Лишь его (ЛП) - Райли Алекса - Страница 9

Мне не терпелось попасть на ринг, потому что я знала, что так смогу приложить к нему руки. Но это не то же самое, как когда он прикасается. Вместо того, чтобы схватить меня или связать друг с другом, он отражает все мои движения и блокирует меня, когда это возможно. Падает и проигрывает, не сопротивляясь. Такое ощущение, что он не дает мне победить; такое ощущение, что он пытается не прикасаться ко мне. И эта мысль меня немного злит.

— Ты позволишь мне выигрывать весь день?

Капитан стоит и движется на другую сторону ринга, наблюдая за мной. Как раз в тот момент, когда он собирается что-то сказать, раздается звуковой сигнал и все парни отталкиваются от веревок.

— Время вышло, Тёрнер, — кричит МакКой, и я выдыхаю.

Наш сеанс на сегодня закончен, и я перегружена эмоциями. Я хочу выбраться отсюда, как только смогу, но жажду остаться и накричать на Капитана. Что со мной не так?

Я ныряю под веревки, хватаю бутылку с водой и пью. Собираю вещи и прощаюсь с ребятами, когда они выходят передо мной. Бросая свои вещи в спортивную сумку, я чувствую, что он позади меня, и я знаю, что если я повернусь, то не смогу выдержать выражение его лица. Это только напомнит мне, что я идиотка, что хочу кого-то настолько идеального. Я буду ненавидеть себя, потому что я не должна его иметь. Я недостаточно хороша для такого человека, как он, и моё прошлое — ничто иное, как помойка, которая следует за мной повсюду.

— Что? — Говорю, не поворачиваясь к нему лицом. Он читает меня так легко, что я не хочу, чтобы он увидел, что я расстроена.

— Ты задолжала мне ещё один раунд.

Я оборачиваюсь на его слова, злюсь, что он хочет вернуться на ринг. Какого черта? Я просто заваливала его, не прикоснувшись, а теперь он хочет получить ещё один шанс. Нет, спасибо. Мне не нужна его жалость. Я знаю, что я веду себя как соплячка, потому что я всегда мечусь от жары к холоду, и это совершенно лицемерно, но это все равно выводит меня из себя. Он тот, кто все это начал. Своими прикосновениями и сладкими словами. Может быть, моя небольшая влюбленность в него расцвела, и теперь кажется, что это он убегает. Он лишил меня тех маленьких прикосновений, к которым я привыкла. Он заставил меня жаждать их, и теперь я злюсь, что не получаю своего исцеления.

— Ты недостаточно вздремнул на коврике? Я думала, это то, чего ты хотел.

Потянувшись за голову, он хватает за воротник футболку, пропитанную потом, и стягивает её. Поднимая и стягивая её, он открывает гладкую грудь и тугой пресс. Его широкая грудная клетка не скрывает мышц. Темные татуировки, которые огибают его руки, клянусь Богом, если бы на мне были трусики, они бы распались. Господи, этот парень выглядит как фотография "После" на одном из тех тренировочных видео.

Я звучно сглатываю.

— ещё один раунд. Думаю, мне нужно было найти свой ритм. — Его слова прерываются звуком закрытия двери спортзала. Все ребята ушли в спешке, чтобы насладиться оставшимся воскресеньем.

Расправив плечи, я достаю и затягиваю высокий хвост и немного прыгаю на носочках. — Давай сделаем это.

У старых итальянок в ресторане было для меня прозвище. Они называли меня "Difficile". Я узнала, что это значит "крутая", и мне вроде как понравилось. Они не много говорили со мной или обо мне, но понимание того, что они считали меня крутой, что-то значило. Я не была той, кто отказывался от вызова, и я точно не собиралась останавливаться сейчас. Капитан, бросив перчатку, несомненно, вытащил меня на ринг.

Я смотрю, как он входит первым, наклоняясь между канатами. Я смотрю на его задницу, и ухмыляюсь, когда он выпрямляется и замечает, как я его осматриваю. Я наклоняюсь и становлюсь, все время подпрыгивая. моё тело все ещё расслаблено после тренировки, и у нас нет перчаток. Когда мы тренируемся, мы не бьём. Мы обезоруживаем, удерживаем и ограничиваем. Так что, когда мы оба поднимаем руки вверх и начинаем кружить по рингу, мы ждем и смотрим, кто сделает первый шаг.

