала о «временах и нравах», поминутно выражая свою безграничную благодарность, мы успели дойти до так называемого «фрейлинского коридора», который располагался на третьем — верхнем этаже южного крыла замка.

Ничего особенного она вроде и не говорила, но из любой, даже самой невинной болтовни можно выудить массу полезных деталей. Внимательно впитывая информацию, щедро льющуюся из старшей горничной, пропустила всю красоту внутреннего убранства дворца. Ну да ничего — ещё успеется. А вот вызвать повторно такой же поток красноречия у Надин может больше и не удастся.

— Ну вот и ваша комната, мадемуазель Таис. — тётушка остановилась у одной из дверей. — Вы будете проживать с мадемуазель Люсьен Кретьен.

— Упс! А вот это новость. — я очень постаралась не выказать очевидного удивления. — Причём опять не из приятных.

Того, что жизнь в комнате придётся совмещать с другой барышней, я не ожидала. Более того. Вам не описать моего изумления, когда выяснилось, что делить с означенной Люсьен мне придётся не только само жилое помещение, но и кровать! Пусть и достаточно широкую.

— Ужин вам принесут прямо сюда. — доносились до меня слова Надин, пока я пыталась вызволить себя из культурного шока, — Отдыхайте — завтра состоится ваше знакомство с герцогиней.

Люсьен (Люся, как я её внутренне уже окрестила), оказалась противной манерной юной, как и я, шатенкой. С застывшим на круглом розовощёком лице напряжённым выражением.

— Даже удивительно, — думала я, рассматривая соседку, — вот вроде же тёмно-карие глаза, и румянец присутствует, довольно «цветные» (на фоне моих) волосы, яркие губы — отчего такое невыразительное лицо? Наверное из-за слишком незаметных бровей и ресниц. Плюс начисто отсутствующая утончённость.

Отчего-то Люсьен мне не нравилась.

— Ладно уж, злыдня, на себя-то посмотри. — одёрнула себя я.

Но первое впечатление, как потом показала практика, оказалось верным.

Женское крыло дворца раздражало глаз неприкрытой роскошью. Везде, где только возможно было её продемонстрировать. На грани безвкусицы. В глазах рябило от обилия позолоты, ярких цветов и цветов, как таковых — искусственных. В вычурных вазонах и гирляндах, по всем углам и стенам.

Хвала всем богам, сама фрейлинская была выдержана в более спокойных тонах. Большая комната, разделённая на две половины деревянной перегородкой, оформленной в серый цвет. Насколько я поняла из меблировки — одна часть — вроде как, гостиная, а вторая… — спальня.

Спальная половина привела меня в ужас, утвердив в мысли, что, насчёт «более выдержаных тонов» — это я сильно погорячилась. Серыми были только стены.

— Покрывало на кровати и шторы из ЖЁЛТОГО штофа, плюс несколько мягких кресел, обитых полосатым, РОЗОВО-ЗЕЛЁНЫМ кретоном?! — тихо шалела я, взирая на всё это «великолепие», — Они что, стащили сюда всё, что жалко было выбросить? В духе «на тебе боже, что нам не гоже»?

Впрочем, гармонично вписавшаяся в этот шизоидный колорит Люся, чувствовала себя здесь вполне комфортно. Я аж позавидовала, сощурив глаз и скрипнув зубом. Страстно захотелось зажмуриться.

Да, чуть не забыла, ещё нам с Люсьен полагалась горничная. И тоже одна на двоих. Вот она-то и принесла на подносе мой скромный поздний ужин. Впрочем, это было уже не важно. Какофония цветов в самых нелепых комбинациях напрочь отбила аппетит. Тем более, что мы, таки, нормально поужинали с Бернаром, кучером и Мари.

В душе тоскливо защемило при воспоминаниях о Бернаре, Тео и Марлен.

— Так, всё, спать! И нечего расклеиваться. Ничего совсем уж ужасного пока не произошло. Очнулась я в этом мире в куда как более плачевном состоянии. И ничего, справилась. Так что долой хандру! — нарочито бодрила я сама себя. Но отчётливо понимала, что утешиться таким наивным самообманом не удастся.

Утро выдалось заполошным. Началось с того, что в комнату вошла горничная — Жаннин, не сбавляя темпа прошла к окну, открыла шторы, за которыми ещё пока только зацветал рассвет, и деликатно, но настойчиво разбудила нас с соседкой.

Люся протяжно застонала из под одеяла. (Спасибо, хоть они были раздельными.)

Я тоже совершенно не успела выспаться. И вообще, открывать глаза и окунаться в эту ужасающе-«живописную» реальность совсем не хотелось.

Жаннин шустро хлопотала по комнате, наводя порядок и подготавливая одежду Люсьен. Я зацепилась за неё взглядом (она его хотя бы не раздражала), наблюдая за привычно-ловкими движениями девушки.

Самую малость рыжеватая шатенка с аккуратным ровным пробором гладко зачёсанных и спрятанных под чепец волос. Веснушчатое подвижное лицо, серые глаза. Длинное простое чёрное платье освежал такой же длинный белый фартук, украшенный на плечах широкими оборками рюш. Строгий, без намёка на изыски, белый воротничок. Всё согласно регламенту.

Закончив с платьем соседки, горничная обратила своё деятельное внимание и на мой гардероб.