Попаданка в царство фейри (СИ) - Иванова Инесса - Страница 35

Спрятав свои сокровища, я переоделась и спустилась на ужин, стараясь ничем не выдать волнения от предстоящей ночи.

Леприки, к счастью, не было, поэтому за столом сидели только трое: я. Кайден и Одхан, настолько увлёкшийся восхвалением Духов, что я в нетерпении истекла слюной от вида и запаха пшеничных оладий, выставленных на стол.

— Помните, что завтра в три пополудни мы идём славить Луга. Слушать песнь Ламмаса, — пробасил Одхан и уставился на Кайдена. Тот рассеянно кивнул:

— Успеем, сразу после этого мы с Дивоной отправимся в её мир, — и муж выразительно посмотрел на друида, незамедлительно принявшегося поглощать лёпёшки, обильно смазав их мёдом и запивая тёмным пивом. — К ночи вернёмся.

— Это хорошо, что вернётесь. Помнишь о том, что это последняя поездка до Самайна? — Одхан отодвинул тарелку, и прислуживающая горничная, та самая, немолодая и некрасивая, поспешила заменить её чистой.

Друид ничего не сказал и даже не взглянул на неё, но я ощутила, что их связывает что-то большее, чем дом Кайдена. Будто увидела незримые нити, тянущиеся от их рук друг к другу. Стоило пару раз моргнуть, и ощущение исчезло, или это потому, что служанка покинула столовую, уступив место молоденькой девушке, старающейся прислуживать так незаметно и быстро, что она всё время смотрела на стол, боясь пропустить опустевший поднос.

Когда оладьи и невероятно вкусное мясо, приготовленное на костре, и ароматный, ещё тёплый отрубной хлеб сменили сладкие ватрушки, разговор плавно свёлся на меня. Одхан поднимал тосты за то, чтобы моё пребывание в Таре было крайне успешным и плодотворным. Что он подразумевал под этим, осталось загадкой.

— Пусть ваш недолгий брак перерастёт в прочный союз, а уж какой — решать только двоим, — заливался соловьём Одхан, любивший поговорить и заполнять своими мудростями всё пространство в радиусе нескольких метров.

Хорошо, что этого не слышит Леприка. Хотя, безусловно, ей скоро передадут слова друида, вероятно, в искажённом виде, и она возненавидит меня ещё сильнее.

Ужин подходил к концу, и жрец, поднявшись первым, благословил нас на дальнейшее празднование и удалился, сказав, что у него впереди ночное бдение на поминальной тризне приёмной матери Луга. Того самого, который считался покровителем праздника и неунывающим богом, странствующим по небу и дарящим солнце всем жителям всех миров.

Фейри, а особенно друиды, любил говорить загадками, и вот уже пару недель, как я перестала пытаться их разгадать и перевести на человеческий язык.

Однако проводив взглядом Одхана, оставившего нас с мужем наедине, я испытала неловкость и смущение, не зная, что следует сказать. Пойдёмте ко мне наверх? Пошло и грубо.

К счастью, Кайден предложил прогуляться в саду, и я с радостью согласилась и велела горничной принести из моей комнаты накидку. Ночи становились холоднее, возвещая о скором приходе осени. Первой осени, которую я встречу в новом мире.

Стоило нам с мужем сойти со ступеней крыльца, как он предложил выйти за ворота.

— Но ведь уже темно, — поежилась я, прислушиваясь к странным звукам, доносившимся из тёмного сада. Что же ждёт меня там, за воротами? Конечно, ничего хорошего для человека, не знакомого ещё со всеми обитателями этого мира. Так и келпи покажется мне послушным пони.

— Вы хотите принести меня в жертву? — обернулась я к мужу и посмотрела в глаза.

Он только тихонько рассмеялся, будто рядом негромко зазвенели колокола.

— Зачем мне это? Один день и один год ещё не прошли.

— Я читала о друидах, когда была в своём мире. У нас знаниями принято делиться, а не прятать, будто сокровища, — выпалила я, не давая мужу соскользнуть с темы.

На самом деле я не читала, а смотрела фильм. Глупый и пошлый, в котором эти самые белоснежные жрецы изображались обезумевшими старцами, охочими до молодых девушек. После утоления мужской жажды их закалывали кривыми ножами с ритуальными надписями на рукоятках.