Хоть раз я прогоняю все свои чувства из головы и сосредотачиваюсь на том, что передо мной. Кроме небольшого отвлечения совершенством его тела, мой разум острый. Я подражаю его скорости на матах, ожидая открытия. Он как минимум в два раза больше меня, так что я в невыгодном положении, когда дело доходит до силы. Но при правильных движениях, любого человека можно поставить на колени.

Сегодня всё не так, как раньше. Ринг сейчас заряжен, и я чувствую, что это исходит от него. Он собирается напасть на меня, и когда он это сделает, я должна быть готова. Я могу сказать, что когда он доберётся до меня, это будет не так легко.

Как только мысль приходит мне в голову, он наносит удар.

Его рука выходит, и я пытаюсь заблокировать его, но он отвлекает меня и заходит за верхнюю часть бедра. Я кручусь и пинаю, едва освобождаясь от его большой руки, как он делает шаг назад за пределы моей досягаемости.

— Моя мама всегда говорила мне не играть с моей едой, — говорит он, наклоняясь и снова двигаясь по рингу.

— Ты планируешь поесть здесь, после того, как я отправлю тебя плакать обратно к маме?

Он громко смеётся, и я не могу удержать от свою улыбку.

— О нет, котёнок. Я планирую съесть что-нибудь здесь наверху, и единственные пролитые слезы будут слезами радости.

Я пытаюсь вникнуть в его слова, но его рука молниеносно выходит, и у меня есть полсекунды, чтобы отреагировать. Его пальцы касаются моей талии, когда я соскальзываю в сторону и подхожу к нему сзади, выбивая его из равновесия и уклоняясь.

— Что случилось? Надоело проигрывать на глазах у мальчиков? — Я дуюсь, когда мы снова начинаем плясать по рингу, и снова он смеётся. Боже, ненавижу, то как сильно мне нравится, как это звучит.

Он смотрит на меня напряженными глазами, и его улыбка становится злой. — Мне плевать, что ты надерёшь мне задницу на глазах у моих парней. Что меня волнует, так это то, что они видят меня на тебе, и что может случиться, когда я завалю тебя на спину.

Я отталкиваю его слова и стараюсь не позволить им повлиять на меня. — Разве ты не имеешь в виду, если завалишь меня на спину?

Он облизывает губы и мы снова танцуем. — Нет, котёнок. Я имею в виду, когда.

Медленная пульсация между моих ног не имеет ничего общего с тем, что он говорит. Совсем ничего. По крайней мере, это то, что я продолжаю говорить себе. Боже, почему я позволила себе остаться с ним наедине? Он весь потный и мускулистый, и Иисус, я хочу забраться на него, как на дерево. Я была бы его маленькой мартышкой и делала бы трюки на его плечах за деньги. Что со мной не так?

Отвлечения достаточно, чтобы он воспользовался открытием. На этот раз он хватает меня за бёдра обеими руками и перекидывает на спину. Мат — это батут, который крепко натянут, так что, хотя это звучит громко и болезненно, падение на него на самом деле не больно.

Что больно, так это боль в моих женских частях, когда он двигается между моих ног и заключает меня в ловушку. Как он продолжает это делать, и почему это продолжает меня заводить?

— Итак, как я и говорил. — Он наклоняется, его губы на расстоянии вдоха от моих, а я верчусь от предвкушения. Я открываю рот, и мои веки становятся тяжелыми, когда я думаю обо всём, что хочу сделать с ним прямо на этом грязном мате. Но когда фантазия начинает оживать, наши мобильники звонят.

Капитан выскакивает, и я делаю то же самое, мы оба хватаемся за телефоны, которые лежат в стороне.

— Пейдж, о Боже, я помолвлена! — Мэллори кричит по телефону, и на мгновение, на крошечный удар моего сердца, я завидую.

Я смотрю на Капитана, а он смотрит на меня, и в этот момент что-то происходит между нами.

— Мэл, если ты попросишь меня надеть розовое, я убью тебя, — я говорю в телефон, мои глаза все ещё смотрят на Капитана.

Он моргает, а потом смотрит в сторону, оторвавшись от коврика и идя в противоположном направлении. Мэллори продолжает рассказывать о своей помолвке, а затем, наконец, та часть меня, которая любит её, та часть меня, которая вне себя от радости за мою лучшую подругу, включается, и я улыбаюсь, пока слушаю.