Но рассказывать об этом фильме Кайдену я не стала. Тем более что не досмотрела сей шедевр, выключив после получаса нудятины.

— Смотрю, ты много сокровищ вынесла из знаний своего мира, — потешался надо мной муж и, взяв за руку, повёл к воротам. — В такие ночи, как сегодняшняя, нельзя спать.

***

Я хотела было спросить, что же тогда делать, но осеклась. Слишком двусмысленным получился бы вопрос.

Пауза затянулась, я смотрела в костёр, разгорающийся всё ярче, но не ощущала его жара, будто тот был ненастоящим. Зато чувствовала, что Кайден смотрит на меня. И тоже молчит, словно боится нарушить какие-то гейсы. Запреты.

— Это тебе, — произнёс он наконец и взял меня за руку.

Вздрогнув, когда что-то тяжелое и тёплое легло в руку, я поднесла её к свету и раскрыла ладонь. Округлый, чистый как мёд, камень подмигнул жёлтым глазом, а прикреплённая к нему деревянная дощечка с непонятными надписями царапнула кожу, будто говорила: «Эй, обрати внимание и на меня!»

— Это ожерелье, защитный амулет. Его носят на шее, символ праздника! — пояснил муж и, не спрашивая разрешения, подвинулся ближе, откинул мои волосы, обнажив спину. — Можно носить вместе с трискелем. Они действуют в согласии друг с другом.

Тёплые пальцы ласкали шею, наверное, он специально затягивал этот момент и делал вид, что возится с застёжкой, хотя шнурок, на котором висел амулет, можно было надеть через голову.

— Мне подарила его матушка Гайте, — принялась совершенно некстати оправдываться я, имея в виду трискель. — Перед отъездом.

И обернулась, чтобы посмотреть Кайдену в глаза и убедить, что ничего дурного Троули не имела в виду. Защищать собиралась не от мужа, а от недоброжелателей, которые наверняка встретятся на пути девушки из другого мира, но некстати замолчала, поймав взгляд Кайдена. То ли отблески костра плясали в его светло-серых глазах, которые одновременно могли принадлежать юноше, с восторгом смотрящему на девушку, и бывалому фейри, видевшему столько красоты, что он больше не восхищался только внешним обликом, каким бы прекрасным тот ни был.

Я замолчала на полуслове, вздохнула, будто мне не хватало воздуха, и сама потянулась навстречу. Его губы коснулись моих. Слова, которыми я собралась оправдываться, мол, Троули совсем не собиралась шпионить и вовсе не для этого дала мне в помощь Асцелину и  лепрекона, так и не сорвались с языка. И я была рада этому. Никогда не любила лгать, даже по необходимости.

А сейчас требовалось другое. Всё время находиться в кольце его рук, будто защищающих от остального мира, и ощущать на губах горечь луговых трав и тепло солнца. Прошлое и настоящее свернулись в один клубок, а будущее находилось в тумане и ещё не родилось, чтобы придавать ему слишком большое значение.

— Не оттолкну, — прошептала я, когда муж отстранился и заглянул мне в глаза.

— Я знаю, — произнёс он с ухмылкой победителя и, сжав в объятиях, мягко опустил на траву. В голове снова всё смешалось, сомнения отгородились занавесом, и я с внутренним ликованием подумала, что ночи Лугнасада принадлежат мне, как новобрачной, по древнему праву крови. Той самой, что проливается в первый раз на ритуальном камне. Ведь не обязательно умирать физически, чтобы принести жертву.

Это так просто. Достаточно перейти из одного состояния в другое, и это мне удавалось как нельзя лучше, а значит, и ритуал соблюдён. Какой и что я получу взамен, сейчас было неважно.

Пусть моя помятая одежда и вызовет пересуды у слуг и заставит Асцелину выразительно поднять брови и улыбнуться, оправдываться я не собиралась.

В этот раз боли не было совсем, весь мир сжался в точку и лисицей лёг по ту сторону костра, положив большую голову на лапы и широкими ушами ловя наши вздохи и стоны.

В глубине сознания голос разума пытался было напомнить, что от связи с фейри теряется часть силы, но я досадливо, как от мухи, отмахнулась от него и снова окунулась с головой в ласки, щедро даруемые мне Кайденом. За это можно отдать и чуть больше, чем часть себя